До конца своих дней - Бенедикт Барбара. Страница 21

Она свернула в лес, видимо, уже не сомневаясь, что Раф пойдет за ней. Он поглядел на Колби. Тот только пожал плечами. Что ж, пожалуй, он прав. Им ничего не оставалось, как последовать за мисс Маклауд. Она отлично разыграла свои карты. Теперь уже Раф не мог уйти: его разбирало любопытство.

Вскоре они дошли до полуразрушенной пристани, которая стояла далеко от протоки. Когда-то это место было под водой, но река изменила течение, и пристань оказалась посреди суши. Да, Эдита-Энн права: здесь им никто не помешает.

Она остановилась и сказала с напряженной улыбкой:

– Наверно, вы удивляетесь, к чему вся эта таинственность. Дело в том, что мне бы не хотелось, чтобы отец или его друзья услышали то, что я собираюсь вам сказать.

– О чем, собственно, идет речь, мисс Маклауд? Она минуту молча глядела ему в лицо, потом, видимо, приняв решение, вынула из сумочки листок бумаги.

– Вот о чем. Отец собирается развесить эти объявления в каждой таверне и кабачке в округе.

Раф посмотрел на черно-белый портрет Гинни Маклауд. Под ним огромными буквами было написано: «Приглашаем принять участие в турнире. Главный приз – хозяйка Розленда».

Прочитав, какую огромную сумму требуют за право участия в турнире, Раф изумленно посмотрел на Эдиту-Энн.

Она кивнула:

– Я вижу, вы заметили, сколько берут за участие. Папа убежден, что охотников будет достаточно.

– Только не из числа приличных людей, – вслух подумал Раф. Для того чтобы расстаться с такой суммой, человек должен быть или безумно влюблен в дочь Маклауда, или безразличен к осуждению общества. В лучшем случае в турнире примут участие люди, которых лишь относительно можно причислить к высшему обществу, в худшем – авантюристы вроде него, Рафа. Жаль, что у него нет ни времени, ни таких денег. Маклауды посинели бы от злости, увидев на турнирном поле Рафа Латура.

– Ничего подобного, – возразила Эдита-Энн неожиданно жестким голосом. – Разве мы не знаем свет? Голос денег громче сплетен. Общество всегда закрывало глаза на грешки владельцев Розленда.

Совершенно справедливо, но она-то с какой стати это говорит?

– Но денег у вашего семейства сейчас не густо. Говорят, что Розленд вот-вот продадут с молотка.

Эдита-Энн пожала плечами.

– Земля у нас хорошая, дом прочный, нужно только, чтобы кто-то не поленился приложить руки. К участию в турнире привлечет не столько красота Гиневры-Элизабет, сколько перспектива завладеть всей этой пахотной землей.

– Но я не понимаю. Почему ваша семья готова отдать Розленд – не говоря уж о вашей кузине – первому встречному?

– Эта затея принесет большой барыш папе, мистер Латур. Вот и все.

Раф, которого, как ему казалось, ничто уже не могло удивить, был потрясен. Джервис собирался использовать для своего обогащения не какой-то неодушевленный предмет, даже не скот, а свою племянницу. Раф никогда не притворялся святым, но по сравнению с этим стервятником он казался себе чуть ли не ангелом. Родившись в богатой семье, получив хорошее воспитание, Джервис Маклауд всем достойным занятиям предпочел паразитизм. Он паразитировал на останках имения своего брата и не брезговал наживаться на своих родных и близких.

– Кроме того, – продолжала Эдита-Энн, – отец вовсе не собирается расставаться с Розлендом. Имение останется, так сказать, в семье, он хочет подстроить, чтобы на турнире победил Ланс Бафорд.

– Жульничать намерен, этого можно было ожидать. Раф с отвращением покачал головой. Каждый раз, когда ему казалось, что ничто уже не может усилить его презрение к этой семье, они доказывали, что он ошибался.

– Папа с Лансом вовсе не считают это жульничеством. По их выражению, они «защищают свои интересы».

– А что об этой защите думает ваша кузина?

– По-моему, она об этом не задумывается. Она всегда хотела выйти замуж за Ланса. Почему бы и не таким образом?

