Побег из гарема - Эхерн Джерри. Страница 30

Снайпер выгнулся в пояснице, секунду стоял неподвижно, а потом рухнул на каменный пол, выронив винтовку. Он даже не вскрикнул. Пуля задела позвоночник и скользнула дальше, прямо в сердце.

Капитан попытался направить ствол кольта на человека с автоматом, но тот уже открыл огонь, укрывшись за небольшой колонной. Он яростно вопил от горя и ярости, глядя на труп снайпера, который не успел выполнить свою работу.

Фрост вдруг почувствовал, как что-то обожгло его левое плечо и левую щеку. Но он все же успел навести револьвер на цель и выстрелить. Второй фашист — он был, как и предупреждала Луиза, в форме израильского коммандос, — подпрыгнул и исчез из вида за мраморной балюстрадой.

Фрост попытался пошевелиться, но его левая рука совершенно онемела, а перед глазами клубился черный туман. Он хотел немного сдвинуть ствол револьвера, но вдруг осознал, что оружие выпало из его руки и неизвестно где теперь находится. Впрочем, в кольте все равно не осталось зарядов.

С трудом сфокусировав зрение, Фрост увидел пожилого фашиста, который — с автоматическим пистолетом в руке — двигался к нему. На боку мужчины расползалось кровавое пятно.

Убийца что-то кричал, но Фрост не понимал слов. Наверное, тот кричал по-немецки.

Капитан хотел ответить ему, хотел сказать, что хотя фашист может и добить его, все равно они проиграли. Фашисты всегда будут проигрывать. И Фудани тоже остался ни с чем. Фрост пытался объяснить все это, но звуки увязали у него в горле, и раздавалось лишь какое-то бессвязное бормотание. Но не это было главное…

Фрост поднял голову, лучи солнца слепили его. А потом солнце закрыла тень, тень человека с пистолетом. Внезапно зрение Фроста пришло в норму. Он отчетливо видел мушку “Беретты”, которую фашист держал в руке. Да, это была именно “Беретта”, капитан узнал ее сразу. Видимо, шейх Фудани снабжал своих людей только такими пистолетами.

Мужчина вдруг перестал кричать и перешел на английский.

— Сейчас ты умрешь, — сказал он глухо.

Фрост машинально еще хотел пошутить: дескать, не надо говорить об очевидном, но его язык словно одеревенел. Ствол пистолета был уже в нескольких дюймах от его лица. Фрост решил, что не будет закрывать глаз. Его никогда раньше не убивали, и он хотел во всех подробностях рассмотреть, что это за штука, смерть.

Он услышал выстрел… А говорили, что человек не может слышать выстрела, которым его убивают. Что ж, очередная сказочка для домохозяек. Жаль, что ему уже не придется поведать об этом поклонникам боевиков.

Мельком он еще увидел фигуру пожилого фашиста с пистолетом в руке, а потом перестал видеть что-либо. Только перед глазом вдруг вспыхнули сотни ярких горячих солнечных дисков.

Потом он услышал голос где-то рядом. Голос сказал:

— Я умел попасть очень хорошо.

Фрост открыл глаз, страшась того, что он может увидеть. Но возле него был Шариф Абдусалем.

“Он что, тоже умер? — подумал капитан. — Да нет, вряд ли…”

Рядом с египтянином он заметил Луизу Канаретти. В руке Шариф держал дымящийся “Вальтер”. Похоже было, что он недавно стрелял из него. Фрост отвлеченно подумал, что Абдусалем должен был связаться с начальством и получить под расписку другое оружие, вместо того кольта, который он отдал ему.

— Держись, Фрост, — сказал кто-то.

Капитан хотел ответить, что покойники не могут держаться, но внезапно его тело прошила острая боль. Он понял, что зацепился за что-то искалеченной левой рукой.

— Держись, Хэнк.

На сей раз он узнал голос. Луиза Канаретти. “А что, вы думаете, я делаю?” — хотел ответить он, но вместо этого лишь закрыл глаз и провалился в пустоту.

Глава двадцать третья

ФРОСТ НЕ ВИДЕЛ ЛУИЗУ КАНАРЕТТИ В ТЕЧЕНИЕ девяти недель. Четыре из них он провел в больнице, частично в реанимации. Его левая рука до сих пор плохо сгибалась, но теперь, главным образом, из-за проведенной операции по пересадке кожи, а не потому, что кость или нерв были повреждены.

