Уарда - Эберс Георг Мориц. Страница 3

В романе Эберса много массовых сцен, дающих читателю представление о своеобразии быта, нравов и обычаев древних обитателей долины Нила. Не станем утверждать, что в описании этих сцен полностью отсутствует поэтическая фантазия, но не следует вместе с тем и думать, что, описывая толпу у дворца везира Ани, праздник и другие массовые сцены, автор целиком находится в плену вымысла. Уже ко времени создания «Уарды» наука располагала значительным количеством строго документальных данных о жизни народа древнего Египта. Все эти разрозненные сведения, превращенные в романе в широкие картины народной жизни, засвидетельствованы в папирусах, надписях, предметах материальной культуры. Более того, до нас дошли даже отдельные разговоры, реплики, восклицания, зафиксированные иероглифами над изображениями сцен народной жизни на стенах храмов и гробниц.

Может показаться неправдоподобным домыслом описание туалетов, пристрастия женщин из древнеегипетской знати к изысканным нарядам и косметике. Однако и в этом Эберс был не только писателем, но и ученым, располагавшим научными данными обо всех сферах быта древнего Египта. В эпоху XIX династии, когда после завоеваний фараонов в Египет хлынули несметные богатства, пышно расцвел культ роскошных нарядов. На основании многочисленных изображений и предметов быта этой эпохи нам известно, например, что неизменной принадлежностью каждой египетской модницы были всевозможные коробочки для румян, баночки с мазями, флакончики с благовониями (заменявшими современные духи), ручные зеркала из полированной бронзы и т. п.

Можно было бы точно указать, из каких именно источников взяты многие сцены, описания, даже слова и мысли героев; впрочем, это нередко делает и сам автор в своих примечаниях. Но и сказанного здесь вполне достаточно, чтобы еще раз убедить читателя в умении автора использовать данные науки в художественном произведении.

Наконец, отметим еще одну черту исторического романа Эберса.

Страстный противник ложной канонизации истории древнего Египта, автор «Уарды» решительно заявляет в предисловии к первому изданию романа: «Берега Нила были в древности населены живыми людьми, такими же, как и мы, а отнюдь не шаблонными фигурами, вылепленными по религиозным канонам, какими их рисуют памятники». Но этого мало: тот, «кто желает показать их жизнь и их самих и для этого слепо подражает образцам, сохранившимся на стенах храмов и гробниц, невольно разделяет вину жрецов, заведомо и умышленно искажавших искусство, ибо это они принуждали живописцев и ваятелей эпохи фараонов предавать правду жизни в угоду древним священным канонам». Чтобы избежать этого, автор исторического романа, по мнению Эберса, «имеет право, не боясь слишком удалиться от действительности, уверенно и смело черпать материал из окружающей его жизни и порой брать за образец современного человека, правда, придавая персонажам своеобразие их эпохи и страны».

Жизнь обитателей долины Нила четыре тысячи лет назад была, конечно, мало похожа на современную, их интересы и нравы были совсем иными. Поэтому вывод Эберса слишком категоричен, но сделан он в соответствии с принципами исторического романа, разработанными Вальтером Скоттом.

С 1 декабря 1961 года по 31 марта 1962 года в районе Асуанской плотины (АРЕ) работала археологическая экспедиция АН СССР. Экспедиция обнаружила большое количество неизвестных ранее древнеегипетских надписей начиная с эпохи Древнего Царства. В этих надписях были прочитаны имена участников военных походов и экспедиций за золотом в Нубию, о которых, между прочим, идет речь в романе «Уарда». Найденные материалы открыли науке интереснейшую и еще мало изученную картину организации в древнем Египте экспедиций в древнюю Нубию. Таким образом, перед наукой открылась новая эра, эра необычайного ее расцвета.

Выход в свет в наши дни романа из жизни древнего Египта как бы перекидывает мост между современной историей и далеким прошлым, помогает читателям пополнить свои знания о далеких эпохах и лучше понять и оценить современность.

