Королевство теней - Эрскин Барбара. Страница 172

– Нет! – категорично ответил Джеффри.

– Почему? В конце концов, Изабель сейчас счастлива. Она не умерла в своей клетке. Она не умерла! Она все еще жива. – Клер внезапно повернулась к окну и воздела руки. – Изабель! Я хочу видеть тебя! Я хочу слышать тебя! Я хочу, чтобы ты рассказала им, что произошло. Приди!

Хлоя позади нее отчаянно завизжала.

– Прекрати, Хлоя, все в порядке. – Джеффри с трудом сглотнул. – Клер! Клер...

Клер не слышала его. Она уже видела древние монастырские постройки и слышала пение монахинь.

– Приди ко мне! Приди ко мне, Изабель! Приди немедленно!

В исступлении скрестив руки на груди, она упала на колени, не отводя глаз от бледного солнца, которое выплывало из тумана и заливало ослепительным светом сугробы за окном.

Глава тридцать третья

Завернувшись в теплый плащ и низко опустив капюшон на лицо, Изабель бродила по монастырю и по саду, невзирая на плохую погоду, чувствуя, как холодный воздух обжигает ее легкие. Она ненавидела быть взаперти, и сестры позволяли ей совершать эти прогулки.

В Берике в этом году зима наступила рано. Снег падал на землю, скрывая грязные улицы под покровом сияющей белизны. Стены, черные на фоне неба, вырисовывались с обновленной четкостью, а кровли домов внезапно становились одинаково опрятными, сохраняя красоту, пока растаявший из-за жара очагов снег не сползал грязными подтеками, обнажая тростниковые крыши. Посадки в монастырском саду стояли мохнатые от снега. Ряды голых кустов выгибались сводом над землей, и неуспевшие осыпаться за короткую осень листья съежились и свернулись от холода.

Здесь не старались сделать монахиню из прежде неукротимой прекрасной женщины. Когда Изабель посещала богослужение, сестры предоставляли ей место и, окутанные клубами ладана, возносили за это благодарность Господу. Когда она посещала трапезу, то получала большую долю из их простой пищи. Ее приветствовали у единственного в монастыре очага на поварне и провожали в свете лучин, когда сгущались вечерние сумерки. Только привратница, официальная хранительница ключей, не была добрее к ней и отгоняла прочь от двери в стене, выводившей в город, ясно давая понять Изабель, что та по-прежнему остается узницей.

Она не имела близких подруг, не искала ничьих милостей, не тревожила своими молитвами Господа. Сердце ее охватила ужасная немота, и она не осмеливалась задавать себе вопросы. Время от времени Изабель пыталась что-нибудь вышить или спрясть, но занятия рукодельем не приносили ей удовлетворения. Подолгу засиживаясь при лучине в библиотеке, она пыталась сосредоточиться на изысканно иллюстрированном Часослове, но у нее начинала болеть голова и зрение, прежде столь ясное, подводило ее. Отложив книгу, она решительно поднималась, и, накинув плащ, открывала тяжелую дверь, выходя на ночной мороз, и медленно бродила по дорожкам спящего сада.

Она теперь окрепла, могла трижды без устали обойти монастырь, ее тело понемногу округлилось, а к волосам вернулся прежний блеск Через год неуверенно и скудно, как у двенадцатилегней девочки, у нее возобновились месячные.

Но ее по-прежнему преследовали кошмары.

Месяц сменялся месяцем, и, когда времена года во второй раз свершили полный оборот, она снова стала стройной, легкой на ногу, уверенной и спокойной. Она помышляла о бегстве, но у нее больше не было ни храбрости, ни сил привести свой замысел в действие. Это было уделом молодой Изабель. Теперь она смирилась со своим заключением. Она старалась не думать о Роберте, хотя новости о его подвигах достигали ее почти ежедневно, а ее сердце всякий раз сжималось от боли, когда она слышала его имя, но она просто молча улыбалась, тая истинные чувства.

– Миледи, здесь графиня Бакан и ждет вас.

Эти слова вызвали у нее слабую улыбку. Придерживая плотную вуаль, которую она для тепла опустила на лицо, Изабель взглянула на послушницу, остановившуюся возле скамейки в замерзшем саду.

– Дитя, графиня Бакан – это я.

Девушка смущенно смотрела в землю.

– Простите, миледи, мне так сказали. Она ждет в приемной.

