Выстрелы в замке Маласпига - Энтони Эвелин. Страница 22

Он быстро взглянул на нее. Немногочисленные седоватые завитки волос над его ушами слегка колыхнулись.

– Нью-Йорк хочет, чтобы вы остались. Я упомянул о вашем желании вернуться, но они считают очень важным, чтобы вы провели заключительную часть операции. Они хотят, чтобы вы осмотрели отправляемую мебель. И постарались ее промаркировать для последующей идентификации. Чтобы никто не мог утверждать, будто ее подменили после отправки из Маласпига.

– Я не могу этого сделать, – шепнула она. – Это невозможно.

– В таком случае мы не сможем повесить все это на герцога. Вспомните, кто он такой. Это вам не какой-нибудь грязный неапольский или марсельский барыга. Ваш кузен – глава знатного итальянского рода. Здесь с этим все еще считаются. Поэтому нужны веские доказательства, что именно он отправил товары со спрятанным в них героином. А один антикварный сундук или стол может быть очень похож на другой. Я тут кое-что вам принес.

Это был маркер величиной с небольшой карандаш, только потолще. Он передал ей молитвенник с вложенным в него маркером.

– Он ставит несмываемые метки, – сказал Рафаэль. – Их можно только соскоблить. Вам только надо поставить незаметную метку, в форме буквы "Т". Им можно метить и мрамор. Но не изделия из бронзы – эти следует просто запомнить.

– Но если там дюжины предметов, например комплекты стульев, – как я смогу переметить их все?

– Последняя партия состояла всего из десяти предметов. Нескольких статуй и других произведений искусства. Они были застрахованы на сумму в полмиллиона долларов. Ваш кузен отбирает самое лучшее. Эта партия будет примерно такая же.

– Я не хочу этого делать, – сказала Катарина.

– Никто и не принуждает вас, – сказал Рафаэль терпеливым тоном. – Но если вы хотите отомстить за смерть своего брата, это совершенно необходимо. Решайте сами.

– Агнец Божий, – загремели громкоговорители, – унеси с собой все грехи мира!

– Смилуйся над нами! – отозвались немногочисленные прихожане.

– Хорошо, – спокойно сказала Катарина. – Хорошо, я это сделаю.

После того как она прослушала записанный на пленку разговор, она знала, что Алессандро ди Маласпига не откажет ей в ее просьбе.

– Я передам вашим ребятам. – Он улыбнулся.

«Ободрять других – дело нетрудное», – подумала Катарина. Зазвонил колокол, призывающий к причастию; прихожане выходили из проходов между скамьями и шли через неф к алтарю. К ее удивлению, Рафаэль присоединился к этой группе. Ее воспитали католичкой, но по окончании монастырской школы она перестала быть верующей. Ей и в голову не приходило, что такой человек, как Рафаэль, может все еще придерживаться веры.

Она нагнула голову и закрыла глаза. Это было скорее пожелание, чем молитва, нащупывание верного пути во мраке сомнений. Помоги мне. Рассей мой страх.

Она подняла глаза и увидела, что Рафаэль возвращается на свое место. Он вновь опустился на колени и закрыл лицо руками.

Месса подходила к концу. Все встали, чтобы получить благословение священника, и Рафаэль перекрестился.

– Вам надо поехать туда скорее, – сказал он.

– Попробую в этот уик-энд. А не то все будет уже упаковано.

– Вы очень смелы. Но вам надо быть очень осторожной. Маласпига – маленький городок; случись что, вы не сможете рассчитывать на чью-либо помощь.

– Знаю. Я могу надеяться лишь на того, кого вы только что поминали в своей молитве.

– Я в самом деле поминал его в своей молитве.

– Но Фирелли это не помогло. У меня такое неприятное подозрение, будто святые спят беспросыпно.

Они двинулись к боковой двери. У чаши со святой водой Рафаэль задержался. Он окунул руку в воду и обрызгал ее руку.

– Если случится что-нибудь непредвиденное, вы можете позвать меня, и я непременно приду к вам на помощь. Обещаю вам. Но делайте это лишь в случае крайней необходимости. Желаю удачи.

