Медный кувшин - Энсти Ф.. Страница 9

— Милостивый государь, — начал он звучным, гортанным голосом, как только оказался в состоянии заговорить, — вы, конечно, должны считать такой способ вторжения к вам крайне бесцеремонным… да… вторжение в ваше частное жилище…

— Вовсе нет, — сказал Гораций, недоумевая, не хочет ли он заставить его понять, будто вошел через окно. — Боюсь, что некому было вас проводить сюда. Моего помощника как раз тут нет.

— Ничего, сударь, ничего! Я нашел дорогу, как видите. Самое важное, смею сказать, самое существенное, это то, что я здесь.

— Именно так, — сказал Гораций. — Но смею спросить, что привело вас ко мне?

— Что… — Глаза незнакомца на минуту стали рыбьими. — Позвольте мне… я скажу об этом… в свое время. Я еще немного… как вы можете заметить… — Он оглядел комнату. — Вы, кажется, архитектор, г… э… гм?

— Моя фамилия — Вентимор, — сказал Гораций, — и я действительно архитектор.

— Вентимор, конечно! — Он опустил руку в карман и вытащил визитную карточку. — Да, совершенно правильно. Тут так и есть. Архитектор, г. Вентимор, и как мне… мне дано понять… необыкновенно искусный.

— Боюсь, что я не имею право претендовать на это, — сказал Гораций. — Но я могу назвать себя довольно компетентным.

— Компетентным? Ну, конечно, вы компетентны. Вы думаете, сударь, что я, практичный деловой человек, пришел бы к кому-нибудь некомпетентному? — проговорил гость с видом человека, старающегося убедить самого себя, вопреки собственному суждению, будто поступает крайне благоразумно.

— Должен ли я понять, что кто-нибудь был столь любезен, что рекомендовал меня вам? — спросил Гораций.

— Конечно, нет, сударь, конечно, нет! Я не нуждаюсь в рекомендациях, мне достаточно собственного суждения. Я… я… достаточно ознакомлен со всем, что имеет успех в области искусства, и пришел к заключению, г… э-э-э… Вентимор, — повторяю: к свободному, самостоятельному заключению, что вы — единственный на земле человек, который может выполнить то, что мне нужно.

— Счастлив слышать это, — сказал Гораций, искренне обрадованный. — Вы видели что-нибудь из моих проектов?

— Не беспокойтесь! Я не принимаю решений без достаточных оснований. Я недолго думаю, и раз решился, то действую, сударь, действую! Теперь перейдем к самой сути. У меня есть маленькое дело… недостойное… вашего выдающегося таланта… Но это дело я желал бы поручить вам.

«Не собирается ли он тоже просить меня сходить на аукцион? — подумал Гораций. — Если так, я скорей повешусь!»

— Я несколько занят в настоящее время, — сказал он нерешительно, — как можете видеть. Я не уверен, могу ли я…

— Я буду краток, сударь, буду краток. Моя фамилия — Вакербас, Самуэль Вакербас, должен сказать, довольно известная в торговом мире.

Гораций, разумеется, скрыл, что фамилия и известность посетителя, были ему незнакомы.

— Я недавно купил несколько акров на окраине Гампшира, недалеко от дома, где живу сейчас, и надумал — о чем я как раз говорил приятелю, идя с ним по Вестминстерскому мосту, — надумал построить себе домик там, простой, непритязательный домик, куда бы я мог ездить каждую неделю и где бы мог скромно принять одного-двух приятелей, а может быть, и прожить часть года. До сих пор я нанимал помещения, какие мне были нужны, — Старые фамильные усадьбы, старинные замки и т. п. Это очень мило в своем роде, но мне хочется чувствовать себя под собственной крышей. Я хочу окружить себя простым комфортом… э… непритязательным изяществом английского деревенского дома. И вы — тот человек — я чувствую это все больше, с каждым словом, которое вы произносите, — вы — тот человек, который может выполнить эту задачу… э… э… исполнить дело, как следует.

Вот он, наконец, давно желанный клиент! Было очень приятно чувствовать, что он явился самым обыкновенным, шаблонным путем, потому что никто не мог бы ни на минуту поверить, глядя на г-на Самуэля Вакербаса, чтобы он был способен впорхнуть через открытое окно. Нет, он был совсем в ином роде.

— Я буду счастлив сделать все, что смогу, — сказал Гораций во спокойствием, которое удивило его самого. — Не можете ли дать мне некоторое понятие о сумме, какую рассчитываете Истратить?

