Парри Хоттер и изнанка магии - Эллис К. С.. Страница 34

– Из первых рук, можно сказать! – заметил Фредди. – Прямо из уст лошади.

– И что ты хочешь этим сказать? – воинственно напыжилась Гормошка. – Это кто лошадь? Танита, что ли?

Но тут наверху раздался шорох крыльев, и на голову Гормошке что-то свалилось.

– Во! – сказал Фредди. – Летучая мышь меня спасла!

Парри уже не раз видел, как мыши по утрам приносят свежую почту, а по вечерам забирают и уносят письма. Судя по всему, мыши предпочитали летать по ночам. Что, в общем, логично, если так подумать.

Но вблизи сам процесс доставки он видел впервые. Гормошка выковыряла муху из мушиного хлеба, сманила мышь со своей головы и отвязала от упряжи твари небольшой свиток, а взамен бросила в специальный кармашек мелкую монетку.

Мышь, судя по всему, удовлетворилась этим, отпустила волосы Гормошки и радостно принялась исследовать мушиный хлеб в поисках целых насекомых.

– А-а, это от мамули, – сказала Гормошка. – Она просто хотела узнать, как я тут устроилась. Мило, не правда ли?

Парри снял свою миску со стола и отодвинулся подальше, готовый пуститься в бегство, если мышь вдруг заинтересуется им.

Фредди взглянул на письмо Гормошки, на мышь, ползающую по столу, на Парри. Тугие шестеренки у него в голове медленно пришли в движение.

– Ой, чуть не забыла! – сказала Гормошка с напускной небрежностью. – Парри, у меня для тебя кое-что есть.

Она свернула письмо, убрала его в сумочку и достала пузырек с прозрачной жидкостью.

– Пить его лучше на полный желудок.

– А чегой-то это? – подозрительно спросил Парри, встряхнув крохотную бутылочку.

– Ну, это… это защитное заклятие. Я подумала, что в существующих обстоятельствах…

– Заклятие? В бутылке? – недоверчиво переспросил Фредди.

– Ой, у меня ушла целая вечность на то, чтобы раздобыть ингредиенты и подобрать нужные заклинания. Давай, его надо выпить залпом.

– Пахнет водкой…

– Это хорошо или плохо?

– Хорошо, наверное…

И Парри, испугавшись пристального взгляда Гормошки, единым духом опростал пузырек.

– Ох-х-х-х-х!

Гормошка схватила Парри за щеки и заставила его глядеть ей в глаза.

– Это очень важно, Парри! Ну, как ты себя чувствуешь?

– Мне плохо! – прохрипел Парри.

– Ты страдаешь от любви? – предположила Гормошка.

– Да нет, меня просто тошнит! – ответил Парри, вновь обретя способность разговаривать по-человечески. – И что, это, типа, должно меня защищать?

– Ну да, конечно. Типа того…

И Гормошка, явно разочарованная, отпустила Парри.

Парри встретился с насмешливым взглядом Фредди и обнаружил, что не в силах отвести глаз от своего приятеля.

– Фредди, я тебе когда-нибудь говорил, что ты чертовски привлекательный парень?

– Чего-о?!

– А, ч-черт! – выругалась Гормошка и достала из сумочки шприц и жуткого вида иголку. – Подержи его, Фредди, противоядие надо вводить внутривенно…

Единственное, что поддерживало Парри во время уроков, – это мысль о том, что сегодня пятница и, следовательно, после обеда уроков не будет. А Гормошка обещала сегодня еще раз попытаться превратить вазочку обратно в книгу.

Она знала пару-тройку обратных заклятий, но все они оказались недостаточно сильными. Они превращали обратно те предметы, которые превратила сама Гормошка, но мощное морфическое поле, которым окружил книгу Брейк, оказалось им не по зубам. В конце концов, Брейк ведь был учителем трансфигурации, и если уж он что превращал, то с расчетом на то, что никто, кроме него, эту вещь обратно превратить не сумеет. Однако у Гормошки было много книг с заклинаниями – часть из них досталась ей от сестры, а часть она сперла из школьной библиотеки, пока их не спер кто-нибудь другой. И сегодня она надеялась подобрать какое-нибудь заклятие, которое сумеет разрушить чары Брейка.

