Королевство теней - Эрскин Барбара. Страница 182

Клер смотрела на ряды бутылок в баре и не видела их, не видела вообще ничего.

– Вы лжете. Пол не умер!

– Умер, умер.

– Нет... – это прозвучало, как мольба.

Внезапно трубку вырвали у нее из рук. Макдональд приложил ее к уху.

– Кто это? О чем вы говорили? Вы ужасно расстроили эту леди!

Кэтлин убрала телефон с колен и злорадно захохотала.

– Давайте, девочка, выпейте виски и я отвезу вас домой. – Он сунул ей в руку стакан.

Клер покорно отпила. От виски кровь быстрее побежала во ее венам. Она выпрямилась и сощурилась, стараясь сфокусировать взгляд на новом знакомом.

– Она сказала, что мой муж застрелился, – это прозвучало вполне обыденно.

– Да, я понял, какое случилось несчастье, – вид у него был мрачный. – Поедемте, если вы готовы.

Оказалось, что он знает Эрдли, и знаком с Антонией и Арчи. Клер сделала большой крюк по холмам, да и по дороге расстояние было около пяти миль. Когда они приехали, то увидели в аллее полицейскую машину.

– Похоже, вас ищут, – заметил Макдональд, притормозив рядом с ними и вылезая наружу. – Миссис Ройленд в моей машине, – крикнул он молодому констеблю, вышедшему на крыльцо, – и она неважно выглядит.

Полицейские, измученные и подавленные после двух часов бесплодных поисков, в это время грелись вместе с Нейлом в холле и обсуждали дальнейшие шаги. Нейл внес ее в дом, а потом в спальню, где стащил с нее мокрую, обледеневшую одежду и уложил в постель. Потом рассказал про Пола и Эмму, находившуюся между жизнью и смертью в абердинской больнице. О подозрении, будто Пол думал, что стреляет в жену, он умолчал.

Она плакала по Эмме, от жалости к Джулии и Питеру. Отношение к смерти Пола было у нее смешанным. В нем сошлись чувство вины, ярость, сожаление, и, наконец, облегчение. Воспоминания о прежних счастливых временах придут потом, и тогда она, возможно, будет скорбеть. Но не сейчас. Еще нет. Все произошло слишком быстро и неожиданно.

Когда она в конце концов уснула, Нейл спустился в пустую гостиную. Врач давно ушел, полицейские повезли Ройлендов в Данкерн, и они с Клер наконец-то остались одни.

Прихватив в кабинет Арчи кружку консервированного супа и стакан виски, он придвинул к себе телефон и позвонил Кэтлин, но она не отвечала, хотя он снова и снова набирал номер. Кэтлин тем временем ожидала лондонского поезда на вокзале Уэверли – карты предсказали ей дальнюю дорогу и перемену в жизни.

Клер спала беспокойно – металась в постели, стонала, всхлипывала, что-то бормотала, уткнувшись лицом в подушку. Ее руки были забинтованы, и все еще холодны как лед, но в ее видениях снег уже растаял и наступила весна.

Той весной Изабель часто гуляла по утесам, наслаждаясь резким сладко-соленым запахом моря и цветов – мелких луговых гвоздик, дремы, медово-золотистых цветков дрока, изысканно-хрупких шотландских колокольчиков, плясавших в траве на ветру. Она теперь все время уставала, малейшее усилие было мучительно, но счастье от этого не уменьшалось. Ребенок начал шевелиться. Она испытывала сильнейший трепет, когда он поворачивался, и с каждым толчком ребенка ее охватывала радость.

Роберт дважды присылал ей письма, дважды обещал навестить ее, но так и не приехал. Она старалась не огорчаться. Ему нужно отвоевать королевство. Когда англичан окончательно прогонят, у них вдвоем будет сколько угодно времени. Она не позволяла себе думать, что случится, когда королева Элизабет, удобно устроившаяся в своем псевдозаключении в Англии, наконец вернется в Шотландию, не допускала мыслей о других дамах, услаждавших Роберта в прошлые годы. В конце концов она была его первой любовью, его самой долгой любовью, и носила его ребенка. Где-то в самом дальнем углу сознания, там же, где сохранились воспоминания о кошмаре клетки, существовал иной страх – ее старый страх: вопли матери при родах брата и нераздельно смешанное с ними – кровь, ужас, боль, когда она потеряла ребенка лорда Бакана, – но дверь к этим воспоминаниям была замурована накрепко. Им нельзя позволить вырваться. Ничто не должно омрачить животворного солнечного сияния нынешней весны и будущего лета.

