Личные враги - Эйби Шэна. Страница 16

Казалось, что лучшего ему и не добиться. В Лондоне он мог сам принимать решения и действовать, как сам считал нужным. Его уважали равные, ему благосклонно внимал король, и всегда находились женщины, готовые ублажать его на ложе страсти сколько и как ему было угодно.

«Разве этого не довольно?» — размышлял, бывало, Арион, лежа ночью без сна в своей постели. Да, вполне. Его устраивает эта странная, зыбкая, быстротечная жизнь. Иначе и быть не может.

И все же… все же в глубине души жила сосущая пустота. Даже в шумной, расфранченной толпе придворных Арион неизменно чувствовал, что он совершенно одинок — быть может, так, как был одинок всю жизнь его дядя. Его окружало множество людей, но ни один из них не был ему по-настоящему близок и дорог.

Это одиночество и породило в душе Ариона пустоту, которая разрасталась с каждым годом, с каждой льстивой улыбкой или выспренней похвалой, которыми его так часто одаряли. Отчасти эта пустота была ему даже приятна, поскольку не несла с собой ни боли, ни страха — все человеческие чувства бесследно растворялись в ней. Правда, и счастья она тоже не приносила.

Всего пять месяцев назад — после десяти лет жизни в Лондоне — Арион понемногу стал подозревать, что скоро пустота в его душе поглотит его целиком.

К смутному своему изумлению, он обнаружил, что это его нисколько не пугает.

И тут умер Райдер. Вначале Арион в это не поверил: он решил, что это лишь новая уловка дяди, чтобы заманить его в замок Морган. С тех пор как Райдер понял, что его воспитанник не собирается возвращаться, он неустанно пытался так или иначе заполучить его в свои руки. Но известие оказалось правдой — старый дьявол и впрямь испустил дух.

С некоторым отвращением Арион осознал, что он теперь новый граф Морган. Все вокруг ожидали, что он вернется домой, чтобы приступить к своим обязанностям. Даже король пригласил его на личную встречу, чтобы пожелать доброго пути.

Арион ничего не мог поделать. Если уж Генрих велел ему отправляться в путь — надо возвращаться. Не важно, что он предпочел бы больше никогда в жизни не видеть родового замка. Неважно, что его мутило при одной лишь мысли о том, чтобы увидеть Райдера, пускай даже и в мраморной усыпальнице.

Арион вернулся. Прибыв в замок, он первым делом зашел в домашнюю церковь и, опустившись на колени, помолился за упокой души своей сестры. Затем он долго молился о том, чтобы Райдер был проклят навеки. О себе Арион молиться не стал — все равно сомнительно, что господь его слышит.

Постепенно он свыкался со своим новым положением. Слуги и челядь замка Морган не сводили с него глаз и тревожно перешептывались у него за спиной — как будто ожидали, что у него вот-вот вырастут рога. За каждым поворотом коридора Ариона подстерегали недобрые воспоминания, в каждой комнате и зале перед ним всплывало лицо, которое он предпочел бы забыть. Люди сломя голову бросались исполнять его приказ, даже если он был высказан самым мягким и вежливым тоном. Женщины тряслись от страха, стоило ему подойти поближе. И старались незаметно спрятать за юбки своих детей. Арион делал вид, что не замечает всего этого.

Изо дня в день он старался словом и делом убедить людей, что совсем не похож на своего дядю, но так и не добился успеха, покуда не поговорил по душам со своим наместником Фуллером.

Понадобился целый месяц, чтобы этот человек осмелился сесть, когда сидел Арион. Еще месяц ушел на то, чтобы он начал смеяться незамысловатым шуткам. Постепенно наместник оттаял. Покуда Арион, стиснув зубы, учился своим новым обязанностям и боролся с призраками прошлого, обитатели замка Морган тоже понемногу изменялись. Теперь они уже меньше боялись Ариона и относились к нему чуточку доброжелательней. Мало-помалу дела шли на лад. Быть может, он и сумеет доказать своим людям, что способен править ими без той звериной жестокости, какая была присуща его дяде.

Он трудился без устали, стараясь стать одним целым со своей землей и с теми, кто жил на ней. И это было так здорово… почти великолепно.

