Секрет для соловья - Холт Виктория. Страница 10

Он расхохотался и, повернувшись ко мне, обнял и нежно поцеловал.

– Я уже давно собирался сделать вам предложение, – произнес он, отпуская меня. – А вы хотели этого?

– Думаю, что да.

– Только думаете, а точно не знаете? По всем другим вопросам у вас всегда есть определенное мнение.

– Я ощущаю себя очень неуверенно, когда речь идет о любви….

– Именно это мне в вас и нравится. Вы такая юная, чистая…

– Конечно, мне не хватает той светскости, которой обладают некоторые офицерские жены, например, миссис Фрилинг.

Обри помолчал некоторое время, его что-то тревожило, он забеспокоился и уже собирался сказать мне нечто. Но, очевидно, передумал, а возможно, мне это только почудилось.

– В этих людях нет настоящей светскости, – наконец выговорил он. – Просто они старше вас и все время претендуют на особую роль в обществе. Ради Бога, не уподобляйтесь им, Сусанна, будьте самой собой. Это все, что я хочу.

Обри сжал мою руку, и мы вместе стали смотреть на море.

– Что за чудная ночь! – произнес он с глубоким чувством. – Спокойное море, нежный ветерок… И Сусанна согласна стать моей женой!

Эта новость немного огорчила моего отца.

– Ты еще очень молода, – сказал он.

– Мне уже восемнадцать. В этом возрасте можно выходить замуж.

– Конечно. Но ты только что окончила школу. По существу, еще никого в своей жизни не видела.

– А я и не хочу. Я знаю, что люблю только Обри.

– Ну что ж… Тогда все хорошо. Я думаю, что когда-нибудь он унаследует поместье в Бакингемшире. Обри твердо стоит на ногах.

– Не старайся разыгрывать из себя практичного папеньку – у тебя это не получится. Ты знаешь, что если я хочу выйти замуж и счастлива, значит, будешь счастлив и ты.

– Вот именно, – согласился он со мной. – Ты очень точно выразила самую суть дела. Итак, моя дочь помолвлена. Просто удивительно, как много людей заключают помолвку во время морских путешествий. Должно быть, здесь какой-то особенный воздух.

– Экзотика… море… летучие рыбы… дельфины…

– А также штормы, качка и морская болезнь.

– Не будь таким прозаичным, отец – тебе это не идет. Лучше скажи, что ты доволен и горд за свою дочь, которая умудрилась найти себе мужа, не истратив ни пенни на лондонские сезоны, когда ты намеревался ввести ее в общество.

– Мое дорогое дитя, все, чего я хочу, – это чтобы ты была счастлива. Это твой выбор: если этот мужчина сделает тебя счастливой, я буду вполне доволен.

Отец поцеловал меня.

– Все-таки ты помоги мне выбрать дом в Лондоне, – попросил он. – Хотя я понимаю, что у тебя будет уйма собственных дел.

– Ну конечно. Отец, дорогой, я ведь собиралась заботиться о тебе!

– А теперь тебе придется заботиться о собственном муже. Я поражен в самое сердце.

Я обвила руками его шею и вдруг почувствовала какую-то тревогу. Насколько серьезно он болел? И почему Главный штаб решил отозвать его из Индии?

Ах, как я была счастлива! Впереди маячило блестящее будущее, такое восхитительное, что пришлось напомнить себе, что в жизни редко бывает все безоблачно. Всегда следует помнить о ложке дегтя в бочке меда. Такое полное, совершенное счастье, которое я испытала в тот вечер, когда Обри попросил моей руки, повториться больше не сможет.

Предстояло многое обговорить и ко многому подготовиться. Обри собирался сопровождать нас в Лондон и проводить до гостиницы, а затем отправиться в свое поместье. Было также решено, что вскорости я с отцом нанесу визит в Минстер Сент-Клер в Бакингемшире.

Теперь прибытие в Тилбери было связано для меня с другими чувствами. Раньше этот момент пугал меня, так как означал разлуку с Обри навсегда. Что касается самого Обри, то он находился в некоей эйфории, и мне было чрезвычайно лестно сознавать, что я была ее причиной.

Итак, мы расстались, пообещав посетить семейство Обри через две недели. Он был уверен, что его невестка Амелия примет нас радушно. Относительно брата ничего определенного сказать было нельзя – состояние его здоровья внушало серьезные опасения.

