Две богатеньких малышки - Эберхарт Миньон Гуд. Страница 34

Но в рассказ таксиста Эмми поверила, потому что вдруг вспомнила: в тот день Агнес сказала, что собирается к племяннице в Нью-Джерси. Значит, она ехала на Пенсильванский вокзал, а «Мэйси» – совсем неподалеку, и Агнес всегда покупала там подарки детишкам племянницы.

Значит, таксист говорит правду. Но если Агнес что-то знает об убийстве Гила, как могла она скрывать это «что-то» все лето, всю осень, и пока шел суд, и даже когда прозвучал приговор?! Впрочем, думая об этом, Эмми не могла не признать, что кто-кто, а Агнес умеет хранить тайну.

Но почему? Чего ради?

Ответ – простой и очевидный – пришел сам собой. Агнес могла скрывать в тайне только то, что могло бы нежелательным образом отразиться на Эмми, Джастине или Диане.

В памяти Эмми вдруг явственно всплыл разговор с Агнес. Та была взволнована, но, как всегда, сдержанна. «Я полагаю, уже никто не сомневается, что мисс Диана его убила?» – спросила она; затем, с каменным лицом и непроницаемым взглядом агатовых глаз, добавила: «Но когда я услышала эту записку...» Потом помолчала и, наконец, сказала угрюмо: «Я уже ни в чем не могу быть уверена».

Именно так, слово в слово.

Что же Агнес хотела этим сказать, мучительно соображала Эмми. Стала бы она что-то скрывать, чтобы защитить ее, Эмми? Несомненно, стала бы; но Эмми-то как раз и не от чего было защищать. Джастина? Да. Но он ничего не знал об убийстве Гила. Диану? Да; но даже в упрямой голове Агнес в конце концов поселилась мысль о виновности Дианы.

Если верить таксисту, – а Сэнди ему верит, – то Агнес находилась неподалеку от дома на 63-й-стрит примерно в те же минуты, когда был убит Гил.

Диана явно не знала о том, что Агнес там была, иначе она хоть раз заикнулась бы об этом. Агнес не говорила, что была в день убийства в доме Дианы... но, с другой стороны, она не говорила и того, что была неподалеку от этого дома...

Эмми могла придумать добрую дюжину причин, по каким Агнес могла отправиться к Диане: например, Диана попросила старую служанку сделать что-то, о чем та не сочла нужным сообщать Эмми. Например: у Дианы в то время не было слуг, а в такие моменты Агнес всегда выкраивала часок-другой, чтобы помочь Ди по хозяйству... Эмми смутно вспомнила, что в день убийства Гила Джастин сказал, будто Агнес собиралась в бюро по найму. Вот и еще один повод зайти к Диане. Но, может быть, Агнес что-то помешало, и вместо того, чтобы зайти к Ди, она остановила такси и поехала в «Мэйси», а оттуда на Пенсильванский вокзал?..

В голове у Эмми мелькали бесчисленные догадки, но все они разбивались о каменную стену скрытности Агнес.

Ближе к утру в голову ей закралась странная и страшная мысль: что, если Агнес действительно знала что-то об убийстве Гила, и это «что-то» настолько опасно для убийцы, что он предпочел заставить Агнес замолчать навсегда? Что, если Агнес убили так же жестоко и хладнокровно, как Гила?

Нет, это немыслимо. Гила убила Диана; в это поверили все, включая суд присяжных и саму Эмми. Но Диана в тюрьме; значит, убить Агнес она никак не могла.

Зря Дуг говорил с Сэнди о разводе. Теперь ей неизбежно придется принять твердое решение и заставить Дуга смириться с ним. Но, хоть решение Эмми уже приняла – по крайней мере, ей хотелось так думать, – Дуг, очевидно, не захочет с ним мириться. Если попытаться взглянуть на все это холодно и беспристрастно, то Дуга легко понять: жена его осуждена на пожизненное заключение, и с этим ничего не поделать. Что бы ни случилось, Диана уже не будет счастлива; и если двое любят друг друга и хотят соединить свои судьбы, почему бы нет? Неужели несчастливы обязательно должны быть все три человека; не хватит ли одного?

Вот только она, Эмми, не будет счастлива; с Дугом – не будет. Чары рассеялись; все оказалось призрачным, ненастоящим.

Но как Диана догадалась, что Дуг влюблен в Эмми?

Об этом Эмми узнала на следующий день. Узнала она и о том, что у Агнес были основания скрывать события того злосчастного дня, когда был убит Гил.

