Гламорама - Эллис Брет Истон. Страница 55

— Мой психиатр носит диадему, — говорит Лорен из-под украшенной орнаментом скатерти. — Ее зовут доктор Эгон, и она носит огромную бриллиантовую диадему.

Я не нахожу что сказать целую минуту, прежде чем выдавливаю из себя:

— Это… наверное, очень действует на нервы, зайка.

Лорен предпринимает отчаянное усилие, чтобы приподняться, и наконец нетвердо встает на ноги, держась для равновесия за край стола, мотает головой, чтобы немного прийти в себя, а затем пускается в медленный неуклюжий сольный танец на голом бетонном полу, направляясь к бильярдному столу, и я подхожу к ней и прикасаюсь к жемчужному ожерелью, которое внезапно замечаю у нее на шее.

— Что ты делаешь, Виктор? — спрашивает она сонным голосом. — Танцуешь? Ты танцуешь со мной?

— Скорее, это называется корчиться, зайка.

— Немедленно перестань корчиться, ласточка, — надувает губки Лорен.

— Тут есть с чего корчиться сегодня вечером, — говорю я устало. — Если честно, то твоей ласточке ничего кроме как корчиться и не остается.

— О Боже, Виктор, — стонет она, продолжая покачиваться под музыку. — Ты был такой красивый, славный, нормальный парень, когда я впервые повстречалась с тобой. — Долгая пауза. — Ты был такой славный.

Простояв минуту в полной неподвижности, я наконец прочищаю горло:

— Гмм, зайка, сомневаюсь, что я когда-либо был таким. — И сразу же поправляюсь: — Разве что красивым.

Она прекращает танцевать, а затем говорит:

— Возможно, ты сказал правду впервые в жизни.

И тогда вопрос задаю я:

— Ты говорила тогда серьезно? — Пауза. — Ну, я имею в виду про нас с тобой. — Пауза. — И все такое.

Я передаю Лорен бутылку водки. Она берет ее, отпивает, останавливается, ставит бутылку на бильярдный стол. Луч прожектора касается ее лица, освещая его на несколько секунд. Лорен закрывает глаза, из которых уже бегут слезы, слегка отворачивается и подносит ладонь ко рту.

— Что такое? — Я осторожно убираю ледяную бутылку с бильярдного стола, чтобы она не оставила мокрого пятна на сукне. — Ты хочешь сказать, что все это слишком смахивает на бред?

Она печально кивает головой, а затем тянется губами ко мне, и гудки лимузинов вместе с непрестанным шумом толпы народа с улицы доносятся в нашу темную комнату, где мы пьяно покачиваемся, обнявшись, и я бормочу: «Ты бросишь Дамьена, зайка?» — и она отталкивает меня в сторону, почувствовав, как я возбужден.

— Все не так просто, — говорит она, стоя спиной ко мне.

— О да, зайка, я все понимаю, — небрежно роняю я. — Вожделение никогда не дремлет, верно?

— Нет, Виктор. — Лорен откашливается и начинает медленно ходить вокруг бильярдного стола. Я иду за нею следом. — Дело не в этом. Все не так просто.

— У тебя есть задатки настоящей звезды, зайка, — говорю сдавленным шепотом, пытаясь казаться привлекательным.

Внезапно она бросается ко мне и останавливается, вся дрожа.

— Неужели ты думаешь, что на все нужна своя причина? — спрашивает она, тяжело дыша и продолжая надвигаться на меня. — Виктор, мне страшно. И боюсь я тебя.

— Миновал сомнений час [102], — шепчу я в волосы Лорен, прижимаясь к ней и медленно опрокидывая на бильярдный стол. — Верно, зайка?

Я продолжаю шептать, целуя Лорен в губы, а руки мои скользят вниз, к ее бедрам, и она шепчет мне в ответ: «Не надо», но я все-таки забираюсь к ней под платье, потому что уже не в силах остановиться, и мне наплевать, увидят нас или не увидят, войдет кто-нибудь в комнату или нет, потому что для меня существует только здесь и сейчас, и мои пальцы касаются ее трусиков, и один проскальзывает под их край, нащупывая сначала волосы, а затем влажную щель, которая становится еще влажнее, когда я начинаю поглаживать ее сначала нежно, а затем все настойчивей и настойчивей, пока мой палец не проникает внутрь, и тогда Лорен прижимается ко мне, впивается в мои губы, но я отталкиваю ее, потому что мне хочется видеть выражение ее лица, и вот она сидит на высоком табурете бара, раскинув ноги в стороны и приподняв их, вцепившись пальцами мне в шею и впившись своими губами в мои, и издает очень громкие звуки, как, впрочем, и я, но внезапно она отталкивает меня и смотрит куда-то за мое плечо, и когда я поворачиваюсь, я вижу во тьме VIP-комнаты силуэт мужчины, выделяющийся на фоне окна, выходящего на ярко освещенную Юнион-сквер.

