Шаг до страсти - Энтони Эвелин. Страница 51

Он повторил, что любит ее. И поцеловал так, как будто и вправду любил ее. Он ушел, и она не знала, что думать. Как она ни старалась занять время, начав убирать в квартире и даже погладив несколько вещей Нэнси, но до отлета все равно оставалось еще два или три часа. Выйти из дома она боялась. Вдруг позвонит Свердлов или Лодер или в последний момент произойдут какие-то изменения. Даже Сэм мог проверить, насколько серьезно она заболела. Квартира превратилась в настоящую тюрьму, Джуди сделала бутерброд и заставила себя съесть его, потом села и попробовала читать. Один раз зазвонил телефон, она вскочила, но звонил мужчина и спрашивал Нэнси. Больше звонков не последовало. В три часа она вышла с сумкой в вестибюль. Свердлов никогда не опаздывал, вот-вот он подъедет, чтобы взять ее. Они должны сделать вид, что уезжают как двое счастливых влюбленных, чтобы вместе провести уик-энд, а потому он несколько раз внушал ей, что она должна казаться веселой и счастливой. Но вчера вечером он об этом не напоминал. Он вел себя сдержанно и выглядел печальным. Она еще раз посмотрела на часы. Десять минут четвертого. Он никогда не опаздывал, ни разу...

Через минуту раздался звонок у входной двери.

Генерал Голицын спал в своем кресле. Плотно пообедав, он задремал, почувствовав себя совершенно разбитым. Воздух был влажным, за окнами сверкали лучи жаркого солнца. Жалюзи он опустил и включил кондиционер. После этого генерал рухнул в кресло, тело его обмякло, но глаза оставались открытыми, словно у ящерицы, лежащей в коматозном состоянии на камне. Затем веки сомкнулись, и он негромко захрапел, как это случается со стариками.

Когда ему доставили донесение Фергуса Стефенсона, он только-только проснулся и пил чай из стакана. После короткого сна он с большим трудом приходил в себя. В молодости он спал, как кошка. Тогда ему хватало совсем немного времени, чтобы восстановить силы: полчаса в поезде, в автомобиле, в грузовике, трясясь по разбитым дорогам, за письменным столом, за которым он работал по ночам, в аэропланах или даже верхом на лошади. Но сейчас он пришел в необычайное возбуждение, пыхтел, хлопал глазами, пытаясь прогнать сон. Получив сообщение, он сначала ничего не понял. Это было чересчур сложно для его понимания. Он прочитал документ во второй раз, и тогда его помощник и секретарша услышали, как он издал вопль и разразился площадной бранью. В кабинет заскочил помощник, секретарь не решилась.

Помощник увидел, что генерал стоит посредине комнаты с бумагой в правой руке, его лицо побагровело, и он орет и сыплет проклятиями.

Не прошло и минуты, как перед ним предстала Анна Скрябина, бледная как полотно и трясущаяся как осиновый лист. Она докладывала расписание рейсов, которыми Свердлов летел из Вашингтона в Нью-Йорк и из Нью-Йорка на Барбадос. Ему зарезервировали билет на самолет, вылетающий в четыре тридцать. Голицын уставился на часы. Уже пять тридцать. Он уже в воздухе. Внезапно он набросился на девушку. Закричал на нее, размахнулся и влепил ей пощечину. Ей было велено наблюдать, велено докладывать каждое слово и каждое движение Свердлова. Только сегодня утром она приходила к нему и сказала, что Свердлов стал за ней ухаживать и собирается пригласить куда-нибудь на вечер. Голицын еще раз со всего размаха ударил ее. Она не только не выполнила приказания, орал он, но позволила обвести себя вокруг пальца, а значит, и его, генерала. Она стояла, прижав обе руки к лицу, и рыдала от страха. Старик бросил на нее угрожающий взгляд. Потом приказал отправляться на свое рабочее место и ждать.

