Прячась от света - Эрскин Барбара. Страница 78
Наконец-то на его лице опять появилась эта мальчишеская улыбка, которая ей так нравится. Это куда лучше, чем вид мученика-пуританина, который иногда... иногда...
– Приступ мигрени. – Майк замолчал, закрыл глаза, извиняясь про себя за свою ложь. – Я последовал вашему совету. Только что ходил к врачу за лекарством.
– Простите, я не знала, что вы плохо себя чувствуете. Вообще-то мне нечего тут сейчас делать. – Она направилась обратно к двери. – Можно поговорить и в другой раз.
– Нет, Эмма, не уходите, – воскликнул Майк, переведя дух, – присаживайтесь.
Она села.
– А теперь, пожалуйста, рассказывайте.
– Отчасти речь пойдет о Линдси...
– Ох! В последнее время я только и слышу, что об этой Линдси! – сказал Майк, вздыхая. – Вот ее саму я до сих пор так и не встречал.
Эмма улыбнулась:
– И не встретите, если она завидит вас первая! Вообще-то это связано со всем вместе, не только с Линдси...
Эмма запнулась, словно ей было тяжело дышать, и заговорила:
– На днях я купила снотворное, потому что никак не могла уснуть. Но это еще не все. Когда я все-таки засыпаю, мне снятся ужасные сны. Я думала, таблетки помогут, но кошмары остались. Я больше не рискую принимать таблетки. Я вообще больше не хочу спать! Никогда!
Эмма разглядывала свои руки. Майк решил, что она специально опустила глаза, наверное, они были полны слез. Майк ничего не ответил. Взглянув на него, Эмма увидела, что лицо у него мрачное.
– Это страшные, ужасные видения, – неуверенно продолжила она, решив рассказать все во что бы то ни стало. Мне... мне постоянно снится пожилая женщина, которой когда-то принадлежал мой дом.
– Лиза, – произнес Майк, словно говоря это самому себе. Эмма удивилась, увидев, что лицо его передернулось, словно от боли. – Да, бедняжка Лиза. – Он поднял голову и внимательно посмотрел на нее.
– Эмма, я знаю, в церковь вы не ходите, но вы хотя бы молитесь?
Такого вопроса Эмма явно не ожидала.
– Мне кажется, всем нам случается иногда молиться, даже если при этом мы не верим, – ответила она.
– Не стоит таить свои чаяния в себе. В словах заключается огромная сила, Эмма. Молитва... пусть кому-то кажется, что это все чепуха или суеверие... молитва действительно помогает.
«Эта женщина – ведьма! Лучше спроси, верит ли она в дьявола!»
Майк поднес руку к голове. Собравшись с силами, он продолжил:
– Имеются и особые молитвы. Могу даже записать для вас. Молитва святого Патрика. Просто произносите ее перед сном. Представьте, что все вокруг вас исполнено Христовой любви. Вы можете не верить в Бога, но, к счастью, Бог в вас верит!
На лице его появился отблеск прежней мальчишеской улыбки.
– И вы думаете, это поможет? – спросила она, недоверчиво глядя на него.
– Поможет.
– А вам... помогает?
Он поднял голову и встретил ее пристальный взгляд.
– Помогает.
– Слишком уж все просто выходит. Прочти молитву – и все будет хорошо! Кажется немного примитивным, вы уж простите.
– Это только начало, – сказал он.
– А лекарство принимать по-прежнему? – спросила она.
Он вновь улыбнулся:
– Ну, это уж не по моей части!
– Но видения остаются? – тихо спросила она.
– Видения остаются. – Майк отвел взгляд в сторону. – Эмма... вы не могли бы рассказать о своих снах?
Она колебалась.
– Я уже говорила. Это... это о ведьмах. И о том, что с ними потом случалось, – сказала она, кусая губы.
Майк закрыл глаза. Почему-то он больше не мог на нее смотреть.
– Это ужасно, Майк. И никак не проходит! Словно, – она задумалась, – словно эти женщины пытаются сказать мне что-то. Заставить меня что-то сделать, а что – я не знаю...
Голос ее затих.
Майк подошел к окну и стал смотреть на улицу. Опять из-за деревьев возле ворот выплывает туман – или это просто кто-то развел костер? Майк распахнул окно, и в комнату ворвался осенний запах горящей листвы.
«Осторожно, друг мой! Эта шлюха надеется тебя соблазнить!»
Он с силой потер лицо ладонями, потом со стуком закрыл окно.