Потому что Арион знал, что обманывает сам себя. Ежедневные труды и заботы были всего лишь скорлупой, под которой пряталась его истинная суть. Все так же он, одинокий, лежал ночами без сна — правда, уже в другой постели, — но душу его пожирала все та же пустота. От нее не было спасения. Это был личный демон Ариона, который рано или поздно убьет его. Райдер, горя в аду, должно быть, хохочет над ним.

И вот появилась она. Ангел с медными кудрями, сотканный из крови, песка и слепящего света, повзрослевшая девочка, чья отвага так восхитила его много лет назад. Лорен Макрай. Она дерзила ему, угрожала, насмешничала, дразнила, чуть не свела с ума — и все это за каких-нибудь три дня.

И только в тот самый день, когда Арион покинул ее и вернулся в Элгайр, он осознал: в замке Кейр исчезла пустота в его душе. Она испарилась, изгнанная прочь восхитительным, неземным сиянием, которое излучала Лорен Макрай. В замке Кейр Арион так остро ощущал каждую мелочь бытия, что и сам себя не узнавал.

Кто был тот незнакомец, пылавший страстью к рыжекудрой воительнице, готовый убить за один ее взгляд? Кто он, всей душой желавший Лорен Макрай, грезивший о ее прикосновении, о тонком аромате ее кожи, мечтавший зарыться лицом в ее роскошные волосы, вновь и вновь повторяя: «Моя, моя!»? Кто был этот пришелец, поселившийся внутри Ариона, тот, что умел ощущать боль и голод, что изнывал от сладкого, мучительного восторга?

Кто он, этот Арион Морган без цепенящей пустоты, которая пронизала все его годы, проведенные без Лорен Макрай?

Никогда еще тусклый узор его жизни не слагался в такую головоломку.

Арион приплыл на остров Шот с небольшим вооруженным отрядом, чтобы защищать эту землю, чтобы сражаться с опасностью, о которой сообщили на материк его здешние вассалы. Нет, Арион был не таков, как его дядя. Он спасет остров либо погибнет, защищая его, но не ради богатства и прибылей, а ради людей. Его людей. По правде говоря, он даже предвкушал добрую драку — этого чувства душевная пустота еще не успела поглотить. Что ж, он получил желаемое и едва не расстался с жизнью. Но явилась она!

Арион заглянул в ее янтарные глаза и понял, что обрел давно потерянную надежду — дочь его заклятого врага, обрученную с другим мужчиной. Пустота отступила пред нею. Что за горькая насмешка судьбы! Единственная женщина в мире, которой принадлежит его сердце, никогда не будет его женой.

Сегодня Арион бродил по Элгайру, и перед ним неотступно маячило лицо Лорен. Каким-то чудом он ухитрялся сохранять уверенный вид, как и подобало командиру и властелину. Он знал, что следует сказать здешним обитателям, дабы успокоить их. Он знал, что следует делать, дабы они сочли его достойным своего доверия. Быть может, потому, что Райдер редко посещал остров, Ариону не пришлось столкнуться здесь с теми страхами, что терзали его вассалов на материке. Люди из Элгайра приняли нового графа с неподдельным, радушным ликованием — ведь он прибыл им помочь.

Ариону хватило пары дней, чтобы понять: его помощи недостаточно. Шот обречен.

Из множества островов, что тянулись цепочкой вдоль побережья материка, викинги выбрали для набегов именно этот — быть может, потому, что Шот был, во-первых, самым крупным из них, во-вторых — самым изобильным, а в-третьих — наиболее удален от материка. Любой из этих трех причин было бы достаточно, чтобы замыслить набег, вместе же они делали Шот чрезвычайно лакомым кусочком для северян. Арион знал, что вот уже много столетий викинги время от времени устраивали набеги на Шот, но лишь теперь они взялись за дело всерьез. Очевидно было, что северяне решили полностью завладеть Шотом. Одна из самых привлекательных черт острова — его величина — оказалась также и самым уязвимым местом. У Морганов не хватало людей, чтобы днем и ночью охранять все побережье; к тому же нельзя было забывать и о шотландцах.

Ариону рассказывали, что клан Макрай, обосновавшийся по другую сторону острова, тоже вынужден отбивать атаки викингов. Быть может, прибавил кто-то, нам улыбнется удача и они перебьют друг друга. Это не было шуткой — между кланом Макрай и Морганами существовала застарелая вражда.