Огр! Огр! - Пирс Энтони. Страница 75

Обычно удары по голове не наносят ограм вреда, поскольку единственное в ней, что имеет значение, — это кость. Но повторяющиеся удары высвободили несколько случайных мыслей, обычно не появляющихся на данной территории. Почему Танди так глупо пыталась помочь ему? Для нее гораздо более разумным было бы убежать, и у нее вполне хватало ума это понять. Конечно, ее верность замечательна, но к чему же расходовать ее на огра? Теперь погибнут оба. И как это согласуется с ответами доброго волшебника? Два трупа...

Одним из вариантов объяснения могло быть то, что добрый волшебник стал слишком стар, чтобы заниматься магией, его предсказания утратили точность, а потому он просто по недомыслию отправил их обоих навстречу гибели. Возможно также, что добрый волшебник осознавал свою проф-непригодность и отослал их в Глухомань Ксанфа, чтобы избежать необходимости давать настоящие ответы. Старческая хитрость подсказала ему, что они не вернутся, чтобы предъявить претензии.

Но Загремел по-прежнему не хотел верить в то, что Хамфри способен так поступить. Может, он и стар, но горгона влила в него новые силы, и он знал, что делает. По крайней мере, Загремел на это надеялся.

Вскоре противник загнал его уже по пояс в землю, и вырваться Загремел не мог. Сил не хватало. Но если бы он не расстался с половиной души, кому-то пришлось бы остаться в Пустоте, а это вряд ли было лучшим решением.

Удары загнали его в землю по грудь, а потом и по горло. Тут его противник начал уставать. Настала очередь пользоваться здоровенной огрубевшей ногой, а не кулаком. Он топал по голове Загремела до тех пор, пока и она не ушла в утоптанную грязь.

Фигура «гвоздь» была завершена. Загремела буквально вбили в землю, как сваю. Он был беспомощен.

Удовлетворенный победой, огр затопал к пивному дереву, на котором спряталась Танди. Загремел слышал, как она взвизгнула от ужаса; затем до него донесся звук удара кулака, врезавшегося в бочкообразный ствол. Он слышал, как пенящееся пиво шипящим потоком вырвалось из пробитого вместилища, чувствовал запах пива, устремившегося в его сторону. Удары огра сделали в земле выбоину; в ней-то и находился сейчас Загремел. Вскоре он захлебнется в пиве, если не сумеет выпить его все, а вымоченную в пиве Танди сожрет победитель.

Затем он услышал приближающийся топоток ножек Танди. Она продолжала делать глупости — здесь ее гораздо легче поймать. Земля возле его лица превратилась в замешанную на пиве грязь, и ноги Танди теперь шлепали по ней. Он надеялся, что ее хорошенькие красные туфельки не запачкаются. В то же время он ощутил, как земля задрожала под ногами огра, — погоня за Танди явно доставляла ему удовольствие.

Она была теперь над самым Загремелом, раскапывая его голову своими маленькими слабыми ручками, прочищая засыпанные глаза. Пенящееся пиво по-прежнему лилось из древесного ствола, затуманивая его взгляд, но разжижая грязь и облегчая девушке работу. Но все было бесполезно: ей никогда не раскопать его полностью. Огр уже нависал над ней; ее беспомощные усилия забавляли его.

— Загремел! — крикнула она. — Возьми мою половину души!

В сознании Загремела, замутненном пивом, что-то прояснилось. Половина плюс половина в сумме дает что-то очень похожее на целое. Две полдуши...

Он увидел половинку ее души, летящую вниз, к нему; полусфера, напоминающая аккуратно разрезанное точно пополам яблоко. Она упала ему на голову и вошла внутрь, как лоза косящих глаз. Он ощутил ее. Это была маленькая, милая, прекрасная и невинная половинка девичьей души, очень подходившая Танди. Но когда, скользнув внутрь, она соединилась с грубой толстокожей половиной души огра, оказалось, что они составляют вполне удовлетворительное целое.

В видениях этим все и окончилось бы. Но в реальной жизни, когда из двух половинок была создана целая душа, все только началось. Загремел почувствовал, что к нему вернулась его сила.

Огр поднял Танди в воздух за каштановые волосы. Он уже пускал слюни в предвкушении трапезы — все это Загремел видел из пропитанной пивом грязной ямы.

