Черная Орхидея - Эллрой Джеймс. Страница 13

— Да.

— Тирни сказал, что в Хайленд-парке четыре нераскрытых изнасилования, верно?

— Верно.

— И упомянул, что имеется досье на предполагаемых сообщников того педофила, помнишь?

— Да. Ну и что?

— Баки, я читал это досье и теперь вспомнил одно имя — Бруно Албаниза. Он работает в мексиканском ресторане в Хайленд-парке. Я связался с ребятами из того участка, и они дали мне несколько адресов, два из которых находятся как раз поблизости от любимого заведения этого типа. Так вот, мы подъехали к его дому. В Отделе регистрации правонарушений мне сказали, что он не оплатил целую кучу штрафных квитанций. Дальше нужно объяснять?

Я вылез из машины и пошел через загаженный собаками и заросший сорняками дворик. Ли догнал меня у крыльца и позвонил в дверь. В доме раздался яростный собачий лай.

Дверь, закрытая на цепочку, приоткрылась. Собачий лай усилился. Увидев сквозь дверной проем неряшливого вида женщину, я прокричал:

— Полиция!

Ли поставил ногу в щель между дверью и косяком; просунув руку внутрь, я сорвал цепочку. Когда Ли толкнул дверь, женщина выбежала на крыльцо. Я вошел в дом, ища глазами собаку. И в момент, когда я осматривал жалкого вида гостиную, на меня, раскрыв пасть, прыгнул здоровенный коричневый мастиф. Я судорожно стал нащупывать револьвер, и тут зверюга принялась лизать мне лицо.

Так мы и стояли — собачьи лапы на моих плечах; будто собираемся танцевать вальс. Огромный язык продолжал меня лизать. Тогда женщина завопила:

— Спокойно, Тесак, спокойно!

Я схватил пса за лапы и поставил его на землю; он сразу переключил свое внимание на мою ширинку. Ли говорил с неряхой, показывая ей фотографию. Она отрицательно качала головой, руки в боки, изображая оскорбленную невинность. Мы вместе с Тесаком присоединились к ним.

Ли представил меня:

— Миссис Албаниз, это старший по званию полицейский. Не повторите ли ему то, что рассказали мне?

Неряха в ярости потрясла кулаками. Тесак стал обнюхивать Ли. Я спросил:

— Где ваш муж, леди? Мы не можем ждать тут весь день.

— Я уже сказала ему и говорю вам! Бруно отдал свой долг обществу! Он не якшается с преступниками, и я не знаю никакого Коулмана или как там его зовут! Мой муж — бизнесмен! Надзиратель, у которого он отмечается, заставил его уйти из того мексиканского заведения еще две недели назад, и я не знаю, где он теперь! Тесак, не балуйся!

Я посмотрел на действительно старшего по званию, который едва стоял на ногах, пытаясь удержаться под тяжестью двухсотфунтового пса.

— Леди, ваш муж известный скупщик краденого, у которого целая куча неоплаченных штрафов за нарушение правил дорожного движения. У меня в машине полный список украденных вещей, и, если вы не скажете, где ваш муж, я переверну дом вверх дном и найду что-нибудь из списка. А после этого арестую вас за хранение краденого. Ну так как?

Неряха в отчаянии стала бить себя кулаками по ляжкам. Ли с трудом опустил пса на пол и сказал:

— Некоторые люди не понимают, когда с ними по-хорошему. Миссис Албаниз, вы знаете, что такое русская рулетка?

Женщина обиженно пробурчала:

— Я не такая тупая, и Бруно уже отдал свой долг обществу!

Ли достал из-за пояса свой короткоствольный револьвер и, проверив барабан, защелкнул его.

— В барабане один патрон. Ты везучий, Тесак? Тесак рявкнул, а женщина завопила:

— Вы не посмеете! — Ли приставил пистолет к виску собаки и нажал на курок. Раздался щелчок, но выстрела не последовало. Хозяйка пса охнула и побледнела, Ли сказал:

— Еще пять раз. Добро пожаловать в собачий рай, Тесак.

Ли нажал на курок во второй раз. Я чуть не рассмеялся, когда после очередного холостого щелчка Тесак, которому все это изрядно надоело, стал облизывать свои яйца. Миссис Албаниз, закрыв глаза, усиленно молилась. Ли сказал:

— Встречай своего создателя, песик.

