Последняя игра - Эддингс Дэвид. Страница 12

– Не мог бы ты хоть на мгновение прервать поток своего красноречия? – спросил его Белгарат. – Я пытаюсь прислушаться.

Силк пробурчал еще несколько отборных ругательств, а затем сжал зубы. Сзади них слышались беспорядочные крики и плеск воды.

– Они пересекают брод, – заметил Белгарат. – Кажется, взялись за дело серьезно. По крайней мере, достаточно серьезно, чтобы устроить за нами охоту.

– Разве они не откажутся от преследования, когда стемнеет? – спросил Гарион.

– Это недракские охотники, – проговорил Силк с глубоким отвращением. – Они будут преследовать нас много дней, получая от такой охоты одно только удовольствие.

– Здесь уж мы ничего не можем поделать, – проворчал Белгарат. – Посмотрим, сможем ли мы их опередить. – И он вонзил каблуки в бока своей лошади.

Еще не начало вечереть, когда они устремились галопом через залитый солнцем лес. Подлесок был скудным, а высокие и прямые стволы сосен и пихт, подобно огромным колоннам, тянулись к голубому небу. День был хорош для тех, кто прогуливался верхом, но не для тех, кого преследовали. Для таких не бывает хороших дней.

Они достигли вершины холма и снова остановились послушать.

– Они, кажется, отстают, – с надеждой заметил Гарион.

– Это просто подвыпившие, – кисло возразил Силк. – Те, кто серьезно взялся за дело, вероятно, намного ближе к нам. Когда охотятся, обычно не кричат. Посмотри назад, вон туда. – Силк указал направление.

Гарион оглянулся. Там, среди деревьев, в их сторону скакал на белой лошади человек, время от времени наклоняясь с седла и внимательно разглядывая землю.

– Если это какой-то следопыт, нам потребуется неделя, чтобы сбить его со следа, – с отвращением сказал Силк.

Где-то вдалеке, справа от них, среди деревьев завыл волк.

– Поедем дальше, – сказал Белгарат, и они пустили скакунов галопом по другую сторону холма, петляя среди деревьев. Стук лошадиных копыт походил на приглушенный барабанный бой.

– Мы оставляем след шириной в целую лошадь! – крикнул Силк Белгарату.

– Ничего не поделаешь, – ответил старик. – Нам нужно проехать еще немного, прежде чем пытаться петлять и заметать следы.

Еще один вопль мрачным эхом разнесся над лесом, на этот раз слева и ближе, чем первый.

Еще четверть часа ехали они, когда вдруг услышали позади себя какую-то суматоху. Тревожно кричали люди, панически ржали лошади. Гарион услышал также яростное рычание. По сигналу Белгарата они попридержали лошадей, чтобы прислушаться. Полное ужаса лошадиное ржание неслось среди деревьев, сопровождаемое проклятиями и испуганными криками всадников. Повсюду раздавался целый хор завываний. Казалось, что лес вдруг наполнился волками. Преследование прекратилось, поскольку лошади недракских охотников за вознаграждением с паническим ржанием разбежались в разные стороны.

С каким-то мрачным удовлетворением Белгарат прислушивался к замирающим вдали звукам. Затем огромный волк с темной шерстью и высунутым языком выскочил из леса в тридцати метрах от них, остановился, сел на задние лапы, его желтые глаза выжидающе смотрели на всадников.

– Держите поводья как можно крепче, – спокойно посоветовал Белгарат, похлопывая по шее свою лошадь, глаза которой вдруг стали дикими.

Волк не сказал ничего, он просто сидел и смотрел.

Белгарат абсолютно спокойно ответил ему таким же пристальным взглядом, а затем кивнул головой в знак понимания. Волк поднялся и устремился в чащу. Один раз он остановился, взглянул на них через плечо, разинул пасть и издал громкий, пронзительный вой, призывая других членов стаи вернуться к прерванной охоте. А потом одним прыжком скрылся из виду. Осталось только эхо его воя.

Следующие несколько дней они ехали на восток, постепенно спускаясь в широкую болотистую долину, где подлесок становился гуще, а воздух – влажнее. Однажды после полудня прошла короткая летняя гроза, сопровождаемая громовыми раскатами грома, потоками дождя и завыванием ветра в деревьях, который сгибал и сотрясал их, срывая листья и ветки. Но буря вскоре закончилась, и снова выглянуло солнце. После этого установилась прекрасная погода.

Во время поездки Гарион ощущал какое-то чувство неудовлетворенности, как будто ему чего-то не хватало, и он иногда ловил себя на том, что озирается вокруг, пытаясь найти тех, о ком помнил. За время длительного путешествия в поисках Ока его разум выработал определенные нормы, что правильно и что нет, и эта поездка воспринималась как нечто неправильное. С одной стороны, с ними не было Бэйрека, а отсутствие огромного рыжебородого чирека делало Гариона неуверенным. Ему также недоставало молчаливого Хеттара, с его ястребиным лицом, и Мендореллена в доспехах, который всегда скакал впереди с развевающимся на острие копья серебристо-голубым вымпелом. Гарион болезненно ощущал отсутствие кузнеца Дерника и даже тосковал по перебранкам с Се'Недрой. То, что произошло в Райве, казалось Гариону все менее и менее реальным, а вся тщательно разработанная церемония, которая предшествовала его помолвке с этой невыносимой маленькой принцессой, начала стираться в его памяти.

Однако как-то вечером, после того как были привязаны лошади, съеден ужин и они завернулись в одеяла, Гарион, глядя на угасающие языки пламени, понял наконец, что за пустота образовалась в его жизни. С ним не было тети Пол, и Гариону ее ужасно не хватало. С самого детства он чувствовал, что, пока тетя Пол находится рядом, ничего дурного или неправильного произойти не может, поскольку тут же было бы пресечено ею. Ее спокойное и постоянное присутствие рядом – вот то, за что всегда крепко держался Гарион. Он представил себе ее столь отчетливо, будто она стояла перед ним. Гарион мог ясно видеть ее лицо, ее чудесные глаза и белый локон. Его вдруг охватила глубокая тоска по ней, острая, как острие ножа.

Без нее все казалось неправильным, ошибочным. Конечно, Гарион был совершенно уверен, что его дед может справиться с любой внешней опасностью. Но были и другие, менее очевидные угрозы, которые старик либо не учитывал, либо считал не заслуживающими внимания. Например, к кому бы мог, испугавшись, обратиться Гарион? Испуг, конечно, не относился к таким явлениям, которые могли поставить под угрозу его жизнь, руки или ноги, но страх все-таки ранит, а иногда и приводит к более глубоким и более серьезным травмам. Тетя Пол всегда была способна развеять его страхи, но теперь ее не было, а Гарион испытывал страх и не мог даже признаться себе в этом. Он вздохнул и, покрепче завернувшись в одеяло, погрузился в беспокойный сон.