История сыска в России, кн.1 - Кошель Пётр Агеевич. Страница 3

Таких примеров того времени можно привести довольно много.

В Уложении царя Алексея Михайловича, в первом из законодательных памятников, имеется раздел, посвящённый преступлениям по «слову и делу». Собственно, выражений «слово и дело» и ему подобных мы не встречаем и в Уложении, но один раздел посвящён именно и исключительно таким преступлениям, а встречающийся в Уложении термин «извет» есть не что иное, как только более общее обозначение частных понятий, заключающихся в выражениях «слово и дело», «государево слово», «государево дело». На всё это точно указывает практика в применении этой, второй по счёту, главы Уложения, носящей следующее название: «О государевой чести, и как его государское здоровье оберегать». В первой статье этой главы говорится об «умышлении» на «государское здоровье» «злого дела», т. е. о покушении на жизнь и здравие царя; во второй статье речь идёт об умышлении «государством завладеть и государем быть», и в конце говорится о государственной измене, которой дальше посвящены статьи с 3 по 11; далее до конца идут статьи процессуального характера и о проступках против процесса. Итак, вторая глава рассматривает следующие роды преступлений: 1) государственную измену; 2) покушение на жизнь и здравие государя; 3) покушение на власть «державы царского величества», каковое покушение понимается сообразно времени в прямом смысле, как желание «Московским государством завладеть и государем быть»; 4) преступление «приходить, грабить и побивать» «самовольством скопом и заговором» «к Царскому Величеству и на Его государевых бояр и окольничьих, и на думных, и на ближних людей и в городах, и в полках на воевод и на приказных людей». Следующая, 22 статья, говорит о наказании только «приказных людей» за неправое обвинение кого-либо в действии против них «скопом и заговором», а из этого видно, что тут, как и в статье 21, разумеется мятеж или заговор против властей.

В этой же второй главе мы находим и процессуальные формы для дел по этого рода преступлениям. Устанавливается обязанность каждого «извещать» власти обо всяком «ведомом» злом умысле, заговоре и прочем; за неисполнение этого требования грозит смертная казнь «без всякой пощады». Этот извет должен быть произведён «Государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всея Руси или его государевым боярам и ближним людям, или в городах воеводам и приказным людям». Если ответчика, на кого «извещают», налицо не оказывается, то его разыскивают, потом делают ответчику и доносителю очную ставку, и должны притом «сыскивати всякими сысками накрепко и по сыску указ учинить». Уложение не устанавливало никакого особого учреждения по этому поводу, дела такого рода ведались общими государственными установлениями того времени: воеводами и другими приказными людьми.

До Петра I в России вообще не было специальных полицейских учреждений, их работу выполняли военные, финансовые, судебные органы. Деятельность этих органов регламентировалась Соборным уложением, Указными книгами Разбойного, Земского, Холопьего приказов, а также разовыми указами царя и боярской думы.

Вот, например, царский Наказ о градском благочинии за апрель 1649 года

«Государь, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович всея Русии повелел Ивану Андреевичу Новикову да подьячему Викуле Панову быть в объезде в Белом Каменном городе, от Покровской улицы по Яузские ворота и по Васильевскому лужку для береженья от огня и ото всякого воровства; а с ним и с подьячим, указал Государь, быть в объезде для береженья пяти человекам решёточным приказчикам, да со всяких людей, с 10 дворов по человеку с рогатины, и с топоры, и с водоливными трубами… И Ивану, и подьячему взяти на Земском дворе по прежнему государеву указу решёточных приказчиков пять человек и велеть им быть с собою, и в своём объезде по всем улицам и по переулкам в день и в ночь ходить и беречь накрепко, чтоб в улицах и переулках бою и грабежу, и корчмы, и табаку, и иного никакого воровства не было…»

Собственно полицию начал формировать царь Пётр, определив ей довольно широкий круг обязанностей, вплоть до вмешательства в воспитание детей, в домашние расходы, покрой одежды и пр.

Преобразовательная работа Петра I началась с изменения внешнего вида, одежды и формы отношений между классами.

