Возлюбивший зло - Пирс Энтони. Страница 55
Достигнув смутных очертаний области хаоса, Пэрри нырнул прямо в него. Однако он слишком поздно осознал, что направления там просто не существовало, и снова оказался втянутым в хаос, как в зыбкое болото…
В прошлый раз его, словно проводник, вывела одна из душ, которые он прихватил с собой. Пэрри решил снова воспользоваться этим способом, порадовавшись, что и сейчас оказался не одинок.
Казалось, взяв незримый курс, душа куда-то устремилась. Не выпуская ее из рук, Пэрри последовал за ней.
Вскоре хаос рассеялся, и перед ними возник… Рай.
Теперь Пэрри догадался, что эта душа и не могла ориентироваться ни на что, кроме Рая. Ее личное желание не имело никакого значения — все дело было в соотношении добра и зла. Если ему нужен проводник в Ад, предстояло подыскать душу грешника.
Но где ее искать — в Раю? Впрочем, там тоже могли оказаться заблудившиеся души… Захотят ли они добровольно покинуть Рай?
Тяжело вздохнув, Пэрри решил попробовать найти дорогу самостоятельно.
Аккуратно сложив душу, он снова сунул ее в карман. Затем закрыл глаза и стремглав бросился в хаос.
Однако он снова заблудился. Ни о каком направлении или скорости, которые существовали только в организованных пределах, в хаосе не было и речи.
Вероятно, путь в Ад смогла бы отыскать его собственная грешная душа! Предоставив свое тело самому себе, Пэрри попытался представить, будто только что освободился от него.
Спустя какое-то время — еще одно бесполезное понятие в хаосе — он понял, что у него ничего не получилось. Что бы он ни делал, Пэрри неизменно оставался в плену пустоты. Оставалось одно — выпустить из кармана душу и последовать за нею в Рай. Этого ужасно не хотелось…
Тогда Пэрри обратился к поначалу показавшейся ему глупой затее и позвал на помощь.
«Эй, кто-нибудь, отзовитесь! — мысленно произнес он как можно громче, хотя ни громкости, ни мыслей в хаосе тоже не существовало. — Помогите!»
Прислушавшись, Пэрри уловил какой-то отклик. Кому он принадлежал, в ту минуту не имело для него никакого значения.
Устремившись на звук, Пэрри увидел благообразного старца, белобородого и одетого в нечто похожее на рясу. Заметив Пэрри, старец с достоинством поклонился.
— Вы отважились шагнуть в запретную область, путник. — Языка старца Пэрри не знал, однако, как и в Аду, смог понять его речь.
— Так уж получилось, — уклончиво ответил он. — Спасибо, что спасли меня.
— Спасать заблудшие души, если они этого желают — моя обязанность. Хотя мне давно уже не приходилось встречать таких, как вы. — Старик взмахнул рукой, и они перенеслись в какое-то помещение. — Располагайтесь поудобнее, тогда и побеседуем.
— Сможете ли вы вывести меня отсюда? — спросил Пэрри, усаживаясь на древний, но еще крепкий стул.
— Вывести? Едва ли. И все же не бойтесь — я с радостью покажу вам дорогу. Я пользуюсь Ллано — очевидно, это единственная сила, способная преодолевать хаос.
Снова Ллано!
— Я был бы вам очень признателен! Но не могли бы вы назвать себя? Я…
— Тут Пэрри подумал о том, что его собеседник вряд ли обрадуется, когда узнает, кого он спас…
— Я Яхве. — Старик не произнес свое имя, а скорее передал собеседнику мысленный образ.
У Пэрри не оставалось выбора — не мог же он обмануть спасителя!
— Я Сатана, воплощение Зла.
— А, христианский вариант! — заметил Яхве, протягивая руку для рукопожатия. — Рад наконец-то с вами познакомиться.
Пэрри опешил:
— Вы уверены, что хотите… Но ведь вы…
— Иудейское божество. Ну же. Сатана, надеюсь, вы не боитесь меня?
Пэрри пожал ему руку.
— Я просто подумал… знаете ли… дело в том, что я как бы противостою христианскому Богу. Я совсем не ожидал… разумеется, мне следовало бы знать…
— Не смущайтесь! У меня нет такого числа последователей, как у каждого из вас, и уж тем более как у Аллаха или любого из великих восточных божеств. Поклоняющиеся мне часто страдают от преследований.
