Две богатеньких малышки - Эберхарт Миньон Гуд. Страница 39

– Кури, если хочешь.

– Спасибо. – Сэнди достал трубку, легко и даже изящно разжег ее и продолжал: – Я могу понять, почему Гил скрывал, что он женат. Похоже, что Коррина устала от него; это ей, а не ему, хотелось скрыть свое семейное положение. Не знаю, почему они не развелись. Но догадываюсь, почему она платила ему: это был способ заставить его молчать и держать на расстоянии.

– Да! Однажды Коррина сказала мне, что она была гораздо нужнее Гилу, чем он ей – или что-то в этом роде. И что для нее важней всего ее работа. Знаешь, Сэнди, это действительно ее работа. Она великолепная актриса. Кстати, она живет в роскошных апартаментах, в очень дорогом доме; я еще удивлялась, откуда у нее деньги на это. Теперь ясно. И мне вполне понятно ее желание сохранить свой брак в тайне; ей хотелось сначала сделать себе имя. Более того, – добавила она с недоброй усмешкой, – я, кажется, понимаю и то, почему Гил выдавал себя за холостяка. Перспективный жених; много приглашений...

Сэнди прищурился:

– Может быть. Так или иначе, эти двое решили – одному Богу известно, почему, – возобновить свои отношения, но при этом не признаваться никому, что они давно женаты. Возможно, это была идея Гила – чтобы не лишиться расположения тех девушек, с которыми он общался, включая Диану.

– Никто не знает, – медленно произнесла Эмми, – почему человек совершает тот или иной поступок.

– А если и знает, то не всегда понимает. Естественно, Коррина и в зале суда не открыла истину. Кстати, она исчезла – никто не знает, куда. Нет-нет, Эмми, успокойся...

Эмми инстинктивно сжала кулаки и подалась вперед – в голове ее молнией пронеслась мысль об очередном убийстве.

– Она уехала вполне старым, консервативным способом, – продолжал Сэнди, – взяла с собой багаж, оставила распоряжение покрасить ее квартиру и сменить плиту. Так сказал управляющий домом. Нет-нет, она вернется. В любом случае, я не вижу, каким образом информация о ее браке с Гилом может нам пригодиться – в смысле, помочь Диане. Напротив, я боюсь, как бы это не сыграло против Дианы. Логика может быть такой: она считала Гила холостяком, имела на него виды и, узнав, что он ее обманул... Что-то в таком духе. Я хотел бы поговорить с Корриной, конечно... но пока я не вижу, как это реально может нам помочь...

– Пожалуй, никак, – рассудительно сказала Эмми. – Дианы это совсем не касается...

В салоне появилась маленькая мисс Симпсон и дрожащим голосом сообщила, что миссис Ван Сейдем возражает против курения трубки в доме.

– Скажите ей, что это мой дом, – отрезала Эмми.

Сиделка со страхом попятилась. Сэнди начал было выбивать наполовину выкуренную трубку, но Эмми остановила его.

– Ладно, – обратилась она к сиделке. – Я сама ей скажу. А вы только сообщите миссис Ван Сейдем, что передали мне ее слова.

Мисс Симпсон позволила себе едва заметную ухмылку и храбро двинулась вниз по лестнице.

– Что она тут делает? – спросил Сэнди, явно имея в виду тетушку Медору.

– Насколько я понимаю, блюдет мою нравственность. И сражается с Джастином. А уезжать отказывается.

Сэнди задумчиво прикоснулся к фигурке золотой танцовщицы:

– Я рад, что она тебе нравится... – Он встал. – Ты хочешь сказать, что твоя тетка возражает против Дуга?

– Да. Но, Сэнди...

Он не дал ей договорить:

– Это твое личное дело. Если будут какие-то новости, я сразу дам тебе знать.

Эмми проводила его к выходу:

– Сэнди, есть ли вероятность... точнее, есть ли какие-то свидетельства, которые могли бы привести к пересмотру решения суда?

– Нужно, чтобы с нее полностью сняли обвинение, чтобы ее оправдали публично. Это может сделать губернатор – если мы найдем веские доказательства.

– И что ты намерен делать?

– Не знаю, – сказал Сэнди и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

После его ухода тетушка Медора довольно неубедительно изображала сердечный приступ, вызванный запахом дыма; но тотчас «поправилась», как только подали обед. Она поглощала пищу огромными кусками, точно боясь, как бы Джастин не оставил ее голодной... Эмми внезапно подумала о Томасе Такере. Вот кто должен знать, куда уехала Коррина!