Если раньше запрещено было носить нерусское платье и стричь голову по-иноземному, и князя Мосальского за то, что он подстриг волосы на голове, записали из стряпчих в стрельцы, при Петре вышли специальные указы об обязательном ношении иностранной одежды и бритьё бороды и усов. Это, впрочем, не касалось крестьян и духовенства.

С бородой у русских связывалось понятие о подобии и образе Божием, и многие посчитали, что без бороды невозможно будет спасение. Митрополит Димитрий написал по этому поводу рассуждение «Об образе Божием и подобии в человеке», где объяснял, что подобие Господа в невидимой душе и бритьё бороды спасению не вредит.

В Астрахани возник бунт, когда приставы у входа в церковь стали обрезать у мужчин бороды.

Характерен случай той эпохи. Князь-кесарь Фёдор Юрьевич Ромодановский повздорил как-то с известным сотрудником Петра высокоученым Яковом Брюсом и обидел его.

Брюс немедленно пожаловался Петру, и царь, заступаясь за Брюса, написал Ромодановскому: «Полно тебе с Ивашкою (т. е. пьянством) знаться – быть от него роже драной».

Ромодановский отвечал Петру: «Некогда нам с Ивашкою знаться – беспрестанно в кровях омываемся». Этим он указывал на свою трудную должность начальника Преображенского приказа, где ему ежедневно приходилось пытать и допрашивать множество людей.

Преображенский приказ – это своеобразное следственное учреждение, принимавшее изветы (доносы) и проводившее расследование. Возник он после 1697 – 98 годов, когда был открыт и наказан заговор Пушкина, Циклера и Соковнина, а стрельцы уничтожены и разосланы по разным городам. Караул в Москве заняли молодые петровские полки: Преображенский, Семеновский и Бутырский, а все дела по нарушению городского порядка и безопасности: о пьянстве, драках и прочем, а также о кормчестве, продаже табака – судились в Приказной избе села Преображенского. Поскольку приказ находился близ церкви Петра и Павла, появилась пословица: «Живёт правда у Петра и Павла». Начальником приказа стал ближний стольник и любимец Петра князь Ромодановский, облечённый в отсутствие царя каким-то подобием его власти и носивший название князя-кесаря.

Со временем дела Приказной избы разрослись и увеличились присоединением к делам полицейским уголовных дел, и изба получила название Преображенского приказа. В 1702 году вышел указ, которым повелевалось все дела о «слове и деле» пересылать также в Преображенский приказ, и с этого времени они стекались в одно место, тогда как прежде разбирались в Судном приказе.

Вопреки сложившемуся мнению, сам Пётр участия в пытках не принимал, хотя в расследовании политических дел участвовал. Он допрашивал замешанных в стрелецком бунте царевен Софью и Марфу, царевну Екатерину Алексеевну, был при допросе своего сына Алексея…

Приговоры же Пётр выносил на основании документов, представленных ему приказом. Сохранилось более пятидесяти решений Петра за пять лет.

В помощь Преображенскому приказу он образовал судебную коллегию из бояр. Она давала советы главному судье и выносила решения по тем делам, которые он считал нужным поручить коллегии.

Пётр начинает коренную ломку всего старого строя. Боярская оппозиция растёт. Страсти разгораются. Пётр становится всё подозрительнее и в каждом, даже пустячном, пьяном слове готов видеть крамолу, проявление непокорства и стремление сделать ему наперекор. За каждой нелепой выходкой какого-нибудь пьяного мужика или солдата он чувствует влияние бояр, сторонников старины. В ноябре 1702 года выходит царский указ: «Буде впредь на Москве и в Московский судный приказ каких чинов ни будь люди или из городов воеводы и приказные люди, а из монастырей власти присылать, а помещики и вотчинники приводить людей своих и крестьян будут, а те люди и крестьяне учнут за собой сказывать „государево слово и дело“, – и тех людей в Московском судном приказе не расспрашивая, присылать в Преображенский приказ к стольнику ко князю Фёдору Юрьевичу Ромодановскому. Да и в городах воеводам и приказным людям таких людей, которые учнут за собою сказывать „государево слово и дело“, присылать к Москве, не расспрашивая».