Хирургический удар - Эхерн Джерри. Страница 15

— Послушайте. Я знаю этого человека с тех пор, как он поселился в наших горах. Он сказал мне, что мы можем сделать добро для нашей страны, если сделаем вид, что никогда не видели его и его друзей. Люди Петтигру могут говорить, что угодно, но они не знают ни одного имени. Что скажете на это?

Кто-то из толпы крикнул:

— Значит, договорились!

Остальные подтвердили:

— Пусть так и будет! Хорошо!

Рядом с ними стояла Дорис с полотенцами. Люис Бэбкок взял их у нее и замотал длинную глубокую рану на руке Файнберга.

— Давайте отвезем его к врачу, — сказал Хьюз.

Кросс остановил его на секунду, положив руку на его плечо.

— Теперь он не сможет.

Хьюз кивнул.

— А я смогу, — сказал он, подняв брови.

Глава 10

Хьюз позвонил из платного телефона на заправочной станции недалёко от “Виски Холлоу”, и несколько минут спустя до них донеслись завывания полицейских сирен. Бэбкок придерживал временную повязку, Кросс вел джип. Хьюз несколько раз просил снизить скорость, чтобы им всем не пришлось прибегнуть к услугам врача. В джипе был хороший комплект для оказания первой помощи, но они решили не экспериментировать с повязками, потому что кровотечение было еще сильным. Файнберг был в сознании, разговаривал, завернутый в шерстяное одеяло и куртку Бэбкока для сохранения тепла.

Наконец Хьюз сказал Кроссу:

— Поверни здесь.

И Кросс резко повернул влево на пустую площадку для парковки, а одинокий огонек, который они увидели, оказался частной клиникой.

Файнберг наотрез отказался от помощи и пошел сам. Они его лишь окружили на всякий случай. Бэбкок вошел вместе с доктором, чтобы помочь ему. Доктор, выглядевший человеком увлеченным, не имел в своей речи, и намека на южный диалект. Казалось, что его только что подняли с постели после глубокого сна. Бэбкок имел самые лучшие из четверых навыки по оказанию первой помощи, полученные в спецвойсках.

Кросс и Хьюз сидели в комнате для посетителей. Хьюз от нечего делать позволил себе закурить сигарету.

— Ты сказал, что теперь войдешь в группу, — наконец сказал Кросс.

— Ты остаешься тактическим руководителем и несешь ответственность за операцию. Ты единственный человек из всех, с кем мне приходилось работать, который вселяет в меня такое чувство уверенности. Я считаю, что в этой роли ты будешь лучше меня, или можешь быть лучше. Раз уж мы вышли на сцену, руководи представлением, так как оно и должно быть. Я могу заменить Файнберга как взрывник, а так как мы тренировались вместе, мы сможем работать как одна команда. Вопрос в том, сможет ли Файнберг заполнить мое место в Турции. Если не сможет, то миссия будет отложена. Мы не сможем сейчас ввести дополнительного человека, даже если и получим разрешение. Это моя ошибка. И если у нас не получится...

Кросс не знал, что сказать. Идея самообвинения была не новой для него. Поразмыслив, он понял причину своего пьянства, и того, что перестал ценить свою жизнь, перестал уважать себя. Люди на борту угнанного самолета... Те, которых он даже не пытался спасти, и которые были убиты в наказание за его побег... Он закрыл глаза, вдохнув дым сигареты.

Эйб открыл глаза, когда услышал звук открывающейся двери хирургической комнаты.

Появился доктор и сказал:

— Выражаясь непрофессионально, у него почти отрезано сухожилие, есть несколько трещин в кости, и он потерял приличное количество крови. Что касается крови, то об этом сейчас заботится его друг. А вот остальное все не так просто. Если его ожидает физическая деятельность, то вашему другу придется категорически отказаться от нее самое меньшее на несколько недель. Немного позже я смогу более определенно высказаться о возможных последствиях ранения.

— А он сможет достаточно восстановиться, чтобы перенести длительный перелет и потом заниматься несложной бумажной работой и тому подобное? К понедельнику?

Казалось, доктор размышлял:

— Он сильный молодой человек, в отличной общей физической форме. Если он не будет пользоваться правой рукой, то его можно достаточно безопасно привлекать к ограниченной деятельности. Это ответ на ваш вопрос.

