Колдовство любви - Эллиот Элизабет. Страница 5

Леди Эвелина и ее сын направились к ним, и у Фаро гулко забилось сердце.

— Дамы, — начала леди Эвелина, приблизившись к компании, — я с огромным удовольствием представляю вам моего сына, лорда Уатта. — Она с улыбкой повернулась к Каролине. — Уатт, ты уже знаком с миссис Ньюэл, а это мои милые подруги, миссис Каролина Карстерс и мисс Фаро Берк.

Лорд Уатт посмотрел на Фаро и произнес обычное:

— Рад познакомиться с вами, леди.

Она почувствовала, что у нее пересохло во рту. Его вид отнюдь не свидетельствовал, что ему приятно новое знакомство. Его чувственные губы изогнулись в вежливой улыбке, но у нее сразу возникло чувство, что с первого взгляда он невзлюбил ее.

Ей почему-то не хотелось, чтобы этот человек стал ее врагом.

У Фаро возникло странное ощущение. Она ничего не знала о лорде Уатте, кроме того, что многие в Лондоне считают его загадочным, слишком рациональным и серьезным, чтобы позволять себе появляться на бесконечных вечеринках и приемах, которыми наполнена жизнь светского человека. Что касается рациональности, это весьма убедительно подтверждалось. Он не походил на человека, который улыбается легко или часто. И она полагала, что такова его натура. В нем чувствовались спокойная уверенность и сила, приобретенные скорее опытом, чем по праву рождения. Ей было странно, что человек, рожденный в комфорте блэкбернского особняка, имеет столь суровый характер.

— Мисс Берк обладает удивительным талантом, — проговорила миссис Ньюэл. — Она ясновидящая.

— Я слышал, — ответил Уатт, не сводя глаз с Фаро. Голос его, глубокий, красивого тембра, звучал с почти гипнотической силой. — У вас необычное имя, мисс Берк. Откуда оно?

— Это все причуды ее отца, — вмешалась Каролина. — Мисс Берк мне все рассказала. Барон Ротвелл назвал детей в честь своих любимых увлечений: Фаро [1] и Хазард [2] . Представляете, милорд? Получить имя от названия азартной игры!

Уатт не ответил на колкость и даже не взглянул на Каролину. Фаро подумала, что он совершенно не обучен приличным манерам. Так нарочито игнорировать собеседницу! Какая грубость! Но его необычные глаза не отпускали ее.

— Вы разделяете любовь вашего отца к азартным играм, мисс Берк?

— Нет, милорд. Я не играю ни в какие игры. — Ее голос прозвучал слишком застенчиво и как-то по-детски для женщины двадцати трех лет, и она удивилась внезапно возникшему желанию убежать. Встречаясь за последние месяцы с огромным числом людей в Лондоне, она считала себя опытной в искусстве общения. Но сегодня вечером почувствовала себя неловкой и неуверенной.

Он оглядел всю ее фигуру с ног до головы, не упуская ничего.

— Ясновидение, по-моему, сродни азартной игре.

— В нем есть элемент неизвестности. — Фаро старалась говорить ровно и спокойно. — О чем я избегаю рассказывать, так это об оружии и любых предметах, так или иначе связанных с насилием. Историю оружия я обычно не вижу, но даже некоторые безобидные предметы иногда оказываются очень… неприятными.

— Месяц назад на вечере в доме миссис Бошам Фаро увидела просто ужасную историю серебряного подсвечника. — Темные глаза Каролины засверкали от возбуждения — многие мужчины находили это очаровательным, но лорд Уатт, похоже, не замечал ее красоты. — Миссис Бошам никому не говорила, что с этим подсвечником связано убийство, виновника которого так и не нашли. А Фаро думает, что это был дворецкий миссис Бошам, который этим подсвечником забил до смерти свою жену. Вы представляете эту сцену? — Каролина никому не дала времени представить эту сцену. — Бедная миссис Бошам. История вызвала такой переполох! Слава Богу, мой концерт заставил всех забыть об этом жутком происшествии.

— Должно быть, у вас замечательный музыкальный талант, если вам удалось всех успокоить.

От этих слов, произнесенных лордом Уаттом, Каролина воспрянула духом.

— Знаете, я перед вашим приходом как раз говорила о своем выступлении. Не хотите ли сами оценить мой талант?

— Я надеялся, что вам понравится прогулка по саду.

Глаза Каролины засияли от восторга. И такой же восторг появлялся в глазах молодой вдовы каждый раз, когда за обедом подавали десерт.

— Я в вашем распоряжении, милорд.

— Отлично. — Уатт кивнул леди Эвелине. — Мама только что сказала, что хотела бы прогуляться по саду. Рискну предположить, что она будет в восторге от вашей компании.

— Но…

— Лучше не придумаешь, — сказала леди Эвелина, заглушая протесты Каролины и беря под руку миссис Ньюэл. — Идемте, милые.

— Но…

— Свежий воздух доставит вам удовольствие. — Уатт сделал знак Каролине следовать за женщинами. — Сегодня чудесный вечер для прогулок. Попросите, маму показать вам ее дендрарий.

Каролина стиснула зубы, повернулась на каблуках и поспешила за миссис Ньюэл и леди Эвелиной. Фаро невольно улыбнулась. Но стоило ей взглянуть на лорда Уатта… Что-то хищное снова появилось в его глазах. Они сверкали опасным светом, заставившим ее мгновенно насторожиться.

— Вам я тоже хочу кое-что показать, мисс Берк. — Он направился к обшитой панелью двери, почти сливающейся со стеной, надавил на один край, и дверь открылась. — Давайте уединимся в библиотеке.

— Зачем нам идти в библиотеку? — Фаро окинула взглядом полную гостей галерею. — Это прилично?

— Вполне прилично. Я хозяин, мисс Берк, и могу позволить себе оскорбить гостей любым поступком. Просто есть несколько вопросов, которые я хотел бы задать вам при меньшем числе свидетелей.

Он взял ее за руку и повел в библиотеку.

Фаро позволила ему сделать это главным образом потому, что почти не сомневалась: лорд Уатт собирается испытать ее способности. В этом не было ничего необычного — мало кто верил в ее странный талант без проверки. Скорее всего враждебное поведение лорда Уатта связано с надеждой, что она не выдержит его испытаний.

Уатт закрыл дверь, замаскированную со стороны библиотеки под книжные полки, прошел к большому креслу и указал Фаро на диван, обшитый дорогим зеленым бархатом. Вся мебель в библиотеке выглядела массивной и явно предназначалась для мужчины. Вдоль трех стен тянулись книжные полки, в высоких окнах отражались вечерние звезды. На длинном столе лежали несколько книг и небольшая стопка газет. Масляные лампы горели на столе и полках, словно цвели маленькие оазисы, но их свет поглощался громоздкой мебелью, и в комнате царил полумрак.