Романы Георга Эберса из жизни древнего Египта снабжены автором большим количеством авторских примечаний, особенно его первый роман «Дочь египетского царя». Сам Эберс придавал большое значение своим примечаниям, которые, по его мнению, «должны служить пояснением к тексту», «представлять собой гарантию той тщательности, с которой автор стремился, соблюдая при этом предельную точность, подать все археологические детали», – как писал он в предисловии к первому изданию «Уарды». Однако в этом же предисловии он счел нужным дать читателю дельный совет, как пользоваться этими примечаниями: «Каждая глава этой книги может быть понята и без пояснений, но тем не менее я поместил ряд поясняющих примечаний, предназначив их для любознательного читателя… Кто пожелает прочитать этот роман в соответствии с замыслом автора, не должен в процессе чтения обращать внимание на примечания, а лишь перед тем как приступить к новой главе, ознакомиться с примечаниями к предыдущей. Даже беглый взгляд, брошенный на примечания в процессе чтения, должен неизбежно прервать и ослабить впечатление, получаемое от художественного произведения».

В процессе подготовки к изданию перевода этого романа, все примечания автора были тщательно проверены переводчиком совместно с ответственным редактором. За годы, минувшие с момента выхода в свет «Уарды», бурно развивавшаяся египтология обогатилась многочисленными научными открытиями. В результате часть примечаний, в которых автор только отсылает читателя к тому или иному научному исследованию (немецкому, французскому или английскому, во многом уже устаревшим), была нами опущена или заменена поясняющими примечаниями. Ряд примечаний, обусловленных состоянием науки в годы жизни Эберса и в настоящее время уже устаревших или даже неверных, заменены примечаниями, отражающими современный уровень наших знаний истории древнего Египта.

В. Струве, Д. Бертельс

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Около древних стовратых Фив [ 1] берега Нила раздаются вширь. Горные цепи, как бы сопровождающие справа и слева воды этой могучей реки, приобретают здесь более резкие очертания; одинокие, почти остроконечные вершины, четко рисуясь на голубом фоне неба, высоко вздымаются над пологими склонами многоцветных известковых гор, где нет ни пальм, ни хотя бы невзрачной растительности. Каменистые расселины и ущелья врезаются в глубь этих гор, а за ними лежат безжизненные песчаные просторы, грозящие гибелью всему живому, усеянные камнями, где порой попадаются лишь утесы да голые бесплодные холмы.

К востоку по ту сторону гор эта пустыня тянется вплоть до Красного моря, а на западе она беспредельна, как вечность. Здесь, по верованиям египтян, начиналось царство смерти.

Между этими двумя горными кряжами, которые, словно крепостные стены, отражают яростный натиск песчаных бурь, стремительно налетающих из пустыни, величаво течет полноводный Нил, несущий прохладу и плодородие, породивший многие миллионы живых существ и в то же время служивший им колыбелью. По обоим его берегам широко раскинулись поля, чернеющие плодородной землей, а в водах его снуют всевозможные твари, одетые чешуей или панцирем. На зеркальной глади его плавают цветы лотоса, а в прибрежных зарослях папирусов гнездится бесчисленное множество водяной дичи. Между прозрачными водами Нила и мрачными горами лежат поля, отливающие изумрудной зеленью молодых посевов и сверкающие, как чистое золото, когда приближается пора жатвы. Вокруг колодцев и водяных колес высятся раскидистые сикоморы, отбрасывающие широкую и густую тень, а рядом с ними – заботливо взращенные финиковые пальмы, образуя приветливые, тенистые рощи. Ровные полосы плодородной земли, ежегодно орошаемой и удобряемой во время разливов, резко отличаются от песчаных подножий ближних гор, словно черная земля цветочных клумб от желтых, усыпанных гравием дорожек сада.