Я сомневалась, уместно ли приезжать в гости именно теперь, когда его брат так сильно болен, но Обри заверил меня, что дом очень большой и полон слуг, которые обо всем позаботятся, а его брат и его жена наверняка будут рады со мной познакомиться.

Мы сняли удобные комнаты в старинной гостинице близ Пиккадилли. Ее рекомендовал дядя Джеймс, который сам там останавливался во время кратких визитов в Лондон. Уже на следующий день я отправилась на поиски дома, а отец намеревался представиться в Военном министерстве.

Мне посчастливилось вскоре найти небольшой домик на улице Олбимарл, который сдавался в наем вместе с мебелью, и теперь я собиралась при первой возможности уговорить отца пойти со мной и осмотреть его.

Отец вернулся домой в радостном возбуждении. Ему предложили ответственную работу в Военном министерстве. По его мнению, она потребует изрядного приложения сил. Осмотрев найденный мною дом, мы решили, что снимем его и переедем в начале следующей недели. В моем распоряжении оставалось несколько дней, которые я провела в хлопотах, нанимая прислугу и делая приготовления к переезду. Дом мы собирались снять на три месяца.

– За этот срок мы, вероятно, найдем себе что-нибудь более подходящее, а если нет – наверняка сможем остаться в доме и подольше, – сказала я отцу, когда мы начали обсуждать все детали.

Слегка опечалившись, он ответил:

– Скорее всего, этому дому суждено стать обиталищем холостяка – ведь тебе теперь предстоит зажить общим домом не со мной.

– Устройство свадьбы – дело небыстрое. Какое-то время я останусь с тобой. Да и в будущем намерена часто тебя навещать – ведь Бакингемшир не так уж далеко.

Поиски дома привели меня в радостное возбуждение. Дома издавна притягивали меня. Мне казалось, что у них есть своя жизнь – одни счастливые, другие загадочные, третьи внушают смутную тревогу. Отец только посмеивался над моими фантазиями, я же ощущала атмосферу каждого дома очень живо.

Мне было приятно, что отцу понравилось в Военном министерстве. Мои страхи, что после стольких лет действительной службы бумажная работа покажется ему скучной, развеялись. Даже наоборот – он был так поглощен новыми обязанностями, что я сразу поняла – приезд на родину пошел ему на пользу. Иногда он, правда, выглядел усталым, но ведь отец уже не молод, и это вполне естественно. Иногда меня начинал мучить вопрос, какую же все-таки болезнь он перенес, но спрашивать впрямую не решалась, так как это было ему явно неприятно. Несколько раз после подобных разговоров он выглядел расстроенным, и я прекратила свои расспросы. В данный момент он чувствовал себя хорошо, да и моя собственная жизнь обещала впереди такие радужные перспективы. Мне ничего не стоило уверить себя в том, что впереди нас ждет только безоблачное счастье.

Мы переехали в меблированный дом – с нашей точки зрения, идеальный. Я наняла двух служанок, Джейн и Полли, очень хороших и услужливых девушек. Они были сестрами и очень обрадовались, что нашли работу в одном месте.

Отец настоял, чтобы мы купили карету, в которой он ездил бы на работу и с работы. Мы нашли подходящую, и наняли кучера. Его звали Джо Тагг. Это был пятидесятилетний вдовец, очень довольный тем, что поступил к нам в услужение. Как Джо частенько рассказывал, двадцать лет он управлял почтовой каретой, курсировавшей из Лондона в Бат, но в один прекрасный день, по его словам, «Пар отнял у меня работу», это означало, что строительство железных дорог сделало ненужными почтовые кареты. Над стойлами в сарае, находившемся позади дома, имелись две уютные комнатки. В них и устроился Джо. В целом у нас получился милый тесный домашний кружок.

Я предложила отцу сохранить всех наших слуг и в новом доме, и он охотно согласился.

Пришло письмо на мое имя, подписанное невесткой Обри – Амелией Сент-Клер. Она писала, что будет счастлива принять меня у себя, и поздравляла с помолвкой. Ее муж действительно очень болен, но и он очень хочет познакомиться со мной. Из-за болезни хозяина дома гостей не принимали, но для меня будет сделано исключение – ведь я скоро стану членом их семьи.