Орлы летают высоко - Энтони Эвелин. Страница 4

Через минуту на плот сошел Александр и направился к нему. Они подошли на расстояние в несколько шагов, и царь протянул руку.

«Какой он маленький, – подумал русский царь, а сам в это время приветствовал Наполеона ослепительной улыбкой. – Маленький, но совсем не смешной… У него ужасные глаза».

– Надеюсь, ваше величество, что мы встречаемся как друзья, а не как враги, – просто сказал он.

Бонапарт посмотрел на высокую фигуру царя, чей рост еще более подчеркивала парадная форма гвардейца Преображенского полка, отделанная золотым галуном. Орденская лента святого Андрея пересекала его грудь, а на шее висел Мальтийский крест, усеянный огромными бриллиантами. Светловолосая непокрытая голова слегка склонилась в поклоне. Наполеон решил, что человек, имеющий такую наружность, просто не может быть еще и умным.

Он ответил улыбкой, его хмурое, загорелое лицо прояснилось.

– Единственными моими врагами являются англичане, ваше величество, – ответил император Франции.

Хотя номинально Англия считалась союзницей России, ее поддержка ограничивалась обещаниями, и она берегла собственные силы, пока три другие державы истощали свои в военном конфликте.

Лицо Александра стало холодным и серьезным.

– Они также и враги России.

– Тогда, – твердо произнес Наполеон, – между нами мир.

Вместе они прошли к павильону и исчезли за дверями подготовленной для них комнаты. Больше на встрече никто не присутствовал.

За ними закрылась дверь, и офицеры из русской свиты уставились на французов, также стоявших у павильона. Александр может пожимать руку выскочке, который одержал над ним победу на поле брани. Он сколько угодно может улыбаться и всячески выказывать свое расположение, но русские дворяне повернулись спиной к французской свите и завели разговор между собой.

– Чернь! – бросил граф Уваров. – Армия выскочек, которую возглавляет выскочка. Вы слышали, что он сказал об Англии? Он хочет, чтобы мы вместе с ним воевали против Англии!

– Царь откажется, – сказал Новосильцев, – вы недооцениваете его.

– Надеюсь, – ответил Уваров. – Мне все это не нравится. Мне не нравится ни это подлизывание перед французскими паразитами, ни этот мир… И многие другие будут того же мнения, что и я. Ради него самого, надеюсь, царь понимает, что он сейчас делает, потому что если Наполеон не отберет у него трон, это может сделать его собственный народ!

– Вы говорите о предательстве, – прошептал Новосильцев. – Кто заменит его, его брат Константин? Вы хотите еще одного Павла… а может, и похуже?

– Я не предатель, и вы это знаете. Я участвовал в заговоре, когда Александр пришел к власти, но я не собираюсь поддерживать его, если он хочет сделать нас вассалами Франции. А что касается преемника, так у него есть сестра, Новосильцев, а при женщинах Россия расцветает. Если он зайдет слишком далеко, всегда можно обратиться к Великой княгине Екатерине.

2

Царская семья собралась в апартаментах вдовствующей императрицы в Зимнем дворце в Санкт-Петербурге. Было еще рано, и большая зала была залита солнцем, проникающим через высокие окна, приводя в отчаяние вдовствующую императрицу Марию Федоровну, которая боялась, что его лучи испортят ее великолепный аубуссонский ковер.

Она сидела в позолоченном одеянии, вышивая и втайне мечтая о том, чтобы ее дочь Екатерина отошла от окна и опустила шторы. Ее младший сын князь Константин ходил взад и вперед за ее креслом, сердито бормоча что-то себе под нос. Было совершенно бесполезно просить его сесть, потому что он всегда не находил себе места и пребывал в дурном расположении духа, если только с ним рядом случался его брат Александр, а Александра ждали с минуты на минуту. Это необычная встреча всей семьи состоялась по случаю возвращения Александра из Тильзита; его мать, младший брат, его сестра и жена ожидали момента, когда смогут приветствовать государя.

Великая княгиня Екатерина стояла к ним спиной, глядя в окно. Она была высока, прекрасно сложена, с красивыми руками и безукоризненной формы плечами, что подчеркивалось белым атласным платьем с низким вырезом. Две миниатюры, украшенные огромными бриллиантами, были приколоты к ее груди – это были портреты ее брата царя Александра и Великой императрицы Екатерины. Ее черные волосы и изящная шея были украшены жемчугом. Когда-то его носила Великая Екатерина, и она вынудила своего брата Александра подарить их ей. В конце концов, как холодно заметила Екатерина, жемчуг никогда не шел его жене.

Удивительную красоту ее лица с прямыми чертами и раскосыми черными глазами портило выражение угрюмого высокомерия. Ей было всего восемнадцать лет.

В углу комнаты сидела супруга царя Руси, сложив руки на коленях, уставившись перед собой невидящим взглядом. Она была блондинкой с очень изящными чертами лица. Приглашение ее свекрови оторвало ее от длинного письма к матери. Она писала:

Теперь она смотрела на вдовствующую императрицу, которая слабо улыбалась ей. Ее свекровь всегда относилась к Елизавете Алексеевне по-доброму – только иногда бывала резка или не замечала ее, что было вполне естественным, если вспомнить пример ее мужа. А вот двое других…

Молодая императрица взглянула на своего деверя Константина и содрогнулась. Страшный, трусливый, невероятно жестокий, с ужасными привычками, он больше походил не на человека, а на дикого зверя. Он был невысокого роста, коренастый, с плоскими, как у царя Павла, чертами лица и с теми же самыми резкими манерами. Даже члены его собственной семьи считали его маньяком-садистом.

Великая княгиня Екатерина Павловна была столь же свирепа, как и ее брат, но она была хитра и проницательна. В ней чувствовалось нечто от животного, думала Елизавета, но не скотство Константина, а примитивная, хищная сила вместе с яростным темпераментом и несгибаемой волей. Вся семья боялась ее; даже этот монстр Константин отступал, ворча и огрызаясь, когда она выступала против него. Один только Александр из любви потворствовал ей.

Когда-то много лет тому назад Елизавета очень ревновала его из-за этой любви. Сначала она наблюдала, как Екатерина надувала губки и подольщалась к нему, чтобы что-нибудь получить, а потом она неожиданно осознала, что Великая княгиня стала уже достаточно взрослой, красивой женщиной, а ее обращение с братом походило уже на флирт…

Эта ревность, вместе со всеми ее другими чувствами, давно уже умерла. Но она до сих пор боялась злобного язычка Екатерины и болезненно остро воспринимала оскорбления и насмешки, потому что, несмотря ни на что, оставалась очень чувствительной. Но сейчас обида ее оставалась поверхностной. Теперь ничто не трогало ее. Конец любовной связи с Адамом Чарторицким опустошил ее душу, оставив лишь молчаливую оболочку; она равнодушно следовала за Александром из одной резиденции в другую, проводя в одиночестве дни и ночи – месяц за месяцем и год за годом, нежеланная, бездетная жена, с которой, как все считали, следовало развестись.

Александр вынудил ее на измену с Адамом. Она помнила его глаза, холодные и пустые от гнева, когда он посмотрел на нее с отвращением и неумолимостью и посоветовал, чтобы ее любимая подруга графиня Головина больше не посещала ее. Он предпочел; чтобы ее место занял князь Адам Чарторицкий. Если она не согласится, спокойно добавил он, то разразится такой скандал, что царь Павел, несомненно, засадит их всех за решетку.