Неужели Гинни из упрямства закрывает глаза на то, что ее ведут как тельца на заклание? Раф скомкал в ладони объявление. Его трясло от негодования, так же как много лет назад, когда Бафорд толкнул Гинни в грязь. Он был воспитан в уважении к таким старомодным понятиям, как «достоинство» и «честь». Человек обязан защищать женщину, в которую он, по его словам, влюблен. Он не имеет права подвергать ее унижению – тем более за деньги.

– Как же они собираются обеспечить Бафорду победу? Опоят снотворным лошадей его соперников? Или надрежут у них подпруги?

– Нет, ничего такого они делать не собираются. Дядя заранее будет знать, кто примет участие в турнире. И на случай, если вдруг появится достойный соперник, в правила турнира внесено одно условие, о котором пока никто не знает.

– Записанное в самом низу мелким шрифтом?

– Вот именно. – С легкой улыбкой Эдита-Энн опять залезла рукой в сумку и достала правила. – Видите, здесь сказано, что в случае ничейного или спорного исхода вопрос решается единоборством соперников на копьях. Как сказал Ланс, подхватить копьем эти дурацкие кольца может всякий. Но для того чтобы усидеть на лошади, когда твой противник пытается копьем тебя с нее сбросить, требуется специальная подготовка – и всадника, и лошади. К тому времени, когда участники узнают об этом правиле, Ланс будет единственным человеком, обладающим нужными навыками, и только у него будет специально тренированная лошадь.

– Ловко придумано!

– Да, если все будет, как они задумали, он выиграет турнир. И священник их тут же обвенчает.

Свадебная церемония на турнирном поле?

– Я вижу, он позаботился о том, чтобы ваша кузина не успела передумать.

– Гиневра-Элизабет известна тем, что делает все под влиянием минуты. От нее никогда не знаешь, чего ждать. К тому же Ланс говорит, что в последнее время она стала проявлять норов.

Норов? Раф почувствовал, что у него как-то странно екнуло сердце.

– Вы же говорили, что она хочет выйти замуж за Бафорда.

Эдита-Энн покачала головой.

– Чего она хочет, к делу не относится. Папа с Лансом твердо решили, что свадьба состоится сразу после турнира, и так оно и будет, если что-нибудь этому не помешает. Я знаю только одного человека, который может победить Ланса Бафорда. Это вы, мистер Латур.

– Это тоже к делу не относится. Вы сами сказали, что списками ведает ваш отец. Он не допустит моего участия.

Эдита-Энн лукаво улыбнулась.

– Это верно, но дело в том, что сделать беловой список поручено мне. Папе и в голову не приходит, что от меня зависит, кто в конце концов там окажется.

– Но у меня нет денег... Она махнула рукой.

– Поскольку финансовая часть тоже в моем ведении, никаких денег с вас я требовать не буду. В конце концов, допустил же папа к участию в турнире Ланса.

Раф задумчиво смотрел на Эдиту-Энн. Вот бы никогда не подумал, что она так умна и решительна.

– Я смотрю, вы все продумали, мисс Маклауд. Вот только одно не учли, а вдруг я откажусь участвовать?

– С какой стати вам отказываться? Вы небогаты. Подумайте, какой приз вы можете выиграть.

Раф давно уже понял, что в этой жизни ничто не дается даром.

– Может, вам в это трудно поверить, но мне не нужен Розленд. С ним связано слишком много воспоминаний, которые я предпочел бы забыть.

– Да кто вас заставит обрабатывать плантацию, мистер Латур? Вы могли бы продать ее нам – скажем, за ту сумму, которую отец вам должен.

Ах, вот к чему она клонит! Раф пристально посмотрел на Эдиту-Энн.

– Как у вас все складно получается. Одно мне непонятно, вам-то от всего этого какая выгода?

Она отвела взгляд и прикусила губу. Ее руки опять стали теребить платье.

– Это не важно. Так согласны вы или нет?

– Наверно, нет. У меня нет склонности к интригам. Раф отвернулся, ну ее к Богу в рай!

– Подождите! – воскликнула Эдита-Энн. – Обещайте по крайней мере подумать. Вдруг поймете, что другого такого случая вам не представится.

«Нет уж», – думал Раф, пробираясь между деревьями. Выйдя на полянку, где он привязал лошадь, он увидел Колби и молча прошел мимо. Ему хотелось одного – поскорее отсюда уехать.