Заклинание для хамелеона - Пирс Энтони. Страница 37

Понадобилась ссылка, чтобы показать ему его собственные мотивы, чего Бинк хотел от девушки, после того, как обнаружил, что все это в Сабрине отсутствует. Она была красавицей, что весьма нравилось Бинку, и персональностью — что было не одно и то же, с характером и привлекательной магией. Все это вещи хорошие, очень хорошие. И Бинку казалось, что он ее любит. Но вот наступил кризис, глаза Сабрины от него отвернулись. Это все поставило на место. Солдат Кромби говорил правду: дурак был бы Бинк, если бы женился на Сабрине.

Бинк улыбнулся. Интересно, как жили бы вместе Сабрина и Кромби? Исключительно подозрительный и требовательный мужчина и исключительно переменчивая артистичная женщина. Сможет ли стать врожденная свирепость солдата вызовом приспособительной способности девушки? Смогут ли они, наконец, увлечься друг другом и вынести совместное существование? Почти казалось, что смогут. Они или немедленно яростно поссорятся, или впечатляюще быстро сойдутся. Плохо, что они не смогут встретиться и что он не сможет присутствовать, чтобы понаблюдать за такой встречей.

Вся его жизнь в Ксанфе быстро проходила перед его мысленным взором, пока он прощался с ней. Впервые Бинк был свободен. Ему больше не нужна была магия. Ему не нужен был больше роман с девушкой. Ему больше не нужен был Ксанф.

Его бесцельно блуждающие глаза наткнулись на крошечное пятнышко, темневшее на дереве. Бинк невольно вздрогнул. Не отверстие ли вихляка? Нет, просто пятно. Он ощутил облегчение и понял, что обманывает самого себя, по крайней мере в том, что Ксанф больше не нужен ему. Если бы это было так, какое дело ему было бы до вихляков? Ксанф был нужен ему! Здесь прошла его юность. Но... Бинк не мог здесь оставаться.

Когда он приблизился к месту, где жили охранники Щита, его неуверенность возросла. Как только он пройдет через Щит, Ксанф и все его чудеса будут потеряны для него навсегда.

— Что тебе нужно? — спросил Бинка охранник Щита. Это был полный мужчина с бледным лицом. Но он был частью жизненно важной магии, которая служила барьером от проникновения. Ни одно живое существо не могло пройти сквозь Щит ни в каком направлении — но, так как жители Ксанфа не хотели покидать его, главным было останавливать все попытки вторжения манденийцев. Прикосновение к Щиту означало смерть — мгновенную, безболезненную, окончательную. Бинк не знал, как он работает, но он не знал, безусловно, как работает и любая другая магия. Она просто была.

— Меня изгнали, — промолвил Бинк. — Ты должен позволить мне пройти сквозь Щит.

Бинк, конечно, не собирался обманывать, он уйдет, как ему было приказано. Если бы даже он захотел избежать изгнания, это бы не сработало. Талантом одного из жителей деревни было определение местонахождения любого человека и сейчас он следил за Бинком. Он сразу поймет, остался ли Бинк по эту сторону Щита или ушел.

Молодой мужчина вздохнул.

— Ну, почему все осложнения происходят именно в мою смену? Ты знаешь, как трудно открывать в Щите отверстие размером с человека, не попортив весь этот чертов Щит целиком?

— Я ничего не знаю про Щит, — согласился Бинк, — но меня изгнал Король и поэтому...

— Да ладно. Но смотри, я не могу идти с тобой к Щиту. Я должен остаться здесь, у моей будки. Но я сделаю для тебя открывающее заклинание, которое нейтрализует одну секцию на пять секунд. Ты будешь на месте и шагай сквозь Щит по графику, потому что, если он закроется, ты умрешь.

Бинк проглотил слюну. Несмотря на все свои мысли о смерти и ссылке, сейчас, когда дошло до дела, ему хотелось жить.

— Я знаю.

— Хорошо. Магическому камню все равно, кто умрет, — парень со значением постучал по камню, к которому прислонился.

— Ты хочешь сказать, что этот грязный старый камень — тот самый?

— Конечно. Магический камень. Волшебник Эбнез нашел его почти сто лет назад и настроил его так, что образовался Щит. Без него мы все еще были бы подвержены нашествиям манденийцев.