Женщина прокричала:

— Нет, нет, нет! Бруно держит бар в Силверлейке! Бар «Буэна Виста» на улице Вандом! Только отпустите моего зайку!

Ли показал мне пустой барабан револьвера, и мы направились к машине, провожаемые радостным лаем Тесака. Я хохотал всю дорогу до Силверлейка.

«Буэна Виста» оказался баром-рестораном в стиле испанского ранчо — стены из белого кирпича, маленькие башенки, украшенные рождественскими гирляндами за полтора месяца до праздника. Интерьер в спокойных тонах, с отделкой из темного дерева. Недалеко от входа находилась длинная барная стойка из дуба, за ней бармен протирал бокалы. Показав ему жетон, Ли спросил:

— Где Бруно Албаниз?

Человек показал в конец зала и опустил глаза.

В конце зала располагалось несколько отдельных кабинок с креслами из искусственной кожи и неярким освещением. Услышав громкое чавканье, мы пошли на звук — к дальней, единственной занятой кабинке. Там мы увидели тощего смуглого мужчину, склонившегося над тарелкой с каким-то мексиканским блюдом из фасоли и перца. Он ел с таким остервенением, словно это последний обед в его жизни.

Ли постучал по столу.

— Полиция. Вы — Бруно Албаниз?

Мужчина оторвался от тарелки и спросил:

— Кто, я?

Ли сел рядом и, показав на гобелен с религиозным сюжетом, сказал:

— Нет, младенец в яслях. Выкладывай все, да побыстрей, чтобы я не смотрел, как ты ешь. У тебя не оплачены квитанции о штрафах, но нам с напарником понравился твой пес, поэтому мы не забирем тебя сейчас. Ну разве мы не душки после этого?

Бруно Албаниз рыгнул.

— Вам нужна информация?

Ли сказал:

— Сообразительный парень, — и положил на стол фотографию Мейнарда. — Он трахает маленьких мальчиков. Мы знаем, что он продает тебе краденый товар, но в данный момент нам на это плевать. Так где он?

Албаниз посмотрел на фото и, отрыгнув еще раз, сказал:

— Никогда не видел этого человека. Кто-то вас неправильно информировал.

Вздохнув, Ли посмотрел на меня.

— Некоторые не понимают, когда с ними по-хорошему.

Затем он схватил Бруно Албаниза за шиворот и окунул его лицом в тарелку со жратвой. По уши в фасоли и жире, Бруно стал бешено размахивать руками и стучать ногами под столом. Не отпуская его, Ли приговаривал:

— Бруно Албаниз был хорошим парнем. Он был хорошим мужем и отцом своему сыночку Тесаку. Правда, он не особенно хотел сотрудничать с полицией, но совершенных людей не бывает. Напарник, можешь назвать хотя бы одну причину, по которой я должен сохранить жизнь этому говнюку?

Албаниз захлебывался в жирной пище, в тарелку стекала его кровь.

— Сжалься над ним, — сказал я. — Даже скупщики краденого заслуживают лучшего отношения во время последней трапезы.

Ли заметил:

— Хорошо сказано, — и отпустил Албаниза.

Тот, тяжело дыша, стал жадно вдыхать воздух, одновременно вытирая мексиканское меню со своей физиономии. Отдышавшись, он прохрипел:

— Многоэтажка на шестой и Эндрюс, квартира восемьсот три, и прошу вас, не говорите, что это я!

Ли ответил:

— Приятного аппетита, Бруно.

Я заметил:

— А ты молодец.

После этого мы вышли из ресторана и, не теряя времени, направились по указанному адресу.

На почтовом ящике под номером 803 в холле многоэтажки действительно значилось «Мейнард Коулман». Мы поднялись на лифте на восьмой этаж и нажали звонок; я приставил ухо к двери. Тишина. Ли достал из кармана связку отмычек и стал примеряться к замку. Одна подошла, и замок, щелкнув, открылся.

Мы вошли в темную душную комнату. Ли включил свет, и мы увидели кровать, заваленную плюшевыми игрушками: бурыми медвежатами, пандами и тигрятами. В комнате стоял запах пота и какого-то медицинского препарата, который я не мог распознать. Я стал принюхиваться, но Ли меня опередил.

— Вазелин с кортизоном. Гомики используют его для смазки, когда трахаются в задницу. Я хотел забрать Мейнарда лично, но теперь думаю, пускай с ним для начала пообщаются Фогель и Кениг.