— Но вы… вы старше любого из…
— То, что я представляю, — возможно. Сам я насчитываю лишь примерно три тысячи лет. Я был божеством гор, которое, несмотря на существование других богов, приняло одно кочующее племя. Когда я начинал, казалось невозможным одержать победу над Ваалом, моим главным соперником в тех землях. Он то и дело крал у меня людей и… Впрочем, это долгая история и вряд ли покажется вам интересной.
— Но вы… вы такой древний! Ведь и христиане, и сарацины происходят от…
Яхве протестующе замахал рукой.
— Ну, это уж преувеличение! Пророк Иисус действительно был моим, но затем его последователей отвлекли, и образовалась новая ветвь. Согласен, сначала я не принял это всерьез — как и никто из нас. Отколовшиеся религии то и дело возникают, но лишь немногим удается просуществовать более пары десятков лет.
Пэрри был ошеломлен.
— Так, значит, как вы говорите, существует много различных ветвей? И старые божества все еще живы?
Яхве улыбнулся:
— Любой бог или дьявол, в которого верят смертные, существует. Чем большее количество людей и чем крепче в него верят, тем он сильнее. Именно потому, что очень многие, несмотря на свои попытки опровергнуть это, верят в вас, ваше царство так крепко.
— Я… я никогда об этом не задумывался! Я считал…
— Что существует лишь христианская версия Добра и Зла? — с улыбкой спросил Яхве.
— Что-то вроде этого, — робко согласился Пэрри. — Или что все заключено в общие рамки. Вы упомянули Ваала; мне казалось, что он стал Вельзевулом, Повелителем Мух в Аду…
— Все верно, боги одного поколения часто превращались для следующего в демонов.
Пэрри по-прежнему испытывал неловкость.
— Так почему же вы, зная все это, предложили помощь такому, как я? Наверняка вы с радостью уничтожили бы все, что со мною связано!
— Мы можем быть противниками, но ни в коем случае не врагами, — объяснил Яхве. — Как вам известно, все мы стараемся извлечь из хаоса порядок.
Пэрри грустно улыбнулся:
— Я как раз подумал о том, в какую неудобную ситуацию может завлечь хаос. Но вы правы, я сам пришел к выводу, что бессмысленно постоянно враждовать с Богом; лучше объединиться ради общей цели.
— Поэтому вы и отправились к нему с дружеским визитом, — подхватил Яхве. — И ничего не добились.
— Именно, — подтвердил Пэрри. — Он всецело поглощен самолюбованием и ничего, кроме себя, просто не замечает. Очевидно, он совершенно не обращает внимания ни на царство смертных, ни на сам Рай.
Яхве согласно кивнул:
— Боюсь, что во времена своего расцвета я был не лучше. Первейшей заповедью для моих людей была «Не возведи себе кумира, кроме меня». Когда они стали поклоняться золотому тельцу, я пришел в ярость не потому, что они вернулись к идолопоклонству, а потому что проявили неуважение ко мне. Я отплатил им, накликав всевозможные несчастья. Но спустя века понял, что гнев и наказание — не лучший способ удержать людей, разве что для самых темных из них. Тогда, несколько сбавив спесь, я стал для них гораздо лучшим божеством, хотя должен признаться, что это уже не привлекло ко мне столько смертных, как в былые времена. К несчастью, юный христианский бог принял меня за образец и повторил многие серьезнейшие промахи времен моей славы. Его невероятный успех позволил ему пристраститься к тем же порокам. Поистине смирение способно пойти нам на пользу, лишний раз напоминая, что не мы правим миром. Ах уж эта неограниченная гордыня!..
Пэрри невольно улыбнулся. Впервые он разглядел в оскорблении, которое ему нанесли другие инкарнации, что-то положительное! Нет, его гордость никогда не заносила его слишком высоко.
— Интересно, удалось ли вам когда-нибудь в ходе размышлений получить ответ на вопрос, над которым я ломаю голову? — сказал Пэрри. — Я никак не могу решить, входит ли в обязанности воплощения Зла только собирать в определенном месте зло, или я должен порождать его. Задача отделять добро от зла подразумевает первое, однако опыт подсказывает совсем другое. Особенно если учесть то, как теперь смотрит на все это Бог… — Он пожал плечами.