Лорен поспешно вырывается из моих объятий.

— Дамьен? — спрашиваю я.

Силуэт начинает двигаться в нашу сторону.

— Это ты, Дамьен? — шепчу я, пятясь назад. Приблизившись, силуэт поднимает руку, в которой зажато нечто, напоминающее скатанную в трубку газету.

— Дамьен? — шепчу я снова и снова.

Луч прожектора ползет по комнате, выхватывая из темноты предметы один за другим, и вот он падает на лицо незнакомца, освещая его, и тут мой рот открывается от изумления, и в тот же миг Харли Томпсон накидывается на меня с криком: «Ублюдок!»

Он бьет меня кулаком в скулу прежде, чем я успеваю прикрыться рукой, а где-то позади кричит Лорен, предупреждая меня, и когда мне наконец удается поставить блок против следующего удара, Харли меняет тактику и начинает молотить меня в грудь и живот, и тогда я падаю, взывая о помощи, а Харли склоняется надо мной и, лупцуя меня по голове свернутой в трубку газетой, шипит мне прямо в ухо: «Я знаю, что это ты сделал, ублюдок, я знаю, что это ты сказал, тупой ублюдок», а затем он наступает мне на лицо подошвой ботинка, и когда он наконец уходит, мне удается поднять голову, и словно сквозь густой туман я замечаю Лорен, стоящую у выхода, и она щелкает выключателем, и комнату заливает яркий свет, и я прикрываю глаза ладонью и зову Лорен, но она не отзывается.

Вокруг меня повсюду разбросаны страницы газеты — это завтрашний выпуск «News», и на странице, на которую я взираю, заливая ее кровью, капающей из разбитого рта, — колонка Бадди Сигала, увенчанная заголовком

«ХАРЛИ ТОМПСОН ПОКИДАЕТ СЪЕМОЧНУЮ ПЛОЩАДКУ „SUN CITY 3“

а рядом с этим — фото Харли Томпсона и Шерри Гибсон в «более счастливые времена» и, наконец, в самом низу, в выделенном рамкой материале под рубрикой «ЧТО ПРОИСХОДИТ ЗДЕСЬ?», еще одна фотография, зернистость которой заставляет предположить, что она была сделана с помощью телеобъектива, а на ней некто — очевидно, это я — целует в губы Лорен Хайнд, наши глаза закрыты, а подпись жирным шрифтом гласит:

и кровь из моих разбитых губ растекается по газетной бумаге, а я встаю, пошатываясь, но когда я смотрю на себя в зеркало, висящее над баром, и пытаюсь привести себя в порядок и поправить прическу, это кончается тем, что я размазываю кровь по всему лбу и, наспех стерев ее салфеткой, кидаюсь вниз по лестнице.

Мы будем скользить по поверхности вещей…

Все гости, присутствовавшие на банкете, уже давно освободили второй этаж, и сейчас их место заняли новые люди. Я вытягиваю шею, пытаясь разыскать кого-нибудь, и тут передо мной возникает Джей Ди, который отводит меня в сторонку.

— Отпусти меня, — говорю я, но это бесполезно.

— Постой, что у тебя с лицом? — спрашивает спокойно Джей Ди, протягивая мне салфетку. — Почему у тебя весь смокинг в крови?

— Ничего особенного, поскользнулся, — бормочу я, опустив глаза. — Это вовсе не кровь, просто сдавал тест на СПИД.

Джей Ди вздрагивает всем телом.

— Виктор, мы все уже прекрасно знаем, что Харли Томпсон попытался сделать из тебя котлету, так что ты можешь не…

— Где Хлое? — спрашиваю я, по-прежнему вытягивая шею и обозревая зал. — Где Хлое, Джей Ди?

Джей Ди говорит очень тихо:

— Вот с этим, эээ, небольшая проблема.

— Джей Ди, не смей морочить мне голову! — ору я.