И навсегда - Пирс Энтони. Страница 72

Тем временем мужчина начал синеть, дыхание с трудом вырывалось из его груди. Он перешел на стадию, когда собака задыхалась.

— Могу я что-нибудь для тебя сделать? — спросила Орлин, чувствуя себя беспомощной и немного глупой, но доброе сердце тем не менее заставило ее задать этот вопрос.

Он приоткрыл один глаз:

— Не попросишь ли ты Сатану позволить мне перейти к следующей каре…

Тут его тело начало сотрясаться в судорогах, и Орлин быстро двинулась дальше, не в силах видеть страдания.

— Господь Всемогущий! — вскричала Вита. — Вот уж точно настоящий Ад!

— Типичный случай, — пояснила Джоли. — Здесь таких миллионы. Можем поговорить с другими, если хотите.

Однако Орлин шла вперед, упрямо отказываясь смотреть по сторонам. Она уже поняла, что такое Ад.

Коридор оказался очень длинным, и она не могла не слышать жалобные стоны и не видеть краем глаза муки тех, кто испытывал невыносимые, неестественные страдания. Да, никаких сомнений — она действительно в Аду.

Наконец Орлин добралась до конца и заметила дверь, на которой красовалась аккуратная надпись: «САТАНА». Она постучала.

— Входите, — раздался знакомый голос, и дверь мгновенно охватило пламя.

За дверью были уютные апартаменты с мягкими дивами и картинами на стенах, изображавшими зеленые луга.

Орлин вошла. Навстречу ей поднялся мужчина — точнее, демон в одежде из языков пламени, с нелепым лицом, рогами и хвостом.

— Ой, мамочки мои! — изумилась Вита.

Услышав ее, Орлин присмотрелась повнимательнее.

— Это же маска! — вскричала она. — И костюм!

Сатана пожал плечами. Хвост мгновенно отвалился, а пламенное одеяние сменил традиционный костюм цвета яркого огня. Он поднял руку, чтобы снять маску.

— Наташа! — удивленно воскликнула Орлин.

— Что означает «Ах, Сатана» note 4, написанное наоборот,

— подтвердил он. — Можешь называть меня Пэрри, так меня звали, когда я был смертным; или, если хочешь, «отец».

— Что за глупые шутки? — возмутилась Орлин, гнев сменил удивление.

— Выслушай его, — твердо сказала Джоли.

— Я Сатана. У меня множество разных обличий. Я ухаживал за Джоли, заслужил ее любовь, когда был Пэрри, и потерял ее, когда она умерла, а потом еще раз, когда меня соблазнила дьяволица Лила…

— Кто?

— Ты ее видела, теперь она любовница Марса. Она оставила меня ради него. В тот момент я был огорчен, но правда заключается в том, что я действительно мало уделял ей внимания, а теперь мне и вовсе не нужна никакая дьяволица. В облике Наташи я ухаживал за Орб и завоевал ее, не признавшись, кто я такой. Она все равно вышла за меня замуж, уже будучи Геей, хотя по определенным причинам мы не объявили об этом во всеуслышание. Так что моя прежняя любовница теперь спит с твоим отцом, а я твой отчим — муж Геи. Вот почему я попросил Джоли присмотреть за тобой, стать хранительницей и другом. Было бы негоже мне самому этим заниматься.

— Все правда, — заявила Джоли. — Я дружу с Геей, но к тебе меня послал Сатана.

— Я… падчерица Сатаны… — проговорила ошеломленная Орлин.

И все же она знала это на подсознательном уровне; запутанные родственные отношения начали проясняться лишь после ее смерти.

— И я люблю тебя так же, как Джоли, — продолжал он. — Как мы любили бы ребенка, которого нам не подарила судьба. Я не ожидаю и не требую от тебя ответного чувства; ни в каком другом смысле ты не принадлежишь моему царству. Но я сделаю для тебя все, что сделал бы настоящий отец. — Он, прищурившись, посмотрел на Орлин. — А почему ты не принимаешь свое истинное обличье?

Стоило ему произнести эти слова, как Орлин вдруг стала похожа на себя саму, такой, какой она была до смерти.

— Я… я пришла попросить об одолжении.

— Я так и понял. Проси.

— Мне нужно проклятие… чтобы спасти сына. Чтобы он боялся зла — сейчас у него такого страха нет.

