Отброшенная в прошлое - Эмерсон Кэтти Линн. Страница 30

— Незнание закона не освобождает от ответственности, — процитировала она. — Ты сам повторял это довольно часто.

— Твой случай исключительный.

— Ты можешь смотреть сквозь пальцы на то, что я говорила тебе? Изменить свое мнение о человеке, который должен знать разницу между добром и злом… таким вот образом?

— Да, таким вот образом, — он нежно поцеловал ее руку, но Лорен как будто даже не заметила этого поцелуя.

— Сама не осознавая того, я совершила преступление?.. Мне кажется, я знала об этом, Адам. Даже когда мы находились в Англии, мы вроде бы… все время скрывались. Я точно не могу объяснить, но Роб никуда не выходил днем. И мы также никого не видели. В квартире был неустранимый запах марихуаны.

— Тебе будет лучше, если я займусь этим? Выясню, нет ли каких-то просроченных ордеров на твой арест. Я совершенно уверен, что в Англии существует закон об исковой давности, однако…

— Просто не верится. Ты, должно быть, ужасно сердишься на меня. Все это я таила от тебя.

Адам почувствовал, что его позиция не такая уж незыблемая, но в одном он был уверен: он любит свою жену несмотря на то, что она натворила, находясь под влиянием Роба Сетона.

— Я не сержусь на тебя, Лорен, — он помедлил и добавил. — Всегда лучше знать правду.

— Ты продолжишь расследование, не так ли?

— Я вынужден. И я вынужден расспросить тебя более подробно о Робе.

При упоминании имени этого человека челюсти Адама непроизвольно сжались, а в груди снова закипела слепая ярость. Он во что бы то ни стало отыщет Роба Сетона. Если тот не отказался от старого, поймать его за руку будет не очень сложно. По крайней мере, так считал Адам. Потребуется раздобыть неопровержимые улики, чтобы надолго упрятать его за решетку. Как у него чешутся руки, чтобы расквитаться с этим Робом Сетоном! Он успокоится только тогда, когда надолго изолирует его от общества.

— Где находилась эта квартира, Лорен? Ты никогда не говорила мне, в каком городе останавливалась. В Лондоне?

— Нет. В Лидсе.

— Почему в Лидсе?

— Откуда я знаю, — пожала она плечами. — Не забывай, я же потеряла память.

За этим должно было что-то стоять.

Она расцепила пальцы и почесала переносицу.

— В Лидсе есть университет. Большой. Я думаю, до того, как мы повстречались, Роб был студентом. На предпоследнем курсе и на зарубежной практике… кажется. Но я сказала тебе абсолютную правду. Я ни разу не выходила там из квартиры до того дня, когда мы отправились домой.

— Но ты не отправилась домой, не так ли? Во всяком случае, не в Дэриен, Коннектикут.

— Нет. Я уже говорила тебе, что мы с Робом жили в Бостоне.

— И никаких контактов с людьми из твоего родного города?

— Мы встречались с друзьями Роба. Я не думаю, что кто-то из них знал меня до возвращения из Англии, и потом они всегда называли друга друга по имени. Все было очень… неформально.

— Но почему Бостон?

— Было бы неплохо, если бы ты перестал задавать эти дурацкие вопросы. У меня такое чувство, словно меня допрашивают в участке.

— Извини. От старых привычек избавляешься с трудом. Все-таки почему Бостон?

— Вероятно, из-за банка с доверительным фондом, который располагается там.

— Ты поняла это потом?

— О, да, — к горечи в ее голосе примешалась печаль.

— И в конце концов вы уехали из Бостона и перебрались в Мэн, чтобы приняться за старое?

Она кивнула, подтверждая то, что уже говорила ему раньше. Многого она не сказала, но он видел, как истощил ее и этот разговор. Сегодня уже не было смысла продолжать расспросы.

— В таком случае, Бостон — то место, где я начну его искать, — тихо проговорил он.

Лорен заметно побледнела.

Едкая кислота ревности разъедала его внутренности с тех пор, как она впервые упомянула имя Роба Сетона.

— Ты боишься, что я не отыщу его? — спросил он с издевкой. — Или боишься, что отыщу?