Изабель вздохнула. Неважно. Она будет рада любому разнообразию в ужасной монотонности своей жизни. Она быстро прошла по темным коридорам в приемную у главного входа, и увидела, что мать настоятельница стоит посреди комнаты и серьезно беседует с дамой, модно одетой в бархатный сюрко и пеллисон, отделанный беличьим мехом, с волосами, скрытыми под гофрированным чепцом и золотым обручем. Когда вошла Изабель, обе женщины обернулись к ней.

– Элис! – Изумленный вскрик Изабель превратился в слезы радости, когда она бросилась к племяннице мужа и обняла ее. – О Элис! – внезапно она задрожала как лист, впервые за много лет увидев знакомое лицо.

– Дорогая моя, вас освобождают под ответственность леди Бакан. Я так рада за вас. – Мать настоятельница широко улыбалась.

– Освобождают? – Изабель сквозь слезы недоверчиво взглянула на Элис. – Вы хотите сказать, что я свободна? – Она даже не заметила, что титул «леди Бакан» был употреблен во второй раз.

– Не совсем свободна, – лицо Элис было серьезно. – Садись, позволь мне объяснить. – Она взяла Изабель за руку и повела к скамье у окна. Ее яркие шелка и бархат составляли резкий контраст со скромным платьем и плащом Изабель. – После того, как дядя Джон умер, титул графа Бакан получил Генри, поскольку вы с дядей не имели наследников, – Элис смущенно отвела взгляд.

– Получил? – Изабель удивленно посмотрела на нее. – От Роберта?

– Не от Роберта. От короля Эдуарда Английского. Вспомни, – Элис виновато улыбнулась, – мой муж – человек короля Эдуарда. Ты будешь жить под нашим надзором. – Она неловко поерзала на голой каменной скамье, затем поспешно продолжила. – Но это ничего не значит. Ты будешь моей гостьей. Моей почетной гостьей! Ты будешь жить с нами и познакомишься с моими детьми – у меня теперь две дочери, и станешь по-настоящему здоровой и сильной.

– Она и так здоровая и сильная, – обиженно вмешалась старая монахиня. – Мы заботились о ней, леди Бакан, и относились со всем уважением!

– Уверена в этом, но семья – совсем другое дело, – парировала Элис, не давая Изабель времени вставить слово. Она взяла руки Изабель в свои. – Не могу передать, как я обрадовалась, когда Генри сказал мне, что нам поручен надзор за тобой. Это так чудесно, и ты сможешь наконец покинуть Берик!

– И куда ты меня отвезешь? – тихо спросила Изабель. – Мы едем на север, в Шотландию, или земли Баканов теперь только в Англии?

Последовала неловкая пауза.

– Генри сохранил земли на севере, – наконец осторожно сказала Элис. – Но сам Бакан ужасно опустошен Брюсом. Он разорил и графство, и его жителей, и уничтожил большинство замков.

Изабель молчала. Она снова и снова вспоминала историю своего разрыва с Баканом и романтические слухи о том, что это из-за нее Роберт обрушил столь ужасную месть на земли ее мужа. После долгой паузы она подняла взгляд.

– Данкерн тоже разрушен?

Элис улыбнулась.

– Данкерн стоит по-прежнему.

Их взгляды встретились, и Изабель, дрогнув, поняла, что если ради нее он опустошил графство Бакан, значит, и Данкерн он сохранил ради нее.

– Тогда куда ты меня увозишь? – тихо спросила она.

– На юг, в Англию. – Лицо Элис, как в зеркале, отразило боль, которую она прочла, в лице Изабель. – Но ты наконец будешь свободна.

– Свободна? – с горечью произнесла Изабель. – Меня освобождают под вашу ответственность, миледи, – она подчеркнула эти слова, – и увозят в сердце вражеской страны. Это называется свободой?

– Ты сможешь ездить верхом, сможешь почувствовать ветер в волосах и солнце на своем лице. Сможешь гулять, играть и смеяться с моими детьми. Сможешь перестать бояться, – с укором сказала Элис. – Разве этого не достаточно, чтобы благодарить Господа?

Лицо Изабель отражало душевную боль.

– Прости меня, Элис. Это просто потому, что я привыкла думать, что я совсем рядом... – Она осеклась. – Сидя в своей клетке, я могла видеть холмы Шотландии, я их и сейчас чувствую, они все еще там, так близко от этих стен. Когда дует ветер с севера, он приносит запах вереска, соль моря, что бьется под утесами возле Данкерна. Трудно навсегда покинуть свою страну.