Обретение чуда - Эддингс Дэвид. Страница 14

Волк весело, от души расхохотался.

– И это всё? Ты слишком беспокоишься по пустякам.

– А тебе понравится, если мы вернёмся и обнаружим, что он женат, да ещё вот-вот станет отцом? – ехидно осведомилась тётя Пол. – Из мальчика выйдет прекрасный фермер, и что из того, если придётся ждать ещё сотню лет, пока обстоятельства сложатся так, как сейчас?!

– Ну, вряд ли дело зайдёт так далеко. Они всего навсего дети.

– Ты слеп, Старый Волк! – воскликнула тётя Пол. – Здесь Сендария, а мальчика с детства учили порядочности и благородству. Девчонка – вертлявая хитрая кокетка и, по моему мнению, слишком быстро оформилась. Сейчас очаровательная малышка Забретт представляет гораздо большую опасность, чем любой мерг. Либо мальчик отправится с нами, либо я тоже остаюсь. У тебя свои обязанности, у меня свои.

– На споры времени нет, – вздохнул Волк. – Будь по-твоему.

Гарион чуть не задохнулся от возбуждения. Только где-то в глубине души промелькнуло мгновенное сожаление о том, что приходится покинуть Забретт.

Мальчик повернулся, радостно взглянул на облака, мчавшиеся по вечернему небу, и не успел заметить, как за спиной на пороге появилась тётя Пол.

– Насколько я помню, огород совсем в другой стороне, – прошипела она.

Гарион виновато встрепенулся.

– Почему морковь так и не выкопана?

– Искал лопату, – неубедительно пролепетал он.

– Неужели? Однако вижу, ты её нашёл! Брови угрожающе приподнялись.

– Только сейчас!

– Превосходно. Морковь – немедленно, Гарион!

Гарион подхватил лопату и исчез, а когда вернулся, солнце только начало садиться. Неожиданно мальчик увидел тётю, поднимающуюся в комнаты Фолдора, и, несомненно, решился бы подслушать, о чём они говорят, но в этот момент лёгкий шорох со стороны сараев привлёк его внимание и заставил отступить в тень ворот.

Чья-то крадущаяся фигура пробралась к ступенькам лестницы, на которую только что поднялась тётя, и тоже вскарабкалась наверх. При слабых лучах заходящего солнца Гарион не мог ясно разглядеть, кто шпионит за его тётей. Он поставил ведро и, схватив лопату наперевес как оружие, быстро пошёл во внутренний двор, стараясь держаться в тени.

В комнатах наверху раздался какой-то шум: шпион у дверей быстро выпрямился и сбежал вниз. Гарион спрятался, по-прежнему держа лопату наготове.

Когда неизвестный прошёл мимо, Гариона обдало запахом немытого тела, и он узнал, кто это, даже не глядя в лицо: Брилл, новый батрак.

Дверь наверху открылась, донёсся голос тёти Пол:

– Очень жаль, Фолдор, но это семейные дела, и мне придётся уехать немедленно.

– Я увеличу тебе плату, Пол, – умолял хозяин, чуть не плача.

– Деньги не имеют к этому никакого отношения, – ответила она. – Ты хороший человек, Фолдор, и твоя ферма была раем, когда я так нуждалась в покое. Я благодарна тебе больше, чем ты думаешь, но теперь должна покинуть этот дом.

– Может, когда всё уладится, ты сможешь вернуться? – умолял Фолдор.

– Нет, Фолдор, – отказалась она, – боюсь, ничего не выйдет.

– Нам будет так не хватать тебя, Пол – сказал Фолдор прерывающимся голосом.

– И я будут тосковать, дорогой Фолдор. Никогда не встречала человека лучше и добрее. Об одном попрошу – никому не говори о нашей беседе до тех пор, пока я не уеду. Не очень-то люблю объяснения и слезливые прощания.

– Как хочешь, Пол.

– Не нужно так расстраиваться, дорогой друг, – весело утешила тётя Пол. – Мои поварихи хорошо обучены и готовят не хуже. Твой желудок даже не почувствует разницы.

– Зато сердце почувствует, – вздохнул Фолдор.

– Чепуха, – мягко прошептала она. – Ну а теперь пойду готовить ужин.

