Время гарпии - Пирс Энтони. Страница 80

Любопытно, что хотя вызовами из долины аистов буквально заваливали, они, похоже, оставляли их без внимания. Возможно, столь ответственные существа, как аисты, не желали оставлять младенцев на попечении здешних обитателей, решительно неспособных стать настоящими родителями. Мало того, что эти легкомысленные создания не вступали в брак — по прошествии ночи они совершенно забывали обо всем, имевшем место вчера, так что длительные и серьезные отношения с кем бы то ни было были для них совершенно невозможны.

— Интересно, откуда берутся новые фавны и нимфы? — задумчиво спросила Глоха. — Я хочу сказать, раз аисты сюда не летают…

— Полагаю, они бессмертны, — отозвался Трент. — Во всяком случае до тех пор, пока не становятся смертными по какой-либо причине. Вспомни, нимфа Самоцветик не старела, пока не влюбилась и не вышла замуж за смертного.

— Самоцветик всегда была особенной, не такой, как другие нимфы, — сказала Глоха. — Эти только и знают, что резвятся, а у нее была работа: раскладывать драгоценные камни, чтобы потом их находили старатели. У нее была душа. Думаю, она помнила прошлое и до того, как вышла замуж.

— Да, Самоцветик была особенной. Возможно, человеческое начало оказалось в ней сильнее, чем у прочих, и это дало ей способность испытать любовь. Но теперь она готовится уйти на покой, и ее работой предстоит заняться одной из здешних красоток. Ей, вне всякого сомнения, тоже придется помнить вчерашнее, и не только вчерашнее, но у живущих здесь такой надобности нет. Возможно, что когда какая-либо из нимф покидает долину, человеческое в ней проявляется сильнее, а может быть, все наоборот. Чем больше в нимфе человеческого, тем более вероятно, что она отсюда уйдет.

Косто между тем оживленно озирался по сторонам. Это не укрылось от внимания Глохи.

— Что, заинтересовался способом вызова аиста? — с ехидцей спросила она. — Но ведь для вас, скелетов, он практического значения не имеет.

— Для них, по-моему, тоже, — откликнулся Косто. — Они просто развлекаются: аисты на эту возню ноль внимания. Но меня другое заинтересовало — диспропорция. Необъяснимое нарушение равновесия.

— В чем оно состоит? — не поняла Глоха. — По-моему, каждый фавн занимается… этим делом с одной нимфой за раз. Вполне пропорционально и равновесно.

— Так-то оно так, но ты глянь, сколько там свободных фавнов. Нимфы постоянно при деле, а эти, с копытами, в очередь стоят. У других видов живых существо число особей обоих полов примерно одинаково, а тут, как вижу, дело обстоит иначе.

Скелет был прав: фавнов в долине было примерно втрое больше, чем нимф, в результате чего нимфы были задействованы в играх гораздо интенсивнее фавнов. Беспечных красоток это, похоже, не волновало, а вот фавнов расстраивало. Создавалось впечатление, что каждый из них был бы не прочь обзавестись несколькими подружками.

— Может быть, попробуем что-нибудь разузнать у них? — с едва заметной улыбкой предложил Трент.

Глоха подошла к ближайшему фавну, который воззрился на нее с неподдельным интересом.

— Маленькая крылатая нимфа! — вскликнул он. — Я и не знал, что такие существуют. Пойдем, позабавимся.

Он потянулся к ней, но Косто перехватил его руку своей костяной кистью.

— Она не нимфа, просто путешественница. Ответь, пожалуйста, на ее вопрос.

— Путешественница… — разочарованно протянул фавн, а когда выслушал вопрос, вид у него сделался и вовсе кислым.

— Откуда мне знать, почему нимф так мало? Их просто мало, вот и все…

Он махнул рукой и помчался вдогонку за освободившейся красавицей.

— В том-то и проблема, — заметил Трент. — Они ничего не помнят. А должно быть, с некоторыми нимфами что-то случилось.

— Их съел дракон? — в ужасе воскликнула Глоха.

— Драконы и прочие хищники безразличны к полу своей добычи, — возразил волшебник. — Они должны истреблять примерно одинаковое число нимф и фавнов. Тут что-то другое.

— Может быть, дело в мужчинах, — предположила Метрия. — Не думаю, чтобы женщины человеческого рода увлекались фавнами, а вот мужчина запросто может плениться такой прелестницей. Возможно, попавшие сюда мужчины, наигравшись с нимфами, особо понравившихся им уводят с собой.

— Такую возможность исключать нельзя, — кивнул Трент. — Но следует иметь в виду, что пытающихся совершать сюда такого рода набеги отпугивают.

— Кто? Как? — поинтересовалась Глоха. — Не вижу здесь ничего пугающего.

— А вон ту кровать видишь? Прямо посреди луга?

— Ну вижу. Но ни в ней, ни на ней ничего страшного нет.

— Это точно, дело не в ней и не в том, что на ней, а в том, то под ней. Точнее, кто. Думаю, там Храповик.

— Хра…

— Храповик, подкроватное чудовище моей внучки Айви. Он поселился под этой кроватью, когда взялся защищать фавнов и нимф взамен Паровика Стэнли. Днем, ясное дело, ему из-под кровати не вылезти, но если какой-нибудь пришелец вздумает пристроиться там с нимфочкой, а то и с двумя, Храповик живо схапает его за лодыжку.

— Но ведь взрослые не верят в подкроватных чудовищ, — сказала Глоха.

— Это когда их не хапают. А хапнут тебя — живо поверишь, — усмехнулся Трент. — Тут сказывается одновременно несколько факторов. Местность эта особенная, именно из-за присутствия здесь фавнов и нимф. Им нетрудно поверить в подкроватное чудовище, потому что душой они дети, а такого рода существа, как Храповик, обладают тем большей силой, чем больше народа в них верит. Народа такого здесь, сами видите, уйма. Ну и кроме того, оставляя Храповика здесь, Айви усилила его так, что нынче он всем чудовищам чудовище. Насколько мне известно, с работой своей справляется превосходно.

— Мне трудно в это поверить, — покачала головой Глоха.

— Естественно, потому что ты взрослая девушка. Истинное значение таких существ, как подкроватные чудовища, понятно только детям и старикам, которые уже готовятся сойти со сцены. Вот почему тебя это удивляет, а меня нет.

— Я тоже верю в подкроватных чудовищ, — заявил Косто.

— И я, — поддержала его Метрия.

— Это потому, что вы из Сонного Царства и страны демонов. Вы не в счет.

— И я, — подал голос сидящий на корточках Велко.