Часовые Запада - Эддингс Дэвид. Страница 24

- Оставьте меня с ним наедине, - приказала Польгара бодрым, жизнерадостным голосом, но в быстром взгляде, которым она перекинулась с Шелком, отразилась нешуточная тревога.

Когда она вышла из комнаты Родара, лицо ее было очень серьезным.

- Ну что? - спросила Поренн, и в глазах ее были страх и надежда.

- Я буду говорить откровенно, - начала Польгара. - Мы слишком давно друг друга знаем, чтобы скрывать от тебя правду. Я могу облегчить ему дыхание и уменьшить страдания. Есть кое-какие средства, чтобы взбодрить его на короткое время, но ими нельзя злоупотреблять, возможно, нам следует использовать их лишь тогда, когда придется принять какое-нибудь важное государственное решение.

- Неужели ты не можешь его вылечить? - В тихом голосе Поренн послышались слезы.

- Такое состояние не поддается лечению, Поренн. Он уже не владеет своим телом. Я давно говорила ему, что обжорство до добра не доводит. Он в три раза тяжелее нормального человека. Человеческое сердце просто не предназначено для такой непосильной нагрузки. В последние несколько лет Родар практически не двигался, а питался так, что хуже и придумать нельзя.

- А волшебство ты можешь применить? - в отчаянии спросила драснийская королева.

- Поренн, мне бы пришлось вылепить его заново. В организме уже все пришло в негодность. Волшебство здесь не поможет. Мне очень жаль.

На глаза королевы Поренн навернулись две крупные слезинки.

- Сколько? - едва слышно прошептала она.

- Несколько месяцев. Самое большее - шесть.

Поренн кивнула и затем, несмотря на то, что глаза ее были наполнены слезами, храбро подняла голову.

- Когда ты решишь, что ему немного лучше, дай, пожалуйста, то снадобье, о котором ты говорила, чтобы прояснить его сознание. Нам нужно с ним поговорить. Необходимо отдать некоторые распоряжения - ради нашего сына и ради блага Драснии.

- Конечно, Поренн.

Через пару дней жестокие морозы этой длинной суровой зимы внезапно отступили. Ночью с Черекского залива подул теплый порывистый ветер, принеся с собой проливные дожди, превратившие сугробы на широких улицах Боктора в грязно-коричневую слякоть. Эрранд и принц Хева, наследник Драснийского трона, обнаружили, что из-за такой неожиданной перемены погоды не могут покинуть стены дворца. Наследный принц Хева был серьезным мальчиком, темноволосым и довольно упитанным. Как и его отец, занемогший король Родар, Хева определенно отдавал предпочтение красному цвету и обычно носил бархатный камзол с панталонами в алых или пурпурных тонах. Несмотря на то, что Эрранд был лет на пять старше Хевы, они очень быстро подружились, поскольку оба оказались непоседами и фантазерами.

Мальчики немного побродили по отделанным мрамором коридорам дворца - Хева в своем ярко-красном бархате, а Эрранд в домотканой коричневой робе, - пока наконец не наткнулись на танцевальный зал. В этот просторный зал вела широкая лестница, покрытая малиновым ковром и украшенная с обеих сторон мраморной балюстрадой. Оба мальчика оценивающе поглядели на перила, мгновенно осознав огромные возможности гладкого камня. Вдоль стен зала стояли полированные стулья, и каждый стул был украшен красной бархатной подушкой. Это уже было кое-что! Мальчики удостоверились, что поблизости нет ни одного охранника или придворного, и предусмотрительно закрыли двери.

Затем Эрранд с принцем Хевой принялись за работу. Стульев было много и подушек тоже. Когда они сложили в кучу все подушки у подножия мраморной лестницы, образовались две внушительные горы.

- Ну что? - спросил Хева, когда все было готово.

- Думаю, что можно, - ответил Эрранд.

Они вместе поднялись вверх по ступеням, и каждый вскарабкался на одно из гладких прохладных перил, спускавшихся к белому мраморному полу танцевального зала.

- Вперед! - крикнул Хева, и они оба заскользили вниз, все сильнее разгоняясь по мере спуска, и с глухими ударами приземлились на ожидавшие их внизу груды подушек.

