Хирургический удар - Эхерн Джерри. Страница 2

— Открывай этот е... чий сейф! Живее!

Трое остальных парней стояли веером вокруг кассы, закрывая девушку и здоровяка с его йогуртом и морковью. Кросс передернул плечами. С тех пор, как он ушел из военно-морских сил, за пять лет он знал многих, кто гробил себя всякими заумностями и овощами.

— Я не могу открыть сейф. Не знаю комбинации.

Парень снова начал размахивать обрезом и стучать обоими стволами о кассу.

— Тогда я размозжу тебе голову “всевозможными способами”! — и он снова ударил по кассе. — Открывай этот е... чий сейф!

Голос Кросса, как ему казалось, прозвучал интеллигентно и в то же время убедительно, со знанием дела:

— Эй, сейфы не могут трахаться. Только живые существа могут заниматься этим.

Грабитель с обрезом подкатился к нему, почти уперев обрез в плечо.

— Что?

— Хочешь огурчик? Они снимают напряжение. Это все равно, что наблюдать за тропическими рыбками. Очень помогает. Возьми огурчик.

— А как ты посмотришь на то, что я вышибу из тебя мозги, дерьмо?

Кросс пожал плечами.

— Это что, предложение? — произнес он, продолжая есть огурец.

Внимание человека с обрезом снова переключилось на кассу. Он обменялся “любезностями” с менеджером в белой рубашке, белом переднике и с белым лицом. Менеджер выглядел так, как будто собирался заплакать или вырвать, а возможно и то и другое, продолжая настаивать, что не знает комбинацию цифр, чтобы открыть сейф.

— Ты мертвец! — грабитель с обрезом отступил от кассы.

— Есть! Есть маленькая щель! Деньги! В эту щель бросают деньги!

— Эй! — Кросс оскалился, поедая огурец. — Эти дела со щелью звучат многообещающе. Может, сейфы действительно могут трахаться?

Парень с обрезом снова подбежал к нему.

— Еще одно слово, — угрожающе произнес он. Вдруг он схватил кошелек негритянки, лежавший на детском сиденье тележки. Она дергала его за ручки. Грабитель поднял обрез и, как дубинкой, стал бить ее по голове.

— Проклятье, — проворчал Кросс и, сделав широкий шаг вперед, швырнул содержимое банки в глаза парню. Левой рукой Кросс, схватив обрез между концом грубо обрезанного ствола и казенной частью, рванул его вверх. Один боек сработал и обрез выстрелил. На Кросса с потолка обрушился дождь из кусков пластмассовой облицовки, стекла, теплоизоляционных материалов.

Кросс находился между пожилой негритянкой и грабителем, в руке у него была пустая банка из-под огурцов. Он ударил того банкой в лицо, и, прежде чем она превратилась в груду осколков, разжал руку. Потом нанес удар коленом в пах. Грабитель упал. Кросс пнул его в лицо, и тот отключился.

Кросс перевернул обрез и повел стволом.

— Лягте на пол, леди, и ты, бегун, тоже, — он нажал второй спусковой крючок и выстрелил в ближайшего из трех парней, стоявших возле спортсмена.

Пока человек, которого Эйб застрелил, падал навзничь в контейнер со стиральным порошком, Кросс переместился в другое место. Некоторые пачки были разорваны в клочья случайными дробинками, и над контейнером повисло облако голубой пыли. Кросс подскочил к кассе и, замахнувшись обрезом на второго из трех, который стоял на стреме, перехватил левой рукой пистолет и ударил пустым обрезом в лицо. Рука с пистолетом ослабела. Кросс завладел револьвером. Третий выстрелил в него, но Эйб, успев увернуться влево, вскинул револьвер и дважды выстрелил. Это был “смит-и-вессон” большого калибра, и поэтому после третьего выстрела он почувствовал боль в руке.

— Придется пострелять, — пробормотал он и бросился на пол. Скользя по стиральному порошку, нанес двойной удар парню, стоявшему у двери с пистолетом, похожим на “Кольт”. От неожиданности парень разрядил пистолет в трехлитровую бутылку “коки”. Бутылка взорвалась, а человек с размаху влетел в стекло входной двери, да так быстро, что глазок электронного швейцара не успел открыть ее. Бронированное стекло покрылось паутиной трещин и после того, как тело сползло на пол, Кросс увидел на нем кровавые пятна, оставшиеся от удара головой. Из этого столкновения бронированное стекло вышло победителем.

