Волшебный коридор - Пирс Энтони. Страница 38

— Но для этого Тренту пришлось бы приблизиться к кентаврам. Смог бы он это сделать? — в свою очередь спросил Дор. Он вспомнил давний разговор с Четом. Чет сказал тогда, что умение кентавров обращаться с луком и стрелами равно волшебной силе Трента. Вот вам и ответ на вопрос. И все же Дору очень хотелось верить, что именно волшебная сила в Ксанфе сильнее всего остального.

— Чем король ближе к своим подданным, тем он сильнее, — изрек Джером. — Армиями можно управлять издалека, но не государством. Король Трент одарен талантом править, и ты тоже, король Дор. Человек, одаренный даже мелким волшебным талантом, все равно сильнее самого способного кентавра.

Джером льстил гостям. Может, он преподносит эти приятные слова в виде еще одного подарка?

— Но нельзя сказать, что кентавры совсем лишены магии! — возразил Дор. — Возьмем, к примеру, Чета...

— Я согласен, что Чет милый, даровитый мальчик, но, прошу тебя, вслушайся в звучание этих слов: кальки, перпендикуляры... Это же просто, я бы сказал, неприлично. Да, мы, кентавры, с давних пор с презрением относимся к нашим собственным одаренным сородичам, мы полагаем волшебный талант чем-то вроде болезни. Кентавры придерживаются мнения, что личная магическая одаренность не приносит никакой пользы нашему роду, и считают разговоры на эту тему неуместными.

Дор поспешно согласился с раскипятившимся Джеромом. Кажется, остальные кентавры столь же чувствительны к этой теме и не желают слышать никаких доводов, как и наставница Дора кентаврица Чери.

Интересно, что скажут кентавры, жители острова, когда узнают, что среди них живет могущественный волшебник, да еще и кентавр? Рано или поздно, но им придется узнать. Да, воистину щекотливая миссия!

— И наконец, в-третьих, мы уважаем взаимопонимание, сложившееся между кентаврами и людьми в незапамятные времена, — продолжил Джером, с облегчением, словно комок навоза, отбросив непристойный разговор о магии. — Кентавры не станут вмешиваться в политику и состязаться за власть со своими человеческими собратьями. Даже если бы мы возжелали создать собственное государство и обрели силу осуществить свой замысел, мы отбросили бы эту мысль как вредную и ненужную. Ведь ее осуществление стало бы нарушением Договора, связывающего нас с вами, людьми.

Джером говорил столь убежденно и торжественно, что Дор не осмелился спорить с ним.

Наконец они подошли к зданию исторического музея — внушительного вида строению из красного кирпича, высотой в несколько этажей, с маленькими окошечками. Музей, с виду такой неказистый, был просто набит уникальными экспонатами. Там находились образцы всего, что создали кентавры, экспонаты всех времен, всех эпох. Самые ранние относились к периоду до Первой волны обыкновенского нашествия. Дор мог убедиться, как от века к веку совершенствовалось умение кентаврских мастеров. Каждый экспонат был снабжен табличкой — дата, место, подробности изготовления. Кентавры и в самом деле обладали тонким историческим чутьем!

По пути Дор все время поглядывал на волшебный компас и теперь с радостью заметил, что стрелка указывает на музей. Наверняка волшебник там, за красными стенами!

— А вот и наш архивариус, — сказал Джером, подводя гостей к кентавру средних лет в очках. — Господин Арнольд знает музей как свои пять пальцев.

— Совершенно верно, — строго кивнул Арнольд и уставился на посетителей поверх очков. Интересная штуковина очки! Дор вспомнил, что видел такие же на носу у демона Борегара. — Рад познакомиться с тобой и твоими спутниками, король Дор. Прошу извинить, но я вынужден вас покинуть. Поступила новая партия экспонатов, и я должен занести их в каталог.

И Арнольд удалился в свой кабинетик, заваленный всякой всячиной и стопками бумаг.

— Наш архивариус очень предан своему делу, — пояснил Джером. — Он очень умен, даже среди кентавров с ним мало кто может сравниться, но, увы, очень замкнут. Арнольд прекрасно знает историю Ксанфа. Его специальность — естествознание. Недавно он побывал на одном острове южнее острова Кентавров, собирал экспонаты на самой границе области магии. Наверняка он побывал и там, где магии нет, хотя и отрицает это. Раньше, когда территорию Ксанфа закрывал магический щит короля Трента, столь рискованные предприятия были невозможны.

