Розабелла - Эндрю Сильвия. Страница 30

– Конечно, конечно! – Мистер Китем проводил их до двери кабинета. – Беннет! Вы нашли, наконец, ключи?

– Иду, мистер Китем! – раздалось откуда-то из глубин конторы.

– Надеюсь вскоре снова встретиться с вами, миссис Ордуэй. Полагаю, что теперь, когда делами занялся полковник Стантон, они в лучшем порядке. Конечно, поскольку вы намереваетесь снова выйти замуж, будут оговорены новые условия. – Он улыбнулся им обоим и повернулся к вошедшему клерку. – А, вот и ключи! Вы пожелаете, чтобы с вами пошел мой служащий?

Они отказались и, пообещав вернуть ключи как можно скорее, удалились. По Пиккадилли проехали до Верхней Брукской улицы. Был пятый час, и начало смеркаться.

– Вот чертов адвокат! Столько времени у него потеряли! Сегодня уже поздно, Роза. Нам придется вернуться завтра. Если дом пустой, то я должен принять кое-какие меры предосторожности. Мне не нравится внезапная болезнь сторожа.

– Филип, можно мне забрать хотя бы одно платье? Я бы хотела надеть его завтра на бал. У меня с собой нет ничего подходящего.

– Хорошо. В конце концов, мы ведь сказали поверенному, что именно этим и займемся.

Поскольку парадные двери были крепко закрыты на засов, они отправились на задний двор и, велев кучеру Филипа ждать их на Гросвенор-сквер в течение четверти часа, вошли в дом. Поднявшись по задней лестнице и пройдя через дверь для прислуги на верхнюю площадку главной лестницы, они свернули к спальням. Вдруг Филип остановился, схватил Розабеллу за руку и указал ей вниз. Все окна в комнатах нижнего этажа были закрыты ставнями, но на лестничной площадке виднелись полоски света. Из темноты послышался голос:

– Здесь никого нет.

Филип прижал Розабеллу к стене.

– Говорю тебе, Барроуз, я что-то слышал. У тебя есть пистолет?

Голос был знакомый – гадкий, ужасный. Розабелла вся сжалась, но, видя предостерегающий взгляд Филипа, лишь молча кивнула.

– Посмотри в столовой, – приказал тот же голос.

– Может, это крыса?

– Здесь? – презрительно произнес голос.

– Крысы есть повсюду – даже в богатых домах, – если их не ловить!

– Иди и посмотри в столовой, Барроуз. Крысу не трогай. Нечего из-за нее поднимать шум, понял? Но если это кто-то другой, то займись им. А я посторожу здесь.

Послышались шаги – кто-то спускался по лестнице в прихожую. Наступила тишина. Вдруг раздался грохот опрокинутого кресла и топот бегущих ног.

– Я же говорил – это крыса! Она удрала. Семейство Ордуэев пока не вернулось – мы ведь следим за домом. Кто еще осмелится сюда войти? Кому нужны старые бумаги?

– Будут нужны, если станет известно, что в них. Никому нс хочется, чтоб его сослали на каторгу.

– На каторгу!

– Или повесили. Лучше бы я убил Стивена Ордуэя.

– Вы его и убили.

– Но до этого он успел заполучить признание Кингсли и мое письмо. Эта шлюха должна знать, где они лежат! Я был мягок с ее сестрой, но, клянусь Богом, с миссис Ордуэй церемониться не стану. Она все мне расскажет.

– Сначала ее надо найти.

– Найду. – Басистый, хриплый голос звучал угрожающе.

– Нам лучше уйти, – боязливо заметил Барроуз. – Темнеет, и свет могут заметить через ставни. С меня хватит. Не подкупать же нам еще одного сторожа, чтобы он сказался больным. Мы уже битую неделю ищем, а бумаг нигде нет.

– Стивен Ордуэй их спрятал, а Розабелла Ордуэй должна знать, где они.

– Тогда подождем, пока она не найдется, а теперь пошли!

Послышались шаги спускающихся по лестнице. Шаги удалились по направлению к черному ходу. Свет погас.

– Дверь! – в страхе прошептала Розабелла.

– Я запер ее, когда мы вошли. Они ничего не заметят. А на карете нет никаких знаков. Даже если они ее увидят, то подумают, что она только что подъехала.

– Филип! Я боюсь.

– Не бойся. Удача, кажется, на нашей стороне. С крысой-то как повезло!.. Ну все, они ушли. Возьми платье, и мы тоже уйдем.