– А теперь, Майк, прошу меня извинить. У вас, наверное, еще много дел. – Эмме явно было неловко. – Я и так отняла у вас много времени.
– Жаль, не смог помочь вам чем-то большим. – Майк все-таки рискнул взглянуть на нее. – Лучшие толкователи своих снов – мы сами. Кому, как не нам, понимать язык наших душ! Пожалуй, вам стоит попробовать объяснить свои сновидения, Эмма, учитывая то, что вас беспокоит в данный момент.
– Нет, Майк. – Она уже направилась к двери. – Спасибо, но, чтобы понять значение моих снов, мне не нужны ни Фрейд, ни Юнг, ни весь этот психоанализ. В них все... реально.
Линдси ждала ее в доме Лизы. Она сидела на перилах террасы, а на коленях у нее с самодовольным видом разлегся Макс.
– Ты ходила к Майку? После всего, что я тебе рассказала!
Эмма очень удивилась:
– Откуда ты знаешь?
– Я многое знаю. – Аккуратно посадив Макса на барьер рядом с собой, причем коту это явно не понравилось, Линдси встала. – Тебе не стоит к нему приближаться.
– Скажи сперва... – начала было Эмма.
– Послушай, – Линдси обняла ее за талию, – он ведь связан с Хопкинсом!
Несколько секунд Эмма изумленно глядела на нее.
– Да ты с ума сошла, Линдси!
– Отнюдь нет. На него снизошел дух Хопкинса! – Линдси отвернулась и в досаде сильно сжала руки. – Ну почему мне никто не верит?! Я же вижу его, Эмма! Это Хопкинс! Он вселился в священника и пытается заставить его служить себе! Слушай! – Она снова повернулась к Эмме. – Ты ведь ничего не рассказывала Майку?
– Не знаю, какую великую тайну я могу ему открыть! И отчего ты так боишься? Я сказала ему, что вижу дурные сны. О Лизе.
Рука Эммы сжала маленький листочек в кармане, где Майк записал для нее молитву. Это была как раз та самая молитва, которую она помнила с детства, правда довольно смутно. Должно быть, ее читали еще в школе.
Встретив взгляд Линдси, Эмма отвернулась. Интересно, Алекс уже сообщил ей, что к детям ее больше не подпустят? Наверное, нет.
В дом Эмма решила не заходить и отошла от двери.
– Хочешь пройтись? У меня немного болит голова, и я бы не отказалась подышать свежим воздухом.
Линдси пожала плечами.
– Ладно, пошли.
Сперва они вышли на аллею, а затем, обогнув забор, свернули на тропинку, тянувшуюся вдоль поля.
Кусты боярышника и дикой розы были усыпаны ярко-красными ягодами и цветами, сквозь них проглядывали сочные черные ягоды ежевики и кизила. Стоило сделать шаг-другой, и тут же вокруг начинали суетиться птицы, жадно клевавшие ягоды среди зеленых ветвей; листья только начинали окрашиваться в осенние цвета. Но ветер уже срывал их с деревьев, и они, поблекшие, умирающие, лежали на тропинке под ногами. По небу плыли рваные облака, и тени их бежали по недавно вспаханной борозде.
– Эмма, обещай мне, что ты будешь осторожна, – говорила Линдси, шагая с ней рядом. – Священник может причинить тебе вред, если ты не будешь держать ухо востро. Возможно, он этого и не хочет, но вдруг просто не сумеет себя сдержать? Уж поверь мне!
– Как ты можешь такое говорить? – воскликнула Эмма, останавливаясь. Она почему-то рассердилась. – Он замечательный человек! А ты его даже ни разу не видела, он сам мне сказал.
– Видела! Я следила за ним. Я видела, как вокруг него вьется Хопкинс и пытается подчинить Майка себе.
Неожиданно рассуждения Линдси прервались, и она с отчаянием воскликнула:
– О нет! Смотри!
Слова о Майке слишком шокировали и рассердили Эмму, и она не заметила внезапной перемены настроения своей спутницы. Эмма взглянула в ту же сторону, поначалу не понимая, на что они смотрят. На краю тропинки в зарослях крапивы валялся маленький дохлый котенок. Женщины застыли как вкопанные и уставились на него. Линдси присела на корточки и осторожно его потрогала.
– Какой-то мерзавец пристрелил его. Гляди! – Она показала на вмятины от дроби сбоку на головке. – Кто мог это сделать? Кто мог застрелить котенка? – Голос Линдси дрогнул.