Смертельный клин - Эхерн Джерри. Страница 1

Джерри Эхерн

Смертельный клин

(Защитник – 2)

Роман

Глава первая

Дэвид Холден перевалился через стену и, опустившись на землю, едва не рухнул лицом вниз, когда его левая нога заскользила по мокрой земле. Дождь уже прекратился, но грязи было достаточно. Левая нога дернулась от боли в бедре, хотя Рози Шеперд умело обработала и перевязала рану. К счастью, почва не была твердой – тогда боль была бы гораздо сильнее. Его ладони и лицо покрылись холодным потом, и в памяти почему-то возникли строки Роберта Фроста: «…и долгие мили еще не придется мне спать». Да, этой ночью работы будет много.

Наконец Холден взобрался наверх по скользкой тропинке и спрятался в тени старого кирпичного столба, к которому крепилась чугунная ограда. Рядом стояла будка сторожа.

Рози Шеперд перелезла через забор вслед за ним и теперь пыталась удержать равновесие, размахивая левой рукой и выставив вперед правую, в которой она держала автоматический пистолет 45-го калибра. Поднимаясь вверх по тропинке, она водила пистолетом слева направо, словно это был талисман, защищающий от нечистой силы.

Но, за исключением ночного сторожа, здесь были только мертвые, а вся нечистая сила осталась по ту сторону забора. Это была исключительная привилегия живых.

Холден опустил руку к правому бедру, где находилось непривычное для него оружие – пистолет Руфуса Барроуса, лидера «Патриотов», погибшего в бою против «Фронта Освобождения Северной Америки». Если бы существовала жизнь после смерти, он бы встретился со своей женой, одной из первых жертв ФОСА. Она была убита во время той бессмысленной бойни возле университета Томаса Джефферсона, бойни, которая отобрала жизнь Элизабет, жены Холдена, Мэг, малышки Айрин и его сына Дэйва.

Холден посмотрел на Рози, едва разглядев ее глаза. Ее лицо, как и его, было закрыто маской. Чем меньше людей увидит их лица, тем выше шансы выжить в этом бессмысленном столкновении (хотя их личности давно установлены, и вскоре их фотографии появятся в каждой газете).

Барроус и «Патриоты», Рози в их рядах, теперь вот и он, Холден, сражались с «Фронтом Освобождения Северной Америки» лишь потому, что силы правопорядка и армия проявили себя на редкость беспомощно. В том, что «Патриоты» были признаны еще большим злом, чем ФОСА, заключалась горькая ирония судьбы: заявления правительства, общественная мораль, бытовая психология людей настраивали на то, что лучше быть беспомощной жертвой. Отвечать силой на насилие было морально неприемлемым.

Холден двинулся вперед в темноту, под ногами негромко чавкала грязь.

Сквозь окно небольшой будки струился неяркий свет, источником которого, видимо, была единственная лампочка под потолком. Окно было грязным, и на нем виднелись неровные потеки, напоминающие следы от слез на лице человека.

Холден подошел к стене, в которой было окно, Рози тихонько подкралась с противоположной стороны. Острая боль в ноге стала постоянной – ноющей еще с тех пор, как ее обработала Рози, когда они убежали с ядерной станции «Плант Райт». Холден тогда убил одного из лидеров ФОСА, именовавшего себя «Мстителем», и ценой жизни Руфуса Барроуса они предотвратили намерение ФОСА – расплавить сердечник реактора, что привело бы к цепной реакции.

Но грязная работа «Фронта» не прекратилась, и Холден с огорчением думал о том, что убитый им руководитель на самом деле был не более чем простым полевым командиром с хорошо подвешенным языком. А настоящие лидеры ФОСА продолжали творить свои гнусные дела.

Холден подал Рози сигнал, и они пошли вокруг будки в противоположных направлениях.

Холден подошел к двери первым, но Рози была там же уже через несколько секунд. Он постучал в дверь левой рукой – в правой был револьвер.

Внутри было тихо, слышались лишь звуки работающего радиоприемника. Но он работал так тихо, что нельзя было ничего разобрать. Ясно было только, что передавали музыку.

Холден постучал снова, на этот раз сильнее.

Музыка умолкла, послышались шаги.

Дверь начала медленно приоткрываться, и Холден беззвучно отступил в тень дерева, скрываясь от лунного света, – небо уже стало чистым.

В дверном проеме появился пожилой негр. Правой рукой он расстегивал кобуру на правом бедре, а в левой держал карманный фонарик.

– Не двигайся, – прошептала Рози Шеперд, когда дверь полностью открылась.

Когда старик начал к ней поворачиваться, из тени дерева вышел Холден. Тот едва не упал, увидев перед носом «Магнум» 44-го калибра.

– Никто вас не тронет, сэр, – заверил его Холден. – Отдайте оружие женщине. Быстро!

– Чертовы ублюдки – «освободители», – пробормотал сторож. Холден накрыл левой рукой ладонь сторожа, достававшую револьвер. Рози уже схватила его за локоть.

– Мы – «Патриоты», – прошептал Холден. – У нас убили одного человека, и мы хотим похоронить его рядом с женой. Она покоится здесь. Поможете нам?

Лицо старика преобразилось.

– Какого черта, мистер? Конечно, помогу.

– Держите свои пистолет, – сказал Холден…

Ножом Холден вырезал верхние пласты почвы рядом с могилой жены Барроуса, а Рози относила их в сторону и аккуратно складывала друг к другу, чтобы потом ничего нельзя было обнаружить.

Гроба не было.

Луна скрылась за тучами, снова начался дождь, и они работали при свете карманных фонарей. Старый негр-сторож принес простыню, и они замотали в нее тело Руфуса, уже завернутое в одеяло. Потом опустили труп в могилу.

Яма была вырыта глубокая, поэтому захоронение и укрытие могилы дерном заняло очень много времени.

Но вот, наконец, уложен последний кусок земли.

Холден, Рози, Митч Даймонд, Пэтси Альфреди и другие «Патриоты», даже старик-сторож, стали полукругом возле могилы. Дождь пошел сильнее.

– Скажи ты, Дэвид, – сдавленным голосом произнесла Рози Шеперд.

Дэвид Холден посмотрел на остальных, потом на могилу. Он вытащил из кобуры пистолет Руфуса Барроуса.

– Я взял твой пистолет, Руфус, потому что, думаю, тебе больше пришлось бы по душе оставить его нам для добрых дел, а не похоронить вместе с тобой. Ты говорил, что хотел бы видеть меня во главе этих людей. Не знаю, сумею ли я. Во всяком случае, так, как это делал ты. «Фронт Освобождения Северной Америки» хочет разделить американцев, заставить темнокожих людей, таких, как ты, выступить против своей страны; им это никогда не удастся, потому что любовь к свободе и правде не имеет ничего общего с цветом кожи и подобными вещами. Ты был одним из лучших бойцов против них. И ты навсегда останешься их врагом. Потому что, если мы вдруг когда-нибудь устанем и потеряем веру в победу, нам придется вспомнить тебя, и мы продолжим борьбу и вновь возьмемся за оружие, – мы просто не сможем тебя предать. Когда мы победим, а мы обязательно победим, это будет и твоя победа…

Дмитрий Борзой не спал; он смотрел в окно на дождь, прикуривая сигарету. Где-то там, во тьме, «Патриоты» хоронили своего убитого, зализывая раны.

– К черту вас всех, – прошептал Борзой.

– Что, Джонсон, милый? – раздался с кровати женский голос.

– Ничего, – прошипел Борзой.