Так что неудивительно, что лекция по метафизике, она же теория магии, которую читал казначей, казалась трем приятелям бесконечной. Впрочем, многие утверждали, что казначей и впрямь злонамеренно растягивает время лекции, так, чтобы вместо отведенных двух часов впихнуть в нее все четыре.

Второй урок был немногим лучше. Этот предмет назывался «предсказательной наукой». В прошлом году этот курс назывался «футурологией», годом раньше – «искусством прозрения», еще раньше – «чтением примет и гаданием по внутренностям».

Преподаватель предсказательной науки, Лунозор Древний, почти всю лекцию жаловался на то, что астрология находится в глубоком кризисе, поскольку смертные то и дело открывают новые небесные тела, и астрологи не перестают спорить о том, надлежит ли внести поправки в предсказания, или же влияние доселе неведомых объектов уже учтено в существующих таблицах.

Но, по крайней мере, Фредди не давал Парри заснуть, обнадеживая его тем, что к середине семестра уроки станут гораздо интереснее, потому что им придется гадать о будущем по содержимому кишок цыплят, козлов и прочей живности.

Парри сперва съязвил, что будет ждать этого с нетерпением, но потом сообразил, что это и впрямь не так уж плохо, – он вспомнил, что цыплята и даже козлы по крайней мере съедобны.

Как только урок предсказательной науки закончился, Парри с Фредди рванули к себе в комнату и стали ждать Гормошку, у которой по пятницам был урок двойной симпатической магии. Они рассчитывали до обеда попытаться еще раз разрушить чары, наложенные на книгу.

Прождав минут двадцать, они поняли, что Гормошка, очевидно, сразу пошла в Большой Зал, обедать. И решили, что им тоже не помешает перекусить.

– Фредди! – окликнул Парри, стоя в дверях.

– Чего?

– Слушай, ты из комнаты нормально вышел?

Фредди явно счел этот вопрос странным.

– Да вроде нормально. Вот, стою в коридоре, как видишь. А че?

– Да ты понимаешь, – сказал Парри, – я тут чего-то…

Он толкнул незримую преграду, не выпускавшую его в коридор. Преграда, несмотря на незримость, оказалась вполне ощутимой.

– А-а, – сказал Фредди, – так это у тебя «Имем ни эй Ассгли Оксбиум». Пороговая лихорадка, если по-простому.

– Какая-какая лихорадка?

– Ну, пороговая. Многие новички через это проходят. Но ты не бойся, это не страшно, – утешил его Фредди.

– Ни фига себе не страшно! – возмутился Парри. – Тебе хорошо говорить, а я тут застрял в комнате, как дурак!

– Да не, это всего лишь аллергия такая, – объяснил Фредди. – Повышенная чувствительность к порогам. Такое бывает, когда человек попадает в среду, насквозь пропитанную магией. Это длится всего пару дней, потом само проходит. Хотя обычно ею болеют дети, а не подростки.

– Это просто праздник какой-то! Получается, я подцепил что-то вроде волшебной разновидности ветрянки? И, конечно, именно перед выходными! Нет бы заболеть ею в понедельник – тогда бы от нее хоть какая-то польза была, на уроки бы ходить не пришлось…

– Не-е, тебе еще повезло, – сказал Фредди. – А то многим ребятам приходилось проторчать пару дней на улице или в саду, а некоторые первоклашки так и ночевали в коридорах. Я знаю кое-кого, кому не повезло еще больше: их прихватило в классе, и пришлось им с утра до вечера сидеть и слушать кого-нибудь вроде казначея или Клякса. Так что если уж ты заболел пороговой лихорадкой, то лучшего времени и места ты выбрать не мог. Тут явилась Гормошка.

– Ах вот вы где! – сказала она, как будто это ей пришлось их ждать невесть сколько времени. – Я так и подумала, что вы, наверно, забыли про обед. Так что вот.

И она втащила в комнату тяжело нагруженный поднос.

– У Парри – пороговая лихорадка, – объяснил Фредди, входя в комнату следом за едой. – Он тут застрял.

– У-у… – Гормошка была явно разочарована. – А я думала, что мы займемся этим у меня в комнате…

– Тебе радоваться надо, – возразил Фредди. – Неужели тебе хочется, чтобы он пару дней проторчал у тебя?

Гормошка на него даже не взглянула.

– Ну ладно, – сказала она, – все равно, еды я захватила достаточно. Ой, мальчишки, ну как вы можете жить в таком свинарнике? У вас тут даже сесть некуда!