Бинк слышал о Волшебнике Эбнезе, одной из великих исторических фигур. Фактически, Эбнез фигурировал в генеалогическом древе Бинка. Он был способен приспосабливать вещи магически. В его руках молоток мог стать кувалдой, а кусок дерева — оконной рамой. Все, что существовало, могло стать тем, что нужно — в определенных пределах. Он не мог сделать воздух пищей, к примеру, или изготовить из воды одежду. Но и то, что он делал, поражало. Итак, он преобразовал мощный камень смерти в Защитный камень, убивающий на определенном расстоянии, и таким образом спас Ксанф. Достижение, которым можно гордиться!

— О'кей, — сказал парень. — Вот сигнальный камень, — он стукнул им о скалу и магический кусок раскололся на два сегмента, каждый из сегментов изменил цвет красный на белый. Он отдал один Бинку. — Когда камень вновь станет красным, шагай прямо, они согласованы друг с другом. Проход появится перед большим ореховым деревом... и только на пять секунд. Поэтому будь готов и двигайся на красный цвет.

— Двигаться на красный, — повторил Бинк.

— Правильно, теперь иди — иногда эти сигнальные быстрее меняют цвет. Я буду наблюдать за своим, чтобы вовремя произнести заклинание. Ты наблюдай за своим.

Бинк сначала пошел, потом побежал по тропе к западу. Обычно расколотый сигнальный камень требует полчаса или около того, чтобы изменить цвет, но все это время варьировалось в зависимости от качества камня, окружающей температуры и других неизвестных факторов. Скорее всего, это свойство было врожденным для целого куска, потому что оба сегмента изменяли цвет точно одновременно, даже если один находился на солнце, а второй был опущен в колодец. Но, опять-таки, какой смысл искать логику в магии? Что есть, то есть.

И больше не будет — для него. Ничего такого в Мандении не существовало.

Он оказался подле Щита — или, скорее, около последствий действий Щита. Сам Щит был невидимым, но там, где он касался земли, была линия мертвой растительности и трупы животных, оказавшихся настолько глупыми, что пытались пересечь эту линию. Иногда олень-прыгун в минуту опасности пытался прыгнуть в безопасное место, но приземлялся уже мертвым. Щит был неощутимо тонким, но абсолютным.

Случайные существа в Мандении тоже натыкались на него. Каждый день со стороны Ксанфа кто-нибудь проходил, разыскивая трупы, оттаскивая их в сторону, если они частично лежали на линии, и их хоронили. Можно было достать что-нибудь, лежащее за Щитом, только не касаясь его. Тем не менее, это была неприятная обязанность, иногда используемая в виде наказания. До сих пор люди из Мандении со Щитом не сталкивались, но постоянно существовал страх, что это случится в один прекрасный день со всеми осложнениями, что отсюда вытекают.

Около Щита раскинулось ореховое дерево. Одна ветвь торчала в сторону Щита и конец этой ветви был мертвым. Должно быть, ветер качнул ее через него. Это помогло Бинку определить место, где он должен был проходить.

Бинк взглянул на камешек в руке — и судорожно глотнул воздух. Тот был красным! Изменил он свой цвет только что... или было уже поздно? Его жизнь зависела от ответа.

Бинк бросился к Щиту. Он понимал, чтобы все прошло лучше, ему стоило бы вернуться к смотрителю Щита и объяснить, что произошло, но он хотел покончить с этим делом. Может быть, его внимание привлек сам момент изменения цвета камня, в таком случае время у него еще было. Поэтому Бинк принял рискованное решение.

Одна секунда, две, три. Но он еще не был на другой стороне. Щит казался близко, но требовалось время, чтобы принять мгновенное решение, преодолеть инерцию и набрать нужную скорость. Бинк на полной скорости пролетел мимо орехового дерева — уже слишком быстро, чтобы остановиться. Четыре секунды и он уже пересекал линию смерти. Если Щит закроется, когда нога Бинка будет еще пересекать линию, он весь умрет или только нога? Пять. Бинк ощутил укол. Шесть. Нет, время вышло. Можно не считать и перевести Дыхание. Он проскочил и остался жив.

Бинк упал на землю, на сухие листья и мелкие кости. Конечно, он был жив! Как иначе он мог беспокоиться на этот счет? Как в случае с мантикорой и ее душой — если бы у нее не было души, она бы... Бинк сел, вытряхивая из волос мусор. Итак, он проделал это. Тот укол был, наверное, эффектом восстановления Щита, так как он не повредил ему.