У нее появилась подруга по соседству – леди Гордон, жена того самого молодого человека, который много лет назад убеждал свою мать оказать убежище Изабель, чтобы шантажировать Джона Бакана. Обе женщины часто гуляли вместе и беседовали. Изабель ободряло, как спокойно описывала леди Гордон собственные роды. А их у нее было уже четыре. Ее младшему сыну было два года, старшему – семь, и она не видела оснований бояться и сейчас, когда она была беременна пятым, что, слава Богу, пока не мешало им видеться.

Сэр Гарри Бомонт, пожалованный граф Бакан, узнал, что Элис отвезла Изабель в Данкерн, сразу после Пасхи и пришел в ярость.

– Король выразился совершенно определенно! Она ни за что не должна была оказаться даже рядом с Шотландией! Его отец поклялся в этом.

Скрывая страх, Элис с деланной небрежностью пожала плечами.

– Он никогда не узнает, если ты ему не скажешь. У него и без того хватает забот. Оставь ее Генри. Бедная тетя Изабель – разве она не достаточно страдала? Она не причинит там никакого вреда.

Ее соглядатаи донесли, что Изабель беременна, и она слала Господу мириады молитв за свою подругу. С одной стороны, она радовалась за нее и надеялась, что Изабель изведает хоть немного счастья с мужчиной, которого любит, с другой – лихорадочно молилась, чтобы Генри об этом не узнал – подобную неосмотрительность он бы назвал предательством, и сомневалась, что он, или его король пощадят ее за соучастие.

На юг обрушилась война. Сначала шотландцами был захвачен Перт, за ним – Дамфриз, Роксбург и Эдинбург. Шотландия от восточного моря до западного принадлежала теперь Роберту.

Только замок Стирлинг оставался в руках англичан по условиям перемирия, заключенного до Дня Середины Лета. Затем, если король Англии не сменит гарнизон, он обязан будет сдаться Роберту.

Но англичане упорно наращивали свои силы, решив сделать ставку на последнюю, решающую битву, чтобы спасти свою честь. В Данкерн доходили тревожные слухи о размерах английской армии, собиравшейся на юге, чтобы покончить с Робертом и его претензиями раз и навсегда. Туда стягивались крупные силы пехоты и конницы и флотилии кораблей. Английские лорды объединились под началом Эдуарда II, поклявшись всеми силами поддерживать его. Все они были призваны королем собраться к началу июля на берегах реки Твид.

Изабель в своем далеком замке на вершине утеса знала о приближающейся армии. Но на сей раз ей не было места на поле сражения – ее король должен победить или проиграть без нее.

Не зная покоя, изматывая себя, неустанно бродила она по утесам или стенам замка, с усилием карабкаясь по ступеням винтовых лестниц.

Живот у нее был небольшой, но она слишком исхудала, дыхание было затруднено, и сердце при подъемах болезненно билось.

Женщины, прислуживавшие Изабель, умоляли ее больше отдыхать, лучше питаться, употреблять укрепляющие отвары и настои. Но ее беспокойство не утихало, медленно, но верно съедая ее, она стала бояться сна, чувствуя как утончается преграда, отделяющая ее ночные кошмары от жестокой реальности.

Гонец, прибывший наконец днем в канун Середины Лета, был ей незнаком. Он привез письмо и маленькую посылку от короля.

«В спешке. Любимая! В эти три дня все решится, я встречусь с Эдуардом Английским, если я, конечно, с ним встречусь. Знай, что я ежедневно вспоминаю в своих молитвах тебя и дитя, которое ты носишь. Если со мной что-либо случится на поле битвы, я оставил приказ, чтобы о тебе и о ребенке позаботились. Молюсь, чтобы мы победили, и королевство стало свободным и независимым. Господь с нами. Дано в моем лагере, в Торвуде, в 21 день июня, сего года 1314».

Посылка содержала ожерелье для Изабель и резную погремушку из слоновой кости с серебряными колокольчиками на лентах для будущего ребенка. Изабель поцеловала письмо и подарки.