Девушка попыталась разозлиться, но у нее уже не было сил на проявления гнева. Она ощущала скорее ужас, чем ярость; к тому же у нее не было души. Ее попытки не увенчались успехом; огр только сморгнул.

Он разинул свою огромную слюнявую пасть и приготовился вцепиться в девушку обломками зубов.

Загремел рванулся наверх. Теперь, когда у него была целая душа, хоть и собранная из двух частей, сила вернулась к нему. Земля вокруг него с чавканьем раздалась. Одна здоровенная рука высунулась наверх; он напоминал вылезающего из могилы зомби. Рука, с которой капала грязная пивная жижа, схватила огра за волосатую лодыжку.

Загремел поднял огра. Он был основательно вбит в землю, но, чтобы выбраться, ему требовалась только сила. А сила у него была. Огр с удивлением обнаружил, что возносится в воздух, но Танди не выпустил. Он все еще пытался затолкать ее в свою слюнявую пасть. Это дело было для него важнее.

Загремел подтянул за колено ногу огра к своей пасти и разжал залепленные грязью клыки. Они сомкнулись на пальцах огрской ноги. Вгрызлись.

Предания гласят, что огры нечувствительны к боли, поскольку слишком толстокожи и твердолобы, чтобы ее почувствовать. Предания ошибаются. Огр издал вой, потрясший небеса, заставивший содрогнуться солнце, а три облака — со страху пролиться дождем. Он выронил Танди. Загремел подхватил ее второй рукой, выдрав эту руку из земли в фонтане грязи, похожем на извержение небольшого вулкана, и бережно поставил на землю.

— Найди укрытие, — посоветовал он. — Здесь сейчас станет несколько неуютно.

Она молча кивнула и скользнула прочь.

Загремел выплюнул три пальца огра и проследил за тем, как они полетели в грязь. Он помахал огром в воздухе.

— Ну что, начнем, поганое рыло? — вежливо поинтересовался он.

Огр не был трусом. Как и любой огр — в их небольшом мозгу просто не хватает места для страха. Он был готов к сражению.

Борьба огра против огра — самая жестокая из всех возможных в Ксанфе. Казалось, сама земля вокруг них выжидательно напряглась, понимая, что, когда это окончится, ничто уже не останется прежним. Может быть, не останется вообще ничего...

Ландшафт Ксанфа был усеян впечатляющими следами древних огрских поединков — заполненные водой овраги и ямы, окаменевшие от ужаса деревья, горы щебня и прочее.

Огр начал драку; воображения ему явно не хватало, естественно. Он опустил кулак на голову Загремела. На этот раз Загремел встретил его оскаленными зубами. Кулак исчез в пасти, и клыки сомкнулись на исцарапанном запястье.

Огр снова взвыл — солнце задрожало на орбите, и облака, к своему позору, снова не смогли удержаться. Один из потоков воды обмочил даже солнце, вызвав жуткое шипение.

Огр вздернул руку и выдернул Загремела из земли, поскольку тот, разумеется, зубов не разжал. Пивная жижа разлетелась во все стороны, забрызгав наблюдающих за дракой огров, которые машинально глотали эти капли.

Огр с силой сдвинул кулаки. Поскольку один из них находился в пасти Загремела, это означало, что голова Загремела оказалась в некотором роде между молотом и наковальней. Из его ушей повалил дым. Он выплюнул кулак, поскольку не мог прожевать его, и высвободил голову.

Теперь бойцы стояли лицом к лицу, два громадных неуклюжих монстра — один покрытый грязью и издающий запах пива, второй без двух зубов и трех пальцев на ноге. Оба были в ярости — а ярость огра можно сравнить только с вулканами, землетрясениями, цунами и прочими стихийными бедствиями, — готовые уничтожить без разбора все, что попадется под руку.

— Ты назвал меня полукровкой, — напомнил Загремел, в то время как его стальной кулак врезался в плечо соперника. На сей раз это был поистине огрский удар; противник, отлетев, врезался в небольшое мраморное деревце. Деревце переломилось, его верхушка свалилась на уродливую голову огра.

Тот стряхнул обломки, даже не заметив помехи.

— Мой палец, мерзавец! — сказал он.