Лелик едет на рыбалку - Экслер Алекс. Страница 12

Ему открылась весьма забавная картина. На дне лодки была навалена груда байковых одеял и подушек, на которых возлежали генерал с Максом. Между ними стояла бутылка водки, а сдружившаяся парочка держала в руках по половинке от пластмассовой мыльницы.

– Вы что, – с удивлением спросил Лелик, – из мыльницы пьете?

– Ага, – подтвердил Макс. – Генерал сказал, что желает вспомнить молодость.

– Желаю, – заявил генерал гусарским тоном, – вспомнить молодость босоногую.

– Понятно, – сказал Лелик. – Дайте червячков-то.

– Ренегатам, пьющим из стакана и травящими водкой рыбу, червячков не даем, – заявил Макс. – Вот выпьешь с нами из мыльницы, тогда дадим.

– Вотр маман, – пробормотал Лелик, с ненавистью глядя на пьяную парочку. – Давайте быстро вашу мыльницу, а то я спор проигрываю.

Генерал набулькал водку в свою половинку мыльницы и протянул Лелику. Тот с отвращением выпил эту гадость (Лелик был эстетом и теплая водка из мыльницы, даже генеральской, его никак не прельщала) и снова потребовал наживку. Вместо ответа Макс достал из под лавки лопату и протянул ее Лелику.

– Что это? – спросил Лелик, хотя он уже все понял.

– Берешь лопатку, – любезно пояснил Макс, – плывешь к берегу и копаешь червячков.

Лелик помолчал с минутку, собираясь с мыслями, а потом минут пять целенаправленно и методично высказывал Максу все, что он думает о нем, о его мыслительных способностях, о его маме (своей тете), о его собаке (которая недавно завоевала звание "Лучшая сука Москвы") и о всех родственниках до седьмого колена. Во время его безусловно зажигательной речи сначала заснул генерал, а потом задрых и сам Макс, поддавшись общей алкогольной интоксикации организма.

Лелик посмотрел на эту картину, подумал: "Стенька, блин, Разин с княжной…", и поплыл к берегу, чтобы накопать-таки червяков.

На берегу в окружении удочек вальяжно сидел рейнджер Юра, который что-то бормотал себе под нос и Лелика как будто даже не узнал.

– Ну что, как успехи в литературном творчестве? – поинтересовался Лелик, которому было очень лестно, что у него появился коллега такого внушительного телосложения.

Рейджер посмотрел на Лелика пустыми глазами и пробормотал что-то неразборчивое.

– Понимаю, – сказал Лелик. – На меня когда такое поэтическое настроение находит, вообще ни на кого не обращаю внимания. В этот момент даже пивом не соблазнюсь, представляешь?

– Я буду Молотом Войны! – неожиданно выкрикнул рейнджер и снова забормотал что-то нечленораздельное.

– Сильная рифма, – похвалил Лелик. – Выпуклая.

– Слышь, Лелик… – вдруг сказал рейнджер вполне нормальным голосом.

– Чего? – откликнулся тот, готовый бросить на помощь Юре все свои познания в поэзии.

– Сделай так, чтобы я тебя долго искал.

– В каком смысле? – растерялся Лелик.

– В прямом, – спокойно ответил рейнджер. – Исчезни отсюда и не пугай мою музу.

– Да у тебя муза, судя по стихам, должна быть маркитанткой в обозе, – не удержавшись съязвил Лелик, обиженный тем, что Юра не захотел воспользоваться советами "коллеги".

Вместо ответа Юра взял Лелику за руку и почти незаметным движением нажал на какую-то точку. Лелик взвизгнул от боли.

– Ты мою музу не трогай, – ласково сказал Юра. – Моя муза твоей музе в момент устроит полный круцефикс с переворотами.

– Да ладно, Юр, – перепугался Лелик, – я же ничего такого не хотел сказать. Просто подумал, что моя помощь, как профессионального литератора, была бы не лишней.

– Это кто профессиональный литератор? – с презрением спросил Юра. – Ты, что ли? А мне Серега говорил, что ты компьютерщиком работаешь.

– Ну да, – подтвердил Лелик. – А в свободное время пишу.

– Профессиональный литератор – это тот, кому за стихи деньги платят, – с важностью заявил рейнджер. – То есть я. Потому что мои стихи печатались в нашей войсковой газете, и мне за них гонорар заплатили. А тебя где-нибудь печатали?

Лелик задумался.

– Печатали, – вдруг вспомнил он. – В "Учительской газете".