— Ну, я не Крез, хотя не скажу, что совсем нищий, и как я уже сказал, предпочитаю не пышность, а удобство. Я не хотел идти выше… ну, скажем, шестидесяти тысяч.

— Шестидесяти тысяч! — воскликнул Гораций, который ожидал суммы приблизительно в десять раз меньшей. — О, не больше шестидесяти тысяч? Я понимаю.

— Я говорю только о самом доме, — объяснил г. Вакербас, — потом будут надворные постройки, сторожки, избы и т. п., а кроме того, я хочу, чтобы некоторые комнаты были особенно отделаны. В общей сложности, чтобы довести дело до конца, можно ассигновать до ста тысяч. Думаю, решил, что на таких основаниях вы могли бы выстроить мне что-нибудь, Говоря скромно, не имеющее себе равного в соседних графствах.

— Я уверен, — сказал Гораций, — что за такую сумму я могу взяться построить вам дом, который вполне удовлетворит вас.

И он начал предлагать обычные вопросы относительно местоположения, грунта, материалов, которыми можно воспользоваться для постройки, авансов, которые потребуются, и так далее.

— Вы молоды, сударь, — сказал г. Вакербас к концу беседы, — но, я замечаю, вы в курсе всех тонкостей… я сказал бы, вы сведущи в мельчайших деталях вашей профессии. Не хотите ли съездить и взглянуть на грунт, а? Конечно, это нужно, а моя жена и дочери тоже захотят сказать свое слово… Нельзя иметь успех, если не угождаешь дамам, а? Вот посмотрим. Завтра воскресенье. Почему бы не поехать с утренним поездом в 8ч. 45м. утра в Линсфильд? Будет для вас повозка, или парный экипаж, или еще что-нибудь… сам свожу вас на место стройки, позавтракать привезу к нам в Ориель-Корт, и мы все обсудим основательно. Затем мы вас отправим в город вечером, а с понедельника можете начать работать. Идет? Ну, хорошо. Завтра будем ждать вас.

С этими словами г-н Вакербас ушел, оставив Горация, как легко себе вообразить, совершенно ошеломленным внезапностью и полнотой счастья. Он уже не был безработным, ему предстоял труд, и, что еще лучше, труд интересный, дававший ему желанную возможность размаха и удачи. Благодаря заказчику, который казался сговорчивым и для которого деньги явно не служили препятствием, он мог осуществить какую-нибудь из своих наиболее честолюбивых идей.

Более того, теперь он мог обратиться к отцу Сильвии без страха быть отвергнутым. Дело на 60000 фунтов принесет ему около 3000 фунтов, а отделка и другие работы — по крайней мере столько же, если не больше. Через год он может смело жениться; через два или три года у него будет недурной заработок, так как он был уверен, что после такого дебюта он скоро будет иметь столько дела, сколько захочет взять.

Ему было стыдно за свое былое малодушие. Ведь эти последние годы томительного ожидания были только испытанием и подготовкой к этому блестящему выступлению, возможность которого открылась как раз так просто и естественно и именно когда был всего труднее.

Добросовестно выполнив работу, обещанную Бивару, которому отныне предстояло обходиться без него, он почувствовал себя слишком возбужденным и взволнованным, чтобы сидеть в конторе. После обычного завтрака в клубе он вознамерился доставить себе удовольствие и пойти в Катесмарь, чтобы принести Сильвии хорошую весть.

Было еще рано; он всю дорогу шел пешком, чтобы дать выход своему бурно-веселому настроению, и особенно остро наслаждался всем: и серовато-розовым, покрытым мелкими облаками небом над собою, и скудной янтарно-желтой и красноватой зеленью Кенсингтонского парка, и резким запахом осыпавшихся диких каштанов, желудей и блеклых листьев, и голубовато-серым туманом, подползавшим издали, между стволами деревьев, и потом — веселой сутолокой и блеском на Высокой улице.

Наконец ему была дана радость застать Сильвию совсем одну, увидеть ее искренний восторг по поводу того, о чем он пришел ей рассказать, почувствовать ее руки на своих плечах и держать ее в своих объятиях, в то время как их губы встретились в первый раз. Если бы в ту субботу нашелся человек счастливее Вен-тимора, он хорошо бы сделал, если бы скрыл свое счастье ввиду опасности вызвать зависть бессмертных богов.