Розабелла отыскала в потемках свое платье, и они снова осторожно спустились по задней лестнице. Когда они вышли из дома, то увидели поджидавшую их карету. Кругом никого не было.

На Арлингтон-стрит их встретила взволнованная Эмилия.

– Роза! Где же вы оба были? Мы опаздываем. Это и есть то самое платье? Отдайте его погладить горничной.

– Эмилия, дорогая, даже для самых тщательных приготовлений четырех часов более чем достаточно! – сказал Филип. – Я же намерен удостовериться в том, что Роза как следует поест перед подобным испытанием. – Он говорил вполне беспечным тоном, но при этом выразительно посмотрел на сестру и незаметно кивнул в сторону Розабеллы.

Заметив, как та бледна, Эмилия сказала:

– Я сама собиралась что-нибудь перекусить, Филип. Но если мы опоздаем, виноват будешь ты. Я не могу торопиться с приготовлениями. В Честерфилд-Хаусе меня должны увидеть в полном блеске. Пойдемте, Роза, ко мне и устроим легкий ужин, пока горничная приводит в порядок ваше платье. Филип, ТЫ можешь прислать нам шампанское.

Филип улыбкой одобрил сообразительность сестры.

Розабелле неудобно было появляться в свете под собственным именем, и до сих пор она избегала визитов. Но на бал в Честерфилд-Хаус Эмилия и Филип убедили ее пойти.

– Вы пойдете как моя подруга Аннабелла Келланд, а Филипу придется вести себя сдержаннее! – весело заявила Эмилия. – Роза, пожалуйста, соглашайтесь!

И она, одновременно страшась и желая провести вечер в высшем свете, приняла приглашение.

Когда они вошли в вестибюль Честерфилд-Хауса и медленно поднялись по величественной лестнице, Розабелла выглядела невозмутимой и очаровательной. Мадам Фаншон сама как-то призналась, что ей никогда еще не удавалось сшить такой красивый наряд, как тот, что в этот вечер был на Розабелле, – нежно – голубое шелковое платье на белом чехле с вышивкой из бисера и горного хрусталя по лифу.

Они танцевали, беседовали, и Розабелла получала огромное удовольствие. Филип старался проявлять осмотрительность и танцевал с ней не более, чем было положено по этикету танцевать с подругой сестры, но украдкой не спускал с нее глаз, опасаясь появления Джулиана Фолкирка, которого принимали везде, даже на таких светских раутах, как этот.

В середине вечера Розабелла и Эмилия удалились в женский будуар, чтобы поправить наряды перед ужином, а Филип остался ждать их у дверей столовой. Эмилию задержала с расспросами о лорде Уинболте пожилая дама, и она сделала знак Розабелле идти на ужин без нее. Не успела та сделать и двадцати шагов, как ее кто-то грубо схватил, зажал рот и потащил в узкий боковой коридор.

– Не вздумайте кричать, – услыхала она голос Фолкирка, – или я сверну вам шею.

Когда Эмилия подошла к Филипу, он с трудом сдерживал нетерпение.

– Где… Анна? – спросил он.

– Она должна быть здесь, – ответила Эмилия. – Меня заговорила леди Грант, и я сказала Анне, чтобы она меня не ждала.

– О, Господи! Где вы расстались?

– Около коридора, который ведет в библиотеку. Но…

– Эмилия, постой здесь минутку, – прервал сестру Филип. – Я должен ее отыскать.

– Но почему…

– Стой здесь, говорю тебе! – Он скрылся в толпе гостей и, увидев узкий коридор, торопливо пошел вдоль него.

Розабелла поняла, что попала в ловушку. Но она твердо верила, что Филип ее найдет, и не падала духом. Когда Фолкирк тащил ее по коридору, она колотила его ногами и сопротивлялась изо всех сил. Они очутились в дальнем конце коридора у двери, что вела в сад. Там уж Фолкирк сможет сделать с ней все что захочет! Одной рукой он зажал ей рот, поранив губы, а другой обхватил с такой силой, что она едва не задохнулась.

– Прекрати сопротивляться! – грубо приказал он. – Я не убью тебя, если ты меня к тому не вынудишь. Ты мне нужна!

Силы почти оставили Розабеллу, когда Фолкирк прижал ее к стене, чтобы открыть дверь. Она смогла лишь хрипло выдавить из себя:

– Я… я…

– Мне наплевать, кто ты, дикая кошка! Ордуэй или Келланд – мне безразлично. Я тебя не отпущу до тех пор, пока не заполучу другую. Вот тогда поговорим!