Скорее всего, разговор с Корриной не принесет никаких плодов. Ну, признается она, что была замужем за Гилом и содержала его, чтобы он не мешал ее карьере, – что с того? Но Эмми была полна решимости хвататься за любую соломинку. Она открыла телефонный справочник и сразу поняла, что и за неделю не обзвонит всех Такеров. Что же делать? Обратиться к театральному агенту? Но Томас совсем молодой актер; у него никак не может быть своего агента. На всякий случай она позвонила Дугу, но того не оказалось дома. Тогда Эмми решила позвонить в кассы театра, где прежде шла пьеса Дуга – и по чистой случайности выяснила, чем теперь занимается Томас. Приветливый мужской голос сказал ей, что мистер Такер заходил накануне в кассы:

– Этот мальчишка без театра жить не может. Говорит, что работает в брокерской конторе и ненавидит ее всеми фибрами души.

– А в какой конторе, не говорил? – со слабой надеждой спросила Эмми.

К ее изумлению, кассир ответил:

– Говорил. Высмеивал ее название. Что-то вроде «Черепочек». Он сказал, ему так слышится.

– "Черри и Почер". Очень солидная фирма. Спасибо вам большое!

Эмми нашла адрес конторы, быстро надела пальто и снова тайно выскользнула из дому через десятый этаж.

В красивом, со вкусом обставленном офисе брокерской фирмы она спросила мистера Такера. Юноша появился, подавленный и грустный, но, увидев Эмми, просиял:

– Мисс Ван Сейдем! – Он протянул ей руку; пальцы были выпачканы чернилами. – Как я рад вас видеть! Хорошо отдохнули? А спектакль закрыли – какая досада, верно? Помните, я вам говорил? Я нигде не смог найти другую роль; и тогда мой папа... В общем, вот я здесь. – Он уныло развел руками. – Надеюсь, вы-то ничего не желаете купить или продать? Если желаете, то я позову кого-нибудь другого...

– Нет, я пришла к вам. Есть какое-нибудь место, где мы можем поговорить?

– Ну... – он растерялся, затем снова просветлел: – Идемте! Тут есть одно местечко... пока это для меня запретная территория, но когда я скажу им, кто вы такая... Вот мы и пришли. – Он провел Эмми в небольшую, изысканно обставленную комнату. – Расскажите же, как прошла ваша поездка. Я не видел Дуга с того самого дня, как спектакль закрыли.

– Я пришла поговорить о Коррине. Говорят, она уехала, и я хотела узнать, куда.

– Я не знаю, куда она уехала. Здесь жарко, мисс Ван Сейдем. Вы позволите мне помочь вам снять пальто?

Он аккуратно повесил ее пальто на спинку стула, повернулся к Эмми – и в одно мгновение выражение его лица совершенно изменилось. Эмми чуть не вскрикнула: «Что случилось?»

Томас побледнел; лицо его стало совсем другим – настолько другим, что Эмми глазам своим не верила. Он тихо произнес:

– Боюсь, что ничем не могу вам помочь. Я ничего не знаю о Коррине.

Видно было, что слова даются ему с трудом, и он избегал взгляда Эмми. Он сунул руки в карманы и прокашлялся.

Эмми попыталась растопить внезапно появившийся лед:

– Вы были совершенно правы, когда говорили мне, что Гил и Коррина разговаривали между собой так, словно знали друг друга давным-давно – как если бы они были мужем и женой. Знаете, они ведь действительно были женаты. Они поженились несколько лет назад, а потом расстались.

Такер отвернулся и уставился на великолепную гравюру Ван Гога на стене. Он снова прокашлялся и хрипло произнес:

– Я так полагаю, вас интересует, не она ли убила Гила Сэнфорда.

Снова он попал в точку, подумала Эмми. Этот мальчик невероятно проницателен.

– Так я не ставила вопрос, – честно призналась Эмми, – но, видимо, все-таки думала об этом, когда захотела найти ее.

– Лучше пусть она сидит за решеткой, чем ваша сестра?

– Томми! То есть, Томас... Что вы говорите?! Вас как подменили... – Она встала. – Я просто хочу знать правду.

Такер даже не повернулся к ней; его плечи, обтянутые безукоризненным – в оксфордском стиле – серым пиджаком, казались каменными. Интересно, что он сделал со своими любимыми бусами, подумала Эмми.