Дор знал о щите. Чери успела вдолбить ему в голову, что был когда-то такой щит. Архивариус Арнольд знал толк в естествознании, а учительница Чери — в обществоведении Ксанфа. Волны обыкновенских нашествий настолько истерзали Ксанф, что один из королей установил на границе с Обыкновенией магический щит и тем самым положил конец уничтожению волшебной страны. Никто не рисковал проходить сквозь эту преграду, если не хотел распрощаться с жизнью. Но щит держал взаперти и обитателей Ксанфа. Произошло еще вот что: магия перестала просачиваться в Обыкновению. Волшебство для тамошних жителей словно иссякло. А раз иссякло волшебство, обыкновены со временем забыли и о его источнике, то есть о Ксанфе. Нет никакого волшебства, нет никакого Ксанфа... Но древние обыкновены встречали волшебство на каждом шагу. Об этом упоминают и их хроники. Потом для объяснения всех этих загадочных явлений придумали слово предрассудки. Придумав это слово, обыкновены словно примирились с утратой столь бесценного достояния, как магия. Не было и нет, будто договорились они, никакой магии...

Обыкновены что-то потеряли, но пострадал и Ксанф. Со временем стало ясно, что людской части обитателей Ксанфа необходим приток свежих сил. Когда прекратились нашествия, среди бывших обыкновенов, а ныне ксанфян начали множиться странные явления. У людей старшего поколения, проживших большую часть жизни в Обыкновении, развивались волшебные таланты. Их дети, то есть второе поколение, нередко рождались волшебниками. Многие женились или выходили замуж за животных, от чего на свет появлялись промежуточные существа — гарпии, фавны, водяные. Были и такие, которые просто превращались — в гномов, огров, нимф. И вот однажды король — это был Трент — решился и снял магическую преграду между Ксанфом и Обыкновенией. Король Трент привел в Ксанф поселенцев из Обыкновении, но предупредил их, что в случае необходимости они будут призваны на защиту своей новой родины от вторжений извне. Обыкновены, правда, вторгались в Ксанф раз в столетие, не чаще. Когда Трент снял щит, людям в Ксанфе зажилось лучше.

Дор понимал, как не терпелось умному, любознательному архивариусу Арнольду занести в каталог очередные диковинки из Обыкновении, страны, так долго казавшейся сплошной загадкой. Трудно поверить, что есть земля, где нет волшебства, а жизнь все-таки существует.

Они пошли дальше по узкому коридору. Компас — Дор украдкой взглянул на стрелку — указывал... на кабинетик Арнольда!

Неужели этот сухарь и есть тот самый волшебник-кентавр, та самая угроза благополучию Ксанфа, то важнейшее дело, ради которого прибыл сюда Дор? Нет, что-то здесь не так. Начнем с того, что за скучным архивариусом Арнольдом никто никогда никаких волшебных способностей не замечал. Потом, эта близорукая книжная моль явно из тех, кто поддерживает порядок, а не разрушает его. К тому же близорукому архивариусу Арнольду... да, сколько ему лет? Наверняка очень много. Если сравнить с людьми, то он попросту древний старик. А волшебный талант, как известно, качество врожденное, хотя его могут открыть в ребенке чуть позже, в отрочестве, допустим. Но Арнольд уже не отрок, ему сто лет, не меньше! Волшебный талант не может таиться так долго. Нет, Арнольд не волшебник. Компас ошибается. Надо искать молодого кентавра, даже, пожалуй, младенца.

Дор продолжал осматривать музей, а СТРЕЛКА ПРОДОЛЖАЛА УКАЗЫВАТЬ НА АРНОЛЬДА! То есть на его кабинет.

А может... может, Арнольд женат, у него есть ребенок, то есть кентавренок, и этот кентавренок ползает сейчас там, среди бумаг и археологических редкостей? Может, именно на него, играющего сейчас в каморке в свои детские игры, и показывает компас? Дор очень хотел, чтобы именно так все и оказалось.