Сапфирная роза - Эддингс Дэвид. Страница 20

— Но ведь он опоздал? — улыбнулся Спархок. — Элана уже тогда была достаточно крепким орешком для него.

— И как тебе это удалось, Спархок? — усмехнулся Келтэн. — Никогда не замечал в тебе особого таланта воспитателя.

— Любовь, Келтэн, — мягко улыбнулась Сефрения. — Элана полюбила Спархока, когда еще была маленькой девочкой, и внимательно прислушивалась к его советам, стараясь делать все так, как он говорил ей.

— Тогда ты сам себе удружил, Спархок, — рассмеялся Тиниен.

— О чем ты?

— Ты воспитал в ней такую сильную волю, что она собирается теперь силой заставить тебя жениться на ней — и, поверь, она еще этого и добьется.

— Сэр Тиниен, что-то вы стали слишком разговорчивым, — едко заметил Спархок, почувствовав внезапный приступ раздражения, вероятно, потому, что смутно ощущал правдивость слов Тиниена.

— Слушайте дальше, — снова привлек их внимание Вэнион. — После того, как Энниас вынудил Алдреаса отправить Спархока в ссылку, король начал заметно меняться в своем характере. Он стал более твердым и решительным. Сложно понять, почему это произошло.

— Отчего же, Вэнион, — не согласилась Сефрения. — Алдреас находился под пятой Энниаса, но своим сердцем он понимал, что совершает дурное. Возможно, он чувствовал, что его рыцарь смог бы спасти его душу, но Спархок был уже далеко, и Алдреас начал осознавать, что он абсолютно один. И если он хочет спасти свою душу, надо было предпринимать что-нибудь самому.

— Мне думается, что Сефрения права, — восхищенно произнес Бевьер. — Возможно, я займусь изучением моральных и нравственных устоев Стирикума. Слияние эленийской и стирикской мысли может оказаться весьма интересным.

— Ересь, — возразил ему Улэф.

— Прошу прощения?

— Мы не можем помышлять о таком кощунстве, Бевьер. Допускаю, что это недальновидно, но такова уж наша Церковь…

Бевьер резко вскочил на ноги и гневно заявил:

— Я не потерплю оскорблений в адрес нашей святой Матери, Церкви!

— О, Бевьер, успокойся, пожалуйста, — сказал ему Тиниен. — Улэф шутит. Наши генидианские братья гораздо больше сведущи в теологии, чем нам представляется.

— Это из-за погоды, — объяснил Улэф. — Зимой в Талесии совершенно нечего делать — кругом сплошные снега. Вот мы и проводим много времени за медитацией и обучением.

— Сэры рыцари, может, вы разрешите мне все-таки продолжить? — произнес Вэнион, поглядев на спорящих. Те молча потупились. — Итак, какие бы ни были на то причины, Алдреас начал отказывать Энниасу в его непомерных требованиях денег. Тогда он с Ариссой решили убить короля. Мартэл раздобыл яд, а Энниас помог Ариссе ускользнуть из монастыря. Конечно, он и сам мог отравить Алдреаса, но Арисса упросила его, страстно желая лично расправиться со своим братом.

— Ты действительно хочешь породниться с этой семейкой, Спархок? — ехидно усмехнулся Улэф.

— У меня разве есть выбор?

— Ты всегда можешь удрать. Я думаю, для тебя найдется немало дел в Тамульской Империи на Дарезийском континенте.

— Улэф, — строго сказала Сефрения, — прошу тебя, помолчи немного.

— Прости, Сефрения.

— Продолжай, Вэнион.

— После того, как Арисса отравила Алдреаса, Элана взошла на трон и оказалась достойной ученицей Спархока. Больше ни единой монеты из королевской сокровищницы не попадало в алчные руки честолюбивого первосвященника. Тогда-то он и решил отравить Элану.

— Простите меня, лорд Вэнион, — перебил магистра Тиниен, и обратился к графу Лэндийскому. — Милорд Лэндийский, ведь цареубийство — это уже вне всякого сомнения расценивается законом как государственная измена?

— Именно так, сэр Тиниен, — ответил граф.

— Так чего же мы медлим? Пусть Келтэн отправляется за веревкой, а Улэф поострее заточит свой топор. Ведь теперь у нас неоспоримые доказательства того, что Личеас, Энниас и Арисса совершили государственную измену, да еще с кучей сообщников.

— Но нам было известно об этом и раньше, — заметил Келтэн.

— Да, — улыбнулся Тиниен, — но мы не смогли бы это доказать. А теперь у нас есть свидетель.