– Неужели даже гонорар заплатили? – ехидно спросил рейнджер.

– Нет, – печально ответил Лелик. – За просто так напечатали.

– Вот видишь, – торжествующе сказал рейнджер. – Ты даже в стихах по сравнению со мной – сопляк полный. Но я тебя учить не собираюсь. У нас слишком разные направления в поэзии. Вот ты о чем пишешь? О всякой ерунде: любовь-морковь, она его бросила, он напился, слюни-сопли и прочая ерунда. Ведь так?

– В общих чертах – да, – подтвердил Лелик, несколько ошарашенный напором рейнджера.

– Ну вот. А я пишу о том, как мальчик становится мужчиной. О том, что чувствует воин в бою.

– О том, – подхватил Лелик, – как хрустит штык, вонзаясь в тело врага.

– Ага, – удовлетворенно сказал рейнджер. – Так что мне твои сопливые стишата – противны.

– Ну и черт с тобой, – не выдержал Лелик. – Собственно, я свои стихи не для тебя пишу. Очень мне нужны всякие поэтизированные рейнджеры. Дай мне червяков, – неожиданно для самого себя заорал Лелик, – и я уйду.

– Да забирай хоть всю банку, – расщедрился Юра. – Тут все равно не клюет ни черта.

Лелик забрал банку с червяками, сел в лодку и погреб обратно. На пути ему снова попалась генеральская лодка, и Лелик не удержался от соблазна заглянуть в нее. На дне валялись в дупель пьяные генерал с Максом, но оба почему-то не спали, а таращились бессмысленными глазами во все стороны. Первым Лелика заметил Макс и произнес с жутким кавказским акцентом:

– Ты зачем увел Измаил-бек в горы и накормил его там колючей проволокой?

– Много пить вредно, – объяснил ему Лелик. – Мозги плавятся.

– Чу – пыпснула калитка! Это Мефистофиль пришел, проклятый искусатель, пришел, штоп зацелопать нашу Маргаритку, – заорал Макс так, что даже генерал попытался изобразить на своем лице какое-то удивление.

– Эк тебя расколбасило, – сказал Лелик. – Алкогольная интоксикация пятой степени сложности. Лечится холодным душем и пятью литрами кефира.

– Ты в детстве мне сказки дарила, – процитировал Макс, – и теплым йогУртом кормила, – сказал он и зарыдал, поддавшись каким-то нахлынувшим воспоминаниям.

– Мда, – сказал Лелик. – ты еще вспомни теплую сиську кормилицы и просто изойдись от рыданий. Ладно, бушуйте дальше, а я поехал рыбу ловить.

– Бог в помощь, – неожиданно изрек генерал.

– Спасибо большое, – вежливо сказал Лелик.

– Вольно, – напутствовал его генерал, и Лелик поплыл к своему рыболовному месту.

Сергей сидел на берегу островка и был просто белым от бешенства.

– Ты где, мать твою, два часа болтался? – заорал он, завидев приближающегося Лелика. – Я из-за тебя, мать твою, кучу времени впустую потерял.

– Чего это ты кучу времени потерял? – удивился Лелик. – А почему рыбу не ловил? У тебя удочка есть, наживка есть. Я уж думал, что у тебя полное ведро добычи.

– Какая, нахрен, рыбалка, мать твою? – снова заорал Сергей. – Ты сам попробуй на этом островке что-нибудь выловить. Под каждым кустом парочка развлекается. Остров любви, мать их. Охи-вздохи такие, что можно случайно оргазм получить. Ты можешь рыболовить в такой обстаноке? Я – нет.

– Да ладно, Серег, не возбуждайся ты так, – попытался успокоить его Лелик. – Садись в лодку, поплыли рыбу ловить.

– Тебе легко говорить, – пробурчал Сергей, залезая на борт. – А мне пришлось раз двадцать голову в реку окунать, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться.

– Так ты просто не то место в реке остужал, – объяснил ему Лелик.

– Лелик, – Сергей посмотрел на него очень внимательно. – Тебе сколько лет?

– Двадцать четыре, – ответил Лелик. – А что?

– Ничего. Но если ты хочешь, чтобы было двадцать пять и может быть даже двадцать шесть, больше со мной так не шути. Понял?

– Понял, – сказал Лелик и начал быстро грести в сторону от островка.

Наконец, Сергею показалось, что они нашли подходящее для рыбной ловли место.

– Стоп, машина, – скомандовал он. – Кидай якорь.

– Какой якорь? – не понял Лелик. – Здесь же течения никакого нет.