На улице Мынтулясы - Элиаде Мирча. Страница 27

— Мы потом послушаем, как вы будете объяснять, почему это неверно, хотя из ваших собственных показаний следует обратное, — остановили Фэрымэ дымчатые очки. — В данный момент я хотел бы подчеркнуть следующее. Из трех версий, которые имеются в деле, а также ни наших устных показаний выделяются следующие важнейшие моменты: первое — ярко освещенная пещера, второе — ссылка на Ветхий Завет и третье — что сон был рассказан в монастыре Пасеря. Вот и получается: если знать то, что знаем мы, тогда даже представить невозможно, будто сон не был известен Эконому и он в свою очередь не пересказал его товарищу Фогель, понуждая ее тем самым вызвать вас, чтобы вы ей тоже все рассказали, в связи с чем могут обнаружиться и другие подробности.

— И все-таки я ему про сон не рассказывал, — прошептал Фэрымэ.

— Это нужно еще проверить. Во всяком случае, содержание сна могло быть известно Эконому из машинописной копии ваших показаний, экземпляр которых был найден у него в письменном столе.

— Не улавливаю связи, — пробормотал Фэрымэ, переводя взгляд с одного на другого.

— Именно в это и трудно поверить, — отчеканил редкозубый. — Весьма трудно поверить. Иначе приходится допускать целый ряд совершенно невероятных совпадений, равных по своей таинственности исчезновению Йози и тому подобным чудесам из ваших сочинений.

— Не совсем понимаю, на что вы намекаете...

— Если вы сейчас искренни, значит, еще слишком переутомлены. Все и так ясно как божий день. Ведь только в том случае, если Эконому и Фогель слышали про сон, можно объяснить, почему Эконому, один из немногих, кто знал о закопанном в лесу у монастыря Пасеря осенью тридцать девятого года польском золотом запасе [7] , и единственный, кому было известно, что там еще осталось необнаруженным значительное количество золота и драгоценностей, — только в этом случае, повторяю, можно объяснить, почему Эконому решился тайком перевезти этот клад в подвал своего дома на улице Каломфиреску, в тот дом, который он реквизировал минувшей весной. Перевозку, замечу между нами, трудно было бы скрыть, потому что, как вы сами неоднократно утверждали — что в свою очередь подтверждается многочисленными свидетелями, — в ваши привычки входит ежедневная прогулка по всему кварталу Мынтулясы и, какие бы перемещения здесь ни происходили, вы, используя все средства, все равно узнали бы о них.

Перепуганный Форымо слушал, вцепившись в собственные колени, не в силах отвести глаз от меланхолической редкозубой улыбки.

— И только этим можно объяснить, почему недель назад под предлогом избавления от грунтовых вод, заливающих подвал, — предлог, явно заимствованный из ваших рассказов, — Эконому привез рабочих, чтобы выкопать тайник в глубине подвала, где должны были храниться золото и драгоценности из лесного клада. Нам неизвестно, каковы были его намерения, но вполне возможно, что, используя свой высокий пост, он собирался переправить остатки польских сокровищ за границу. Возможно, он надеялся заинтересовать своими планами и товарища Фогель, ради чего подал ей мысль вызвать вас и из первых уст услышать этот сон Оаны, в котором содержался явный намек на ветхозаветные блаженства. Не знаю, соблазнил ли этот план товарища Фогель, но удивительно то, что она пригласила вас на прогулку как раз в ту самую ночь, когда должны были перевозить сокровища из монастыря Пасеря на улицу Каломфиреску, то есть в двух шагах от улицы Мынтулясы. Не менее удивительно, что, случайно узнав о своем разоблачении, Эконому покончил самоубийством у себя в кабинете в час двадцать пять ночи, а несколько минут спустя у товарища Фогель раздался телефонный звонок и иностранный агент сообщил ей, что квартал Мынтулясы будет оцеплен и прочесан спецслужбами. Вот почему она отказалась от задуманной прогулки, выразив сомнение в правдивости рассказанных вами историй... Вам будет весьма трудно убедить нас, что между этими фактами нет никакой связи. Наоборот, мне кажется, что только усталость мешает вам в подробностях припомнить беседы, которые вы вели с Эконому и товарищем Фогель. Ваше положение значительно изменилось бы к лучшему, если бы вы подтвердили честным и откровенным признанием связь между Эконому и товарищем Фогель.

Фэрымэ смотрел испуганными и вместе с тем умоляющими глазами, словно от него требовали невозможного.

— И все это, — запинаясь, спросил он, — все это случилось несколько часов назад?

— Нет, — ответил следователь в дымчатых очках. — Вы были переутомлены, да и сейчас, видимо, не в лучшей форме. Все это случилось три дня назад. Но поскольку вас привезли сюда в состоянии крайнего измождения, вам сделали укол, и с тех пор вы спали.

— Но вы не беспокойтесь, — вмешался, улыбаясь, редкозубый. — Все это время вы получали искусственное питание. Если бы такой режим продолжался в течение недели, вы бы поправились килограмма на два...