Гарион быстро отскочил от подножия лестницы. Сильно встревожившись, он отнёс лопату в сарай и пошёл за ведром, оставленным у ворот. Стоит рассказать о том, как он видел Брилла подслушивающим у двери, и это немедленно вызовет вопросы о том, что делал он, на которые лучше бы не отвечать. С другой стороны, Гарион чувствовал себя гнусно: как ни крути, а ведь этот отвратительный Брилл занимался тем же самым.

Хотя Гарион был слишком взволнован, чтобы есть, ужин в этот вечер проходил точно так же, как и во все остальные дни на ферме Фолдора. Гарион исподтишка наблюдал за кислой рожей Брилла, но тот ничем не показывал, как подействовал на него подслушанный разговор.

После ужина, как всегда во время посещения фермы, Волк решил рассказать историю. Поднявшись, он постоял немного в глубокой задумчивости, слушая вой ветра в трубе и наблюдая, как рассыпают искры факелы, вставленные в специальные кольца на столбах в зале.

– Все люди знают, – начал он, – что народ Марагов исчез с лица земли и дух Мары плачет в одиночестве среди зарослей и проносится в поросших мхом руинах Марагора. Но люди знают также, что в холмах и ручьях Марагора много прекрасного жёлтого золота. Именно оно и оказалось причиной гибели марагов. Когда в соседних королевствах стало известно о золоте, искушение оказалось слишком велико, как всегда, если речь идёт о богатстве, и началась война. Предлогом для нарушения мира послужило то, что мараги, к несчастью, были каннибалами. Другие народы относились к этому с омерзением, но, не будь золота в Марагоре, вряд ли придали бы этому такое значение.

Война, конечно, была неизбежной, и марагов уничтожили. Но дух Мары и призраки убитых марагов по сей день обитают в Марагоре, и это очень скоро узнают те, кто вторгается в пределы этого населённого привидениями королевства.

Случилось так, что жили в то время в городе Меросе на юге Сендарии три смелых человека, которые, прослышав об этих богатствах, решили отправиться в Марагор попытать счастья. Смелости им было не занимать, а при всяком упоминании о духах все трое только фыркали.

Путешествие их было долгим, потому что верховья Марагора находятся в нескольких сотнях лиг от Мероса, но запах золота не давал друзьям покоя. И вот наконец одной тёмной грозовой ночью они прокрались через границу в Марагор мимо стражей, которые не имели права пропустить ни одного пришельца. Соседнее королевство, претерпев все несчастья войны, вовсе не желало ни с кем делиться добычей.

Всю ночь шли они, сгорая от нетерпения поскорее за хватить золото. Дух Мары рыдал в тишине, но храбрецы не боялись призраков, а кроме того, убеждали друг друга, что это просто вой ветра в деревьях.

Ночь кончалась, робкий серый свет разлился среди холмов, а где-то недалеко послышался шум речной воды. Мужчины знали, что золото легче всего найти по берегам рек, и поэтому поспешили туда.

Но тут один из них случайно взглянул под ноги и заметил, что земля вокруг усыпана самородками. Обуреваемый жадностью, он ничего не сказал остальным и замедлил шаг, пропуская друзей вперёд; когда те исчезли из виду, счастливчик упал на колени и начал собирать золото, как ребёнок – цветы, но, услыхав сзади шорох, обернулся.

О том, что увидел этот человек, лучше умолчать, только он, выронив все сокровища, убежал.

Река, шум которой слышали компаньоны, протекала через узкое ущелье, и двое остальных поразились, заметив, как третий мчится по краю этого ущелья, продолжая бежать даже когда упал в пропасть: ноги беспомощно болтались в воздухе. Тогда они повернулись и заметили, что преследовало их товарища.

Один сошёл с ума и с отчаянным воплем бросился в то же ущелье, которое поглотило друга; но третий искатель приключений, самый храбрый и смелый из всех, продолжал твердить себе, что ни один призрак не может повредить живому человеку, и решил стоять до последнего. И это, конечно, было самой ужасной ошибкой. Духи окружили храбреца, уверенного в собственной безопасности.

Господин Волк, замолчав, сделал глоток из кружки.

– А потом, – продолжил он, – поскольку даже привидения могут проголодаться, они разорвали его и съели.

Волосы Гариона встали дыбом от ужаса, и не только у него: многих за столом охватил озноб. Такого рассказа явно никто не ожидал услышать.

Кузнец Дерник, сидевший рядом, озадаченно нахмурился.