Сатана покачал головой:

— Мое благословение ты могла бы легко получить, потому что оно ничего не стоит. Но проклятие… это не мелочь. Я не могу его дать тебе просто так; надо заслужить.

— Я попытаюсь. — Орлин уже знала, что инкарнации не раздают одолжения направо и налево!

— Видишь ли, дав тебе проклятие, я на самом деле сыграю на руку своему древнему противнику. Богу. Ведь душа, которая в противном случае стала бы принадлежать мне, отправится к Нему. Мне потребуется эквивалентная замена.

— Если… если я смогу спасти душу сына ценой своей души, я с радостью…

— Нет. Твоя душа слишком хороша для моего царства! Кроме того, ни Джоли, ни Орб мне этого не простят. Попроси чего-нибудь попроще, и я с удовольствием выполню твою просьбу.

Орлин колебалась несколько минут, а потом сказала:

— Есть кое-что… я знаю, меня не касается, но.»

— Позволь мне об этом судить! Говори!

— В одной из комнат, расположенных вдоль коридора, по которому я шла, терпит муки мужчина. Он… да, он заслуживает кары, но его страдания совершенно бессмысленны. Он оказался в замкнутом круге, пытаясь искупить чужой грех — ведь совершенно невозможно раскаяться в том, чего ты не совершал. Если бы он мог перейти к следующей каре…

— Ты имеешь в виду идиота, убившего двадцать семь человек и себя в катастрофе на шоссе?

— Да, его. Он не просит пощады, только…

— Согласен. Его страдания действительно бессмысленны. То же самое можно сказать о тысячах убийц, которые испытывают боль своих жертв. Но я не в силах что-нибудь изменить.

— Но если вы Господин Ада…

— Я и в самом деле Господин Ада, но не имею никакого отношения к основополагающим определениям. Суть Добра и Зла может быть обозначена лишь Богом и Сатаной при личной встрече, однако вот уже несколько веков мы с Ним не виделись и не общались друг с другом. Я считаю, что определения давно пора усовершенствовать, даже если придется всего лишь убрать недосмотры вроде того, о котором ты говоришь. Но я не могу принять подобное решение в одиночку. Только в случае согласия Бога мы в силах разработать новый кодекс поведения.

— А почему Бог не соглашается? — жалобным голосом спросила Орлин.

Сатана нахмурился:

— Боюсь, тебе придется задать свой вопрос Ему самому. Со мной он разговаривать не желает.

— Обстоятельства складываются таким образом, что мне нужно встретиться и с Ним тоже. Я обязательно спрошу!

— Желаю успеха! — проворчал Сатана.

— А проклятие… что я должна сделать, чтобы его получить?

Сатана в задумчивости принялся расхаживать по комнате.

— Знаешь, я тут подумал… почему бы нам не воспользоваться обходным путем? Возможно, тебе вовсе и не понадобится мое проклятие, как, впрочем, и помощь других инкарнаций. Думаю, я смогу убедить Нокс отдать тебе твоего ребенка, уже здорового, причем немедленно.

— Ох-хо-хо! — подумала про себя Джоли. — Он ее искушает!

Вита ухватила мысль.

— В каком смысле? Он что, намерен изменить своему слову?

Они разговаривали друг с другом, но Орлин, чье внимание было полностью поглощено беседой с Сатаной, их не слышала.

— Сатана совсем не прост. О, я не должна вмешиваться, но я за нее боюсь!

— Ну, в таком случае я ее предупрежу!

— Нет, не вздумай! Орлин должна сама справиться, иначе все будет бессмысленно.

Тем временем Орлин боялась верить тому, что услышала.

— Вы можете это сделать? Как?

— Предполагая, что ты обратишься ко мне с подобной просьбой, пока ты шла по коридору, я посетил воплощение Ночи. Она позволила мне решить твою проблему по-своему.

— Мой ребенок! — воскликнула Орлин, глаза которой сияли. — Неужели такое возможно?

— Тебе не придется делать ничего сверхъестественно сложного. Простого согласия с твоей стороны вполне достаточно.

— Согласия?

— Начинается, — подумала Джоли. — Он такой ловкач, я ненавижу, когда он проворачивает свои делишки, обманывая доверчивых простаков. Мне не следовало приводить сюда Орлин!

— В царстве смертных ты остановилась у сенатора Луны Кафтан, верно? У тебя с ней хорошие отношения?