Утром Эмми чувствовала себя усталой; глаза ее были пусты. Джастин тоже выглядел усталым – и старым. Они сидели за столом в гостиной Эмми (она заказала завтрак в номер). День был серым; в распахнутых окнах стальное небо сливалось на горизонте с такого же цвета морем.

Эмми поняла, что должна рассказать Джастину про Агнес. Она набрала в грудь побольше воздуху и начала:

– Ночью мне звонил Сэнди...

Джастин внимательно слушал ее, намазывая маслом булочку. Он ел так быстро, что масло стекало у него по подбородку, и избегал смотреть на Эмми. Когда она закончила, он встал, отодвинул стул, прошагал к окну, затем вернулся к столу и бесцветным голосом произнес:

– Она увидела меня.

Эмми выронила булочку:

– Тебя?! Что ты хочешь этим сказать?

– Она видела, как я шел от дома Дианы. Она стояла на углу. Наверное, ждала такси. И заметила меня.

Эмми выпрямилась и застыла:

– Ты в тот день ходил к Диане?!

– Ну да, – нехотя ответил Джастин. – Я же сказал.

– Но... но ты не говорил этого раньше!

– Еще бы. Я же не идиот.

– Но ты удивился, когда я сказал тебе, что Гил убит! Ты пришел в изумление...

– Разумеется. Еще бы! Когда я подумал, что это случилось едва ли не в тот момент, когда я стоял на крыльце...

– Постой-ка, Джастин. А ты не видел, чтобы кто-то выходил из дому?

– Я не видел ни души. И не слышал выстрелов, если ты собиралась спросить об этом.

– Но... – Эмми едва удавалось быть последовательной; десятки вопросов роились у нее в голове. – Но зачем ты ходил к Диане?

– Хотел сказать в лицо все то, о чем написал в письме. Я был не в себе.

– Это уж точно, – ядовито заметила Эмми. – Итак, ты отправился к Диане...

– ...чтобы сказать ей все, что я о ней думал! Я так боялся, что в один прекрасный день мое тело выловят в Ист-Ривер, или найдут сложенным пополам в багажнике автомобиля где-нибудь в трущобах Джерси...

– И ты виделся с Дианой?

– Нет. Я звонил, но никто не открыл мне. Я страшно разнервничался, но в конце концов решил, что могу прийти к ней за деньгами и в другой раз. – Джастин говорил с подкупающей откровенностью. – Так что я потерял терпение и ушел. В клуб. А на углу стояла Агнес.

– Ты заговорил с ней?

– Нет – просто прошел мимо. Может, помахал рукой из вежливости. Не помню. Я посидел в клубе и вернулся домой. Естественно, я не стал ничего этого рассказывать – ни тебе, ни кому другому. Я никогда не ссорился с Гилом Сэнфордом; я не видел его в тот день, я не знал, что он был у Дианы – если он вообще был там в тот момент, когда я звонил в дверь. Да плевать я хотел на Гила; если я когда-то о нем и думал, так только потому, что меня бесила его физиономия.

«Бесила его физиономия» – так мог выразиться только Джастин. Эмми помотала головой, словно отгоняя дурной сон. – Но, Джастин, почему ты ничего не сказал полиции?

– Еще чего не хватало! – Джастин уже вполне овладел собой; он взял очередную булочку и принялся обильно намазывать на нее масло. – Стал бы я по доброй воле лезть в дело об убийстве! Я его не убивал. Я не видел ничего подозрительного. Зачем мне говорить, что я был около дома?

– Но раз Агнес исчезла, это может означать... не знаю, что! Вдруг это как-то связано с убийством?

– Ты хочешь сказать, что ее тоже могли убить? Допустим, ей что-то известно об убийстве Гила. Допустим, убийца узнает об этом – и убивает Агнес. Вот о чем ты подумала. – Джастин попал в точку. – Если это так, то выходит, что Диана не убивала Гила – потому что ведь Агнес она никак не могла убить.

Эмми долго молчала; затем медленно произнесла:

– Если с Агнес случилось что-то ужасное...

– Ты хочешь сказать – если ее убили.

– Да... хотя я не верю в это. Но если это так, значит, убийца Гила боялся Агнес... и, следовательно, убийца – не Диана...

– А я тебе что сказал? Эмми, мне не нравится твоя манера относиться ко мне как к несмышленому младенцу. Естественно, речь идет о том, что Гила убил кто-то другой, и что этот «кто-то» боялся Агнес!