Он задержался, и она пошла вперед. Солнце ударило ей в глаза, как лазерный луч, и она прикрылась от него ладонью. В церкви было холодно, там стоял тот же самый затхлый вековой запах, который исходил от гобеленов на Вилле. Был четверг. Алессандро же обещал вернуться в пятницу и пообедать с ней в ресторане. Тогда-то она и попросит показать ей Замок Маласпига. То самое место, где исчез Фирелли. Она медленно пересекла Пьяцца-Санта-Тринита. В этом многолюдье, в теплом солнечном свете было что-то успокаивающее. Ей понадобилось полчаса, чтобы вернуться в отель, и когда она вернулась, то сразу же увидела Джона Драйвера, который поджидал ее в вестибюле.

– Привет, – сказал он. – Я решил приехать пораньше. Когда я позвонил, администратор сказал мне, что вы разговариваете по телефону. Я не стал дожидаться, пока вы кончите, и приехал, чтобы показать вам город, а потом, если вы не прочь, мы с вами пообедаем.

– С удовольствием, – согласилась Катарина. – Это так любезно с вашей стороны.

– Со стыдом признаюсь, что эта мысль принадлежит Сандро. Он боялся, что вам будет скучно.

И тут она вспомнила последние слова герцога: «Джон обещал позаботиться о вас в мое отсутствие».

– Да, – сказала она, внезапно похолодев, – он предупредил меня, что вы за мной заедете.

Когда они вышли на людную улицу, под яркое солнце, она взяла его под руку.

– У меня тут машина за углом, – сказал он. – В этом городе очень следят за парковкой – не дай Бог поставить машину в запрещенном месте... Я подумал, что мы могли бы посетить художественные галереи. Вы любите современное искусство?

– Да, конечно.

– А я его ненавижу. Но не все в нем плохо, можно кое-чему и поучиться, что я и делаю. Но когда мне это опостылеет, я иду в Браджелло и любуюсь работами Донателло и Микеланджело. Это возвращает мне уверенность в себе. Вот и машина.

– Вы ведь скульптор? Старая герцогиня говорила мне о вас. И Франческа тоже. Я бы хотела посмотреть ваши скульптуры.

– Для этого вам придется поехать в Замок Маласпига.

– Тогда я должна поторопиться. У меня осталось уже не так много времени.

– Не думаю, чтобы вам понравился Замок. – Джон Драйвер завернул за угол с удивительной скоростью. Герцог был очень темпераментным, бесстрашным водителем; Джон уступал ему в изяществе, но не в скорости. – Это очень мрачное средневековое сооружение... Вероятно, у меня скоро будет выставка в Соединенных Штатах. Тогда вы сможете посмотреть мои работы. – Он припарковал машину на Пьяцца-Санта-Кроче, и они вошли в знаменитую галерею Ланцаротти, где как раз проходила выставка абстрактной скульптуры Джеймса Ферриса, одного из самых ярких представителей авангарда английской скульптуры. Канадец оказался знающим и общительным компаньоном; он не делал ей никаких комплиментов, и она видела, что у него нет никаких личных мотивов, чтобы ее сопровождать. Он держался дружески, но был, очевидно, всецело поглощен осмотром выставки.

Затем они не спеша пообедали в простой траттории, ничуть не похожей на те роскошные рестораны, которые предпочитал героцог. Еда была простая, но отменного качества, они пили терпкое кьянти, которое Катарина предпочитала более изысканным итальянским винам.

Джон Драйвер расспрашивал ее, и она рассказала ему легенду, заготовленную для Маласпига. Она кратко упомянула о смерти своего брата, сказав, что он умер от рака. Он поглядел на нее с сочувствием.

– Это ужасно. Моя мать тоже умерла от рака. Представляю себе, какие адские муки вы перенесли... Чем вы собираетесь заняться по возвращении домой? – Вопрос был неожиданный, и она не знала, что ответить. До сих пор она не задумывалась о будущем. Позади осталась ночь, проведенная с человеком, в чьи объятия ее толкнуло одиночество и испуг. Эта ночь много для нее значила, но, находясь с Алессандро, она начинала ее забывать. Фрэнк Карпентер был силен и нежен. Несколько часов она чувствовала себя такой защищенной. Этим воспоминанием стоило дорожить: только Фрэнк Карпентер мог заполнить вакуум, образовавшийся после смерти брата.

– Не знаю, – сказала она. – Я подыщу себе работу, попробую обосноваться где-нибудь. Но у меня нет никаких планов. А каковы ваши планы? Вы собираетесь остаться здесь на неопределенное время?