Кросс услышал истошный крик и вскочил на ноги. Бросившись на крик, он заскользил по полу, покрытому линолеумом, завитому коричнево-голубо-красной смесью из “коки”, стирального порошка и крови. Грабитель, у которого Эйб забрал обрез, держал пожилую негритянку. Нижняя часть его лица была разбита в кровь, лыжная маска наполовину сползла, из нижней губы торчали зубы. Огромный нож, похожий на контакт рубильника, был приставлен к горлу негритянки.

— Отпусти ее или ты умрешь, — откровенно сказал Кросс бывшему владельцу обреза.

Эйб поднял револьвер на уровень глаз, максимально выпрямив правую руку. Большим пальцем он взвел курок. Человек полоснул ножом по горлу негритянки и оттолкнул ее. Увидев кровь, толчками вытекающую из горла, Кросс выстрелил, но промахнулся. Жестяная банка с томатным соком, стоявшая за головой убийцы, взорвалась, когда в нее попала пуля.

Убийца скрылся где-то в дальнем конце магазина.

Опустив револьвер, Эйб сказал себе: “Слишком медленно, Кросс. Слишком, много пива. Ты виноват в ее смерти”.

Человек, которого он напугал обрезом, начал шевелиться. Кросс смотрел на него сверху вниз и ждал, когда тот дотянется до пистолета. Это был девятимиллиметровый “смит-и-вессон”. Как только его рука коснулась рукоятки. Кросс выстрелил ему в голову, а затем выбросил пустой револьвер.

Кросс направился в дальний конец супермаркета, по пути обшаривая карманы в поисках сигарет. Он услышал испуганный голос женщины: “Он не сможет скрыться, мистер. Задняя дверь закрыта на два обычных замка и на один — винтовой”. Потом Эйб услышал мужской голос, вот только не понял, кому он принадлежал — менеджеру или бегуну: “Полиция едет”. Действительно, Кросс услыхал завывание сирен.

Его сигареты превратились в месиво, и он выбросил пачку на пол. Проходя мимо контейнеров с блоками сигарет, Эйб взял одну “Пэлл Мэлл” в красной упаковке по двадцать пять сигарет в пачке. Кросс надорвал блок, он еще раньше хотел купить сигареты, достал пачку, а остальное бросил в проходе между прилавками с видеокассетами, тампонами, туалетной бумагой и комиксами. Похоже, что комиксы были о Бэтмэне, все о таком же сильном и искреннем. Кросс открыл пачку сигарет, достал зажигалку “Зиппо”, прикурил сигарету, глубоко затянувшись, и остановился. Перед ним был мясной отдел. “Если это животное, — так Кросс мысленно называл убийцу — нельзя считать человеком того, кто совершил подобное преступление, — не спряталось за прилавками, то он в комнате для разделки мяса”. Кросс почувствовал, как уголки рта расплываются в улыбке. “Подходящее местечко...” — прошептал Эйб. Он взял одну бутылку. Это было рейнское вино. Он взял бутылку за донышко, отбил горлышко об угол кассы мясного отдела и подождал, пока вытечет вино. Неровный, с острыми краями, кусок бутылки вполне устраивал его.

Кросс взобрался на столик для учета покупок и, стоя на ящиках со свиными отбивными, посмотрел по сторонам. “Его” нигде не было. Кросс спрыгнул со стола, все еще держа в руке бутылку, и пошел влево к качающейся двери, которая вела в комнату мясника.

Кросс пинком открыл дверь внутрь, и она зафиксировалась в таком положении.

“Тебе придется изрядно потрудиться, чтобы убить меня, убийца старухи. Потому что я собираюсь убить тебя”, — Кросс медленно вошел в комнату. Но оказалось, что это еще не все. Здесь не было мяса. Было либо слишком поздно, либо слишком рано. На длинном столе у задней стены, возле двери в холодильник, лежали ножи для разделки мяса, а среди них выделялся огромных размеров китайский тесак. Эйб выбросил бутылку, взял тесак, открыв дверь холодильника свободной рукой. Она открывалась наружу.

— Я иду за тобой, — сказал мягко Кросс. На него хлынул поток холодного воздуха. Он сделал шаг вперед и выдохнул облако пара. А может, это был дым сигареты? Он вспомнил, что до этого курил, и в уголке рта ощутил сигарету. Он сплюнул ее на замерзший пол.

На крюках висели туши, готовые к разделке.