Он стоял у зеркала, повязывая галстук. Глядя на себя, Фрост отметил, что немного утратил загар. Закончив дела и Нью-Йорке, капитан собирался провести еще несколько дней с Луизой, а потом отправиться в Лондон. Он решил, что строить планы на будущее будет теперь только вместе с Бесс, иначе ничего не выйдет.

На сегодняшний день он обеспечил себе триста пятьдесят тысяч долларов и вечную признательность египетских властей и американской мафии.

“Жизнь — это не такая уж плохая штука”, — подумал Фрост.

Он посмотрел на кровать, которая стояла у стены. На кровати лежала Луиза Канаретти.

— Чертова инфляция, — снова буркнул Фрост, закончив повязывать галстук.

— Что ты сказал?

— Я сказал — инфляция. Когда я в первый раз купил себе галстук, то он обошелся мне в восемь долларов. А за этот я выложил уже двадцать восемь. Кого мы выбираем в Конгресс?

Он отошел от зеркала, взял со спинки стула жилет, надел его, старательно застегнул. Затем прицепил под левую руку кобуру с любимым браунингом. Вернулся к зеркалу, чтобы проверить, как ему это удалось. Потом взял пиджак.

— Что это ты так разоделся? — спросила Луиза.

— У меня встреча с ребятами твоего отца. Одно небольшое дельце.

— Ты собираешься прикончить этого ублюдка Фудани? Я читала газеты. Он сейчас в Нью-Йорке и будет выступать на сессии ООН.

— А я-то думал, в мафии умеют держать язык за зубами. По-моему, там даже был какой-то специальный закон…

— Омерта, — сказала девушка. — Но не надо пудрить мне мозги. Ты приехал сюда не для того, чтобы встретиться со мной. Ты приехал, чтобы убить шейха Фудани.

Фрост поправил пиджак и опять взглянул в зеркало.

— Что ж, — ответил он, — факты вещь упрямая. Но, тем не менее, я очень рад тебя видеть. Ты будешь здесь, когда я вернусь?

Луиза вздохнула.

— Ты же знаешь, какая я глупая. Буду.

Фрост взял с вешалки свой плащ.

— Знаешь, а мне нравятся эти старые нью-йоркские отели. Возможно, на сей раз я задержусь и все-таки пойду взглянуть на Статую Свободы.

— Ладно, — усмехнулась Луиза. — Только смотри, не испорти сегодня свое красивое лицо.

Фрост тоже улыбнулся.

— Даже если бы оно у меня было, я бы сохранил его для тебя.

Он двинулся к двери, но остановился. Девушка соскочила с постели и — полностью обнаженная — бросилась к нему в объятия.

— Будь осторожен. Я уже поняла, что не люблю тебя, но все же ты классный парень и было бы жаль, если бы тебе вышибли мозги.

— Спасибо, — ответил Фрост.

— Ты вернешься к той женщине, о которой вспоминал в бреду, когда лежал в больнице?

— Ее звали Бесс?

— Да, наверное.

— Тогда отвечу: да, наверное.

— А мы… А я и ты…

— Ну, если ты не против, то я бы хотел еще как-нибудь встретиться

— Встречи со мной не прибавляют тебе здоровья, Хэнк, — рассмеялась девушка.

— Посмотрим, — ответил Фрост. — Ладно, я скоро вернусь.

— Я буду ждать.

Луиза быстро поцеловала его в губы, а потом побежала обратно в постель. Ложась, она услышала, как закрылась дверь.

Фрост спустился вниз, пересек вестибюль и вышел на улицу через стеклянную вертящуюся дверь.

Он огляделся и увидел машину. Это был почти такой же роскошный лимузин, в котором Джозеф Канаретти встречал его в Майами. Фрост двинулся к автомобилю. Стоявший рядом с лимузином молодой парень в синем костюме кивнул ему и открыл дверцу. Капитан уселся на заднее сиденье. Машина мягко тронулась с места.

Несколько секунд Фрост смотрел в окно и пришел к выводу, что ездить по улицам Нью-Йорка нисколько не легче, чем сражаться с фашистами в Долине Царей. Мысли капитана вернулись к недавним событиям…

Да, он теперь в неоплатном долгу перед Шарифом Абдусалемом. Когда египтянин убил фашиста — как ему вообще удалось выстрелить из такого пистолета, старого “Вальтера”? — он спас Фросту жизнь. И именно Абдусалем на руках снес его безжизненное тело вниз. Этого капитан не помнил, поскольку потерял сознание, но Луиза рассказывала… Луиза. Роковая женщина, но такая милая и симпатичная.