Смеясь от удовольствия, мальчики снова взбежали вверх по ступеням и снова съехали по перилам вниз. В общем, день прошел очень хорошо, пока наконец одна из подушек не лопнула по швам и в воздухе большого танцевального зала не закружился мягкий гусиный пух. И это, естественно, произошло в тот самый момент, когда в зал вошла Польгара. Так почему-то всегда бывает. Когда что-нибудь ломается, переворачивается или проливается, всегда появляется кто-то из старших. Времени прибраться уже не остается, и все предстает в самом худшем свете.

Двустворчатая дверь на другом конце зала отворилась, и, облаченная в синий бархат, величавая, как королева, появилась Польгара. Она строго оглядела парочку, с виноватым видом лежавшую у подножия лестницы на куче подушек, и кружащийся вокруг них настоящий вихрь из гусиного пуха.

Эрранд моргнул и затаил дыхание.

Она бесшумно затворила за собой двери и, угрожающе громко стуча каблуками по мраморному полу, медленно приблизилась к ним. Она посмотрела на стоявшие вдоль стен оголенные стулья, на мраморную балюстраду. Снова перевела взгляд на вываленных в перьях мальчиков. И тогда без всякого предупреждения расхохоталась теплым гортанным смехом, долетевшим до всех уголков пустого зала.

Эрранду ее смех показался чуть ли не предательским.Он даже огорчился. Он заслужил хорошую взбучку, а его обманули, не приняли всерьез.

- Вы здесь приберетесь, мальчики, правда? - отсмеявшись, спросила она.

- Конечно, госпожа Польгара, - поспешно заверил ее Хева. - Мы как раз собирались это сделать.

- Замечательно, ваше высочество, - произнесла она, и уголки ее рта все еще подергивались. - Постарайтесь собрать все перья. - И, повернувшись, она вышла из зала, оставив позади витающие в воздухе отзвуки смеха.

После этого случая за мальчиками стали присматривать. Это никак не бросалось в глаза, но всякий раз, когда дело доходило до шалостей, кто-нибудь обязательно оказывался поблизости.

Неделю спустя, после того как прошли дожди и слякоть на улицах немного подсохла, Эрранд и Хева расположились в комнате принца на ковре и строили из деревянных кубиков башню. Сидя за столом у окна, Шелк, роскошно одетый в черный бархат, внимательно читал депешу, которую получил утром от своего партнера Ярблека, оставшегося в Гар-ог-Надраке, чтобы вести дела. Чуть позже утром в комнату вошел слуга и что-то быстро сообщил востроносому человечку. Шелк кивнул, поднялся и подошел к играющим мальчикам.

- Как насчет того, чтобы подышать свежим воздухом, господа? - спросил он.

- С удовольствием, - ответил Эрранд, поднимаясь на ноги.

- А ты, братишка? - спросил Шелк у Хевы.

- Разумеется, ваше высочество, - сказал Хева.

Шелк рассмеялся.

- Зачем же так официально, Хева?

- Мама говорит, что я всегда должен употреблять правильные формы обращения, - серьезно ответил Хева. - Наверное, для того, чтобы я к этому привыкал.

- Но твоей мамы здесь нет, - лукаво произнес Шелк, - так что можно немного схитрить.

Хева беспокойно огляделся вокруг.

- Ты и вправду думаешь, что можно?

- Точно можно, - ответил Шелк. - Хитрить полезно. Это помогает осуществить задуманное.

- А ты часто хитришь?

- Я? - Шелк опять засмеялся. - Постоянно, братишка. Постоянно. Давай-ка оденемся и пройдемся по городу. Мне нужно зайти в штаб разведки, а поскольку сегодня меня назначили за тобой присматривать, то пошли-ка все вместе.

На улице было сыро и холодно, а бодрящий ветер оборачивал их плащи вокруг ног, когда они шли по мощеным улицам Боктора Драснийская столица была одним из главных мировых коммерческих центров, поэтому на ее улицы стекались люди всех рас и национальностей. Толнедрийцы в богатых накидках разговаривали на углах с хмурыми сендарийцами в скромной коричневой одежде. Драснийцы. в пестрых одеяниях с богатыми украшениями торговались с облаченными в кожу надракийцами, и даже мурги в черных плащах изредка пробирались по шумным улицам, сопровождаемые широкоплечими носильщиками-таллами, которые тащили за ними тяжелые мешки с товаром. И конечно, за носильщиками на почтительном расстоянии следовали вездесущие шпионы.