Хьюз посмотрел на Кросса. Кросс кивнул.

Глава 11

Чернобородый музыкант стоял на обочине тротуара, играя на двенадцатиструнной гитаре. Этот музыкант и все люди вокруг вызывали у Мухамеда Ибн аль Рака внутреннее отвращение. Было жарко. Пожилые люди, мужчины и женщины, вяло шли по тротуару. Некоторые даже улыбались ему, а некоторые обращались на своем ненавистном языке. Ему хотелось взять пистолет и прямо сейчас начать стрелять в этих грязных тварей. Но тогда сорвется операция. Себя он успокаивал мыслью, что их день еще настанет. Он лишь сожалел, что, вероятно, умрет до этого дня.

Рака остановился у небольшой двери между двумя магазинчиками, в одном из которых продавались продукты, а во втором — западная одежда.

Он вошел через дверь в маленький вонючий коридор-прихожую. Здесь было темно. Он закрыл глаза и прислонился к стене, кончиками пальцев коснувшись глаз.

— Иерусалим, — прошептал Рака.

Он открыл глаза. На стене было несколько кнопок дверных звонков с именами жильцов, написанными ужасными каракулями карандашом или ручкой прямо на обоях. Он нашел кнопку с надписью “Раух” и позвонил, сомневаясь, что звонок работает. Откуда-то сверху донесся звук звонка, и ему показалось, что дверь слегка завибрировала. Он взялся за ручку и повернул ее, потом прошел в дверь и стал подниматься по лестнице, ведущей на верхние этажи. Здесь запах жилья был еще хуже. Сверху на лестнице появился мужчина, высокий и худой, с редеющими русыми волосами, небрежно подстриженными.

— Мистер Фарук?

— Я пришел по вашему объявлению.

— Вы ремонтируете телевизоры?

— Я много лет работал на промышленном оборудовании.

Раух улыбнулся. Вероятно, последовательность фраз пароля оказалась приемлемой как для него, так и для Рака.

— Входите, мистер Фарук. Мы можем обсудить наше дело за стаканом чаю.

— Это было бы замечательно, сэр, — ответил Рака, поднимаясь до площадки и последовав за Раухом по длинному узкому коридору с вытертой ковровой дорожкой посредине. В конце коридора дверь комнаты была открыта, и Рака вошел вслед за Раухом. Раух закрыл дверь.

Рака повернулся к нему:

— Итак...

— Здесь можно говорить. Меня евреи не знают, и я постоянно проверяю комнату на наличие подслушивающих устройств. Здесь мы в безопасности.

— Только мертвые бывают в безопасности, Раух.

Немец кивнул.

— Чай? У меня есть свежезаваренный.

— Нет, — ответил Рака. В комнате царил отвратительный беспорядок. На кофейном столике лежало несколько западных секс журналов. Рака мысленно помолился, прося дать ему терпения в общения с этим ничтожным человеком. — Все готово? Для этого я здесь, Раух.

— Это все оказалось дороже, чем я предполагал, мой друг.

— Я не ваш друг. Я никогда бы не выбрал вас своим другом. Все мои люди на месте, операция скоро начнется, а вы говорите о дороговизне.

— Еврейские пограничники не берут взяток. Что я могу сказать, герр Рака? Контрабанда вашего оружия обошлась очень дорого. Пришлось привлечь греческого судовладельца и заплатить таможенникам в Омане. И саудовец, хозяин самолета, к которому подвезли ваше оборудование, оказался очень требовательным. Вы же знаете мои симпатии к вам. Я практически ничего не имею с этой сделки, — он вздернул плечи и поднял руки ладонями наружу.

Рака выхватил пистолет советского образца из-под пиджака белого костюма, опустил предохранитель и, удерживая на вытянутой руке, направил на Рауха.

— Я тебя сейчас убью.

— Но оружие уже у меня. Все ваше оборудование в безопасном месте. Я лишь имел в виду... ах, герр Рака. Я понесу бремя дополнительных расходов. Рассматривайте это... да, рассматривайте это как мой личный вклад в вашу историческую борьбу, сэр.