Следующие полчаса кипела работа в шифрбюро. Одному из стукаловских людей еще раньше было поручено наблюдать за Свердловым на Барбадосе. Он отправился на самолете, вылетевшем утром, и после пересадки на Тринидаде он прибудет на Барбадос за два часа до Свердлова. Но одному человеку не управиться с возникшей ситуацией. Он не получал приказа убить Свердлова, он должен был только следить за ним и обращать внимание на его перемещения. Как и весь персонал посольства, наблюдатель был захвачен совершенно врасплох. Поездка Свердлова на Барбадос рассматривалась как служебная командировка, часть разведывательной операции, о которой генерал был полностью проинформирован. Ее планировали вполне открыто через посольские каналы. Никому ни на миг не пришло в голову, что это предварительный этап подготовки Свердлова к уходу. И что за ним стоит английская секретная разведывательная служба (СИС). В полученном генералом сообщении говорилось прямо, что Свердлов связан с Британским посольством и что там принимаются меры по его приему. Тон сообщения требовал срочных мер, но дело в том, что перебежчик уже покинул Америку и направлялся в бывшую английскую колонию. Голицын сходил с ума: Свердлов ускользнул, воспользовавшись одним из самых смелых принципов разведки, гласившим, что, если ты хочешь оторваться от преследования, делай это при полном дневном свете и в присутствии как можно большего количества людей. Свердлов выехал из Штатов, где сравнительно несложно организовать захват и затем разделаться с ним. Он бежал на вест-индский остров, где трудно, если вообще возможно, его похитить, не ввязываясь в международный скандал. Остров достаточно удален, связь с посланным Стукаловым работником затруднена, и передать ему указания об изменении плана сложно. Голицын сначала послал шифровку в Москву, в которой подробно доложил Панюшкину о содержании сообщения, полученного от Синего, и просил дальнейших инструкций. Голицын видел два или три варианта действий, но не решался ничего предпринимать без санкции начальников Свердлова. Он никогда не действовал без согласования. Он ждет указаний, и его не упрекнешь в медлительности.

Можно взять чартерный рейс на Барбадос и с ним послать команду. Единственному стукаловскому сотруднику на острове следует послать директиву: попытаться захватить Свердлова с помощью скудных местных резервов и удерживать до прибытия специального самолета, на котором его вывезут с острова. Потом поэтапно его доставят в Европу. Достаточно довезти его до одной из восточноевропейских стран — и можно считать, что он в Советском Союзе. От злости и страха у старика тряслись руки. Он придумал план компрометации и ареста Свердлова, он отослал его секретаря Калинина в Москву, предварительно заставив посольского врача накачать его наркотиками, а там его обработали эксперты на Лубянке и получили то, что требовалось.

Он, Голицын, начал расследование деятельности Свердлова, копаясь в его прошлом и настоящем, как собака, роющая землю в поисках спрятанной кости. Он заронил подозрения и взял на себя трудную задачу представить виновного перед лицом справедливого наказания. А что получилось? Он допустил, чтобы Свердлов бежал к западным врагам Советского Союза. В его силах наказать провинившуюся Анну Скрябину, но страшно подумать, что с ним самим сделает Панюшкин.

Он связался со Стукаловым в Нью-Йорке и переложил на него часть вины, потом переговорил с советским представителем в ООН, после чего потащился докладывать послу о том, какие их ждут осложнения. Посол высказал мысль, которая давно уже должна была прийти в голову Голицына. Если Свердлов собрался бежать, возможно, он прихватил будущим хозяевам подарок? Не пропало ли что-нибудь из секретных папок?.. Перед ними еще не предстал заикающийся и вспотевший чиновник, а Голицын уже знал ответ. Они пошли вместе в «секретку», и посол открыл сейф; генерал стоял рядом. Начальник отдела сказал, что утром Свердлов брал отсюда папки, и подал послу ту, которую держал в руках Свердлов. Сразу же обнаружилось, что вместо документов, которые раньше были подшиты в папке, там лежат совершенно другие бумаги: длинная справка от кадровика и график отпусков старших офицеров КГБ из Вашингтона и Нью-Йорка.

Отсутствовали последние донесения Синего. Это значило, что перехода нужно ждать на Барбадосе. Как сказал посол, Свердлов захватил своим хозяевам подарок. В результате КГБ неизбежно потеряет самого важного, после Филби, агента. Голицын был готов зареветь как раненый зверь, однако в комнате, где стояла эта группа людей, воцарилась тишина, говорившая выразительнее слов. Ее нарушил Голицын.