— Что облегчает нам совершение законного, именно законного, возмездия, — закончил его мысль граф Лэндийский. — Продолжайте ваш рассказ, магистр.

— Планы Энниаса несколько спутало вмешательство Сефрении, но он решил не останавливаться на полпути и объявил Личеаса принцем-регентом, убедив всех в том, что заключенная в кристалл королева все равно, что мертвая. Он взял лично на себя заботу о королевской казне, и деньги оттуда потекли рекою, поскольку Энниас, ничуть не смущаясь и не скупясь, подкупал Патриархов направо и налево. Именно на этом месте рассказа Личеаса лорд Лэнда твердо заявил ему, что тот, к сожалению, еще не поведал нам ничего нового и настолько важного, чтобы уберечь свою голову от топора Улэфа.

— Или от моей петли, — вставил вездесущий Келтэн.

— Ну, да, — улыбнулся Вэнион и продолжил. — Слова лорда Лэнда произвели желаемое впечатление на Личеаса, и он наконец-то рассказал нам самую потрясающую новость. Оказывается, у него есть подозрения, что Энниас связан с Оттом и даже просил у него помощи. Хотя у первосвященника наблюдалось сильное предубеждение против стириков, но, возможно, только для видимости, чтобы скрыть истину.

— Может быть, и нет, — возразила Сефрения. — Между западными стириками и земохцами существует огромная разница. Уничтожение Западного Стирикума было бы одним из первых требований Отта в обмен на любую помощь.

— Возможно, это правда, — согласился Вэнион.

— А у Личеаса имеются веские основания полагать так? — спросил Тиниен.

— Не особенно, — ответил ему Улэф. — Он кое-что подглядел, кое-где подслушал обрывки разговора. Однако этого еще недостаточно для объявления войны.

— Войны? — воскликнул Бевьер.

— Естественно, — пожал плечами Улэф. — Если Отт позволяет себе вмешиваться во внутренние дела Западных Королевств, то это достаточный повод отправиться в поход войной на Восток.

— Какая прекрасная мысль, такая неожиданная и кровавая, — весело заметил Келтэн.

— Так нам не требуется к тому никакого оправдания, если ты вдруг действительно захочешь смести Земох с лица земли, Улэф, — возразил Тиниен.

— Как так?

— Никто ведь не заключал с земохцами мирного договора после их вторжения пятивековой давности. Наши королевства по-прежнему остаются в состоянии войны с Оттом. Что вы на это скажете, лорд Лэнда?

— Неплохо придумано, но, боюсь, все же будет слишком трудно оправдать возобновление военных действий после пятисотлетнего перемирия.

— Но мы просто отдыхали, милорд, набирались сил, — продолжал настаивать Тиниен. — Не знаю как остальные, но я уже чувствую себя достаточно отдохнувшим.

— О, боги, — вздохнула Сефрения.

— Самое важное то, — продолжил Вэнион, — что Личеас неоднократно видел, как Энниас принимал у себя в кабинете какого-то странного стирика. Однажды ему удалось подслушать часть их разговора, и Личеасу показалось, что у стирика земохское произношение. Этот стирик вел речь о некоем самоцвете, который Отт должен во что бы то ни стало разыскать для своего земохского Бога, а иначе Бог откажет ему в помощи. Я думаю, нам не сложно догадаться о каком самоцвете шла речь.

Лицо Келтэна неожиданно погрустнело.

— Боюсь, что ты, Спархок, испортишь нам все удовольствие, — посетовал он.

— Не понимаю о чем ты.

— Ведь ты расскажешь обо всем королеве. А вдруг она решит, что сообщение Личеаса настолько ценное, что позволит сохранить ему голову на плечах или ноги на полу.

— Но, Келтэн, я просто обязан рассказать обо всем королеве.

— Однако мы можем попросить тебя немного повременить с этим?

— И, интересно, как долго?

— Совсем недолго, до похорон Личеаса.

Спархок ухмыльнулся.

— Вынужден разочаровать тебя, мой любезный друг, — сказал он Келтэну. — Этого я не сделаю, ибо боюсь рассердить свою королеву.

— Ну что ж, похоже это все, о чем известно Личеасу, — закончил свой рассказ Вэнион. — Теперь нам необходимо принять решение. Кливонис очень плох, и как только он умрет, нам нужно будет присоединиться к другим Орденам, расположившимся под Дэмосом в ожидании слова Долманта отправиться в Чиреллос. Мы не знаем точно, когда это произойдет, равно как и то, когда эленийская армия вернется из Арсиума. Выходит, что королева здесь, в Симмуре, останется совсем беззащитной?