— Я уверена, что не отыщешь. Он поднялся на ноги и, грозно наклонившись над ней, заявил.

— Находить людей — моя специальность. Не забывай, что я два года проработал следователем до того, как мы встретились.

Она печально, почти извинясь, улыбнулась ему.

— Ты не понял, Адам. Ты не сможешь отыскать его, потому что он мертв. Роб погиб в автокатастрофе четырнадцать лет тому назад.

Глава 10

Лорен давно отправилась спать, но Адам продолжал стоять у стеклянных раздвижных дверей, мрачно уставившись в темноту и допивая банку пива. Несколько телефонных звонков подтвердили смерть Роба Сетона в возрасте двадцати трех лет. В его машину врезался пьяный водитель, который скрылся с места происшествия. Машина Сетона перевернулась и слетела с набережной, а сам он, вне всякого сомнения, погиб. Свидетелей трагедии поблизости не оказалось.

Итак, почти четырнадцать лет он мертв.

Пальцы Адама сжались в кулак так, что пустая банка сплющилась. Черт возьми. Жаль, что Сетона нет в живых и невозможно превратить его жизнь в кошмар.

Но разочарование Адама граничило с нерешительностью. В смерти Сетона его волновало нечто большее, чем невозможность просто свести с ним счеты. Откровенное признание Лорен означало, что она не отказалась от прежнего образа жизни и была вынуждена начать все заново после его смерти.

— Адам?

Она неслышно остановилась у лестницы, и он узнал о ее присутствии только тогда, когда она заговорила. Он повернулся к ней, и его плоть немедленно среагировала при виде ее тела в свете, пробивавшемся сзади сквозь тонкую материю ночной рубашки. Закрытое с длинными рукавами одеяние оказалось опасным инструментом соблазнения.

Ухватившись за перила, она нерешительно взглянула на него. Он не мог видеть ее глаза, зато слышал дрожащий голос.

— Ты идешь спать?

— Сейчас.

— Я… я знаю, что ты… разочаровался во мне, но я надеялась, что…

Тремя большими шагами он пересек комнату, бросил раздавленную банку на покрытые ковром ступеньки и прижал жену к себе.

— Лорен, нет! Это не так.

Она робко улыбнулась, словно не надеясь, что у них не осталось никаких перспектив на будущее после того, как она призналась в своих грехах.

— Я знала, что ты все равно рассердишься, узнав о Робе и… все такое.

Но его гнев был теперь направлен на самого себя. Он вел себя, как тупица: сперва сказал ей, что не будет сердиться, а затем взбесился. Он придирался к ней, о, Боже, когда любому дураку было ясно, что она давно заблудилась в лабиринте эмоций.

— Милая, моему поведению нет оправдания. Он до сих пор был поражен силой своей реакции. В течение всей жизни решения того, что хорошо или плохо, правильно или ошибочно, были для него ясно очерчены и не вызывали эмоций. Только однажды он испытал кризисное состояние, сравнимое с нынешним по своей сложности.

Тогда он потерял веру в себя. Это было результатом многих лет работы с преступниками, хотя и в то время он верил, что способен провести грань между действиями, которые находятся в рамках закона, и теми, которые противоречат ему. Случилась трагедия, которая заставила его взглянуть на вещи по-новому. Он отошел от активной работы в полиции, дабы не нарваться на повторение такого инцидента.

Адам предпочел лучше отказаться от карьеры, чем потерять способность сделать «правильный» выбор, но отказаться же от своей жены он не мог. Легкость, с которой Адам как будто принял прошлое Лорен, казалась ему пугающей, когда он теперь вникал в ее жизнь. Надо постараться выбросить эту мысль из головы. В данный момент ей нужны его поддержка, его любовь, его уверенность. Никаким другим чувствам в его душе не должно быть места.

Она, находясь в его объятьях, занимала и все его мысли. Ее голос, исполненный безысходной тоски, словно обжег его сердце.

— Я причинила тебе боль.

— Ни один мужчина не хочет выслушивать рассказы о бывших любовниках жены, но это было очень давно… до того, как мы повстречались. Если бы это не касалось твоего лечения, поверь, я не заговорил бы об этом.