Город греха - Эллрой Джеймс. Страница 60

— Хавьер ненавидит собак из «Первой улицы», чтоб они подохли к чертям!

Базз подумал, как бы Одри Андерс отнеслась к его фокусам с битой, и сказал:

— Значит, они были из «Первой улицы»? Хавьер харкнул на землю — явно чахоточный:

— Предатели они. Давно, в 43-м или 44-м «Забор» и «Первая» собирали совет примирения. Лопес и Дуарте должны были прийти на совет, но они спутались с этими гребаными нацистами-синаркистами, потом еще с блядскими коммунистами в Сонной Лагуне, вместо того чтобы драться на нашей стороне. Тогда «Апачи» конкретно загасили «Первую» и «Забор». Убили моего двоюродного брата Салдо.

Базз отстегнул еще две пятерки:

— Что еще можешь рассказать. Давай, можешь в открытую о гадах.

— Бенавидес — гад. Он трахал свою сестренку! Базз протянул ему деньги:

— Спокойно. Расскажи мне еще о них, все, что знаешь. О них и их родне. Только спокойно.

Чистая Футболка сказал:

— Ну, о Бенавидесе это так болтают, а у Дуарте двоюродный брат — голубой, наверное, он и сам такой же. Голубизна — это семейное, я читал об этом в «Аргоси».

Базз затолкал биту за пояс:

— А семьи? У них тут семьи есть? В разговор вступил Хавьер:

— Мать у Лопеса умерла, но вроде у него есть сестры в Бейкерсфилде. Кроме этого maricon [33] , все Дуарте вернулись в Мексику. И еще знаю, что родители этого гада Бенавидеса живут на углу Четвертой и Эвергрин.

— У них дом или квартиру снимают?

— В маленькой хибаре, — вставил Чистая Футболка, — а перед ней статуи. — Он покрутил пальцем у виска. — Мать сумасшедшая. Loca grande.

Базз вздохнул:

— И это все, что я получил за пятнадцать баксов и мой фокус?

— Каждый пацан в Хайте ненавидит этих козлов, — сказал Хавьер. — У них спросите.

Чистая Футболка добавил:

— Если заплатите нам, можем что-нибудь устроить.

— Постарайтесь остаться живыми, — сказала Базз и поехал на Четвертую и Эвергрин.

Лужайка была святилищем.

Стоящие в ряд статуи Христа обращены лицом к улице. За ними стоят ясли с Христом младенцем, рядом собачья какашка. На приставном столике — фигура Девы Марии. На ее белом ниспадающем одеянии начертано матерное ругательство. Баззу сразу подумалось: у мистера и миссис Бенавидес совсем плохо со зрением.

Базз подошел к крыльцу и позвонил.

Дверь отворила старая женщина:

—Quien?

— Полиция, мадам, — ответил Базз. — Я не говорю по-испански.

Старуха ткнула пальцем в нитку бус у себя на шее и сказала:

— Я говорю ingles . Вы из-за Сэмми?

— Да. Как вы догадались?

Хозяйка указала на стену над сложенным из кирпича и сильно разбитым очагом. Там был изображен дьявол в красном, с рогами и трезубцем. Базз подошел к изображению и внимательно посмотрел. Там, где должно было быть лицо, наклеена фотография мексиканского мальчика, а несколько фигурок Христа, выглядывающих из-за края очага, сурово на него смотрят:

— Мой сын Сэмми. Communisto. Дьявол во плоти. Базз улыбнулся:

— Кажется, вы хорошо защищены, мэм. Иисус вас тут надежно охраняет.

Мама Бенавидеса сняла с камина пачку бумаг и протянула Баззу. Сверху лежала листовка министерства юстиции штата — перечень коммунистических организаций в Калифорнии в алфавитном порядке. В списке был отмечен Комитет защиты Сонной Лагуны. Рядом в скобках указывалось: список членов можно получить по адресу: п/я 465, Сакраменто, 14, Калифорния. Старуха выхватила у него пачку, быстро ее пролистала и ткнула пальцем в колонку имен. Чернильными галочками были помечены: Бенавидес, Самуэль Томас Игнасио и де Хейвен Клэр Кэтрин.

— Вот. Это истинно антихристы, communistas.

— Ну, Сэмми, конечно, не ангел, но уж дьяволом его назвать трудно.

— Нет, это так. Yo soy la madre del diablo! Вы арестуй его! Communista!

Базз указал на фамилию Клэр де Хейвен:

— Миссис Бенавидес, что вы знаете об этой женщине? Расскажите мне все…

— Communista! Наркоманка! Сэмми отвез ее в clinica лечиться, и она…

«Вот оно!» — понял Базз.

— Где эта клиника, мэм. Скажите мне четко.

— На океане. Доктор дьявола! Коммуниста шлюха! Мать сатаны принялась истошно вопить.

Базз бросил Восточный район и помчался в Малибу —там морской бриз, врач, никаких тараканьих боев, никаких мадонн с матерщиной на белых одеждах.

Тихоокеанский санаторий стоит в каньоне Малибу. В полумиле от берега у подножия горы уютно пристроилась наркологическая клиника. Главный корпус санатория, лаборатории и служебные постройки обнесены колючей проволокой под током. Стоимость лечения от алкогольной и наркотической зависимости здесь составляла тысячу двести долларов в неделю. Прямо в самом санатории очищался героин — по джентльменскому соглашению между главой санатория доктором Теренсом Лаксом и Наблюдательным советом Лос-Анджелеса. Соглашение предусматривало, что городская политическая элита, нуждающаяся в его помощи, получает ее бесплатно. Подъезжая к воротам, Базз думал, сколько же пациентов он рекомендовал доктору Лаксу! Состоятельные алкаши и наркоманы с хьюзовой «РКО пикчерз» избегали тюремного срока и позорной славы, потому что доктор Терри, официально пластический хирург кинозвезд, давал им тут прибежище, а ему — десять процентов комиссионных. Одну пациентку ему никогда не забыть — девчонку, вколовшую себе смертельную дозу, когда Говард исключил ее из списка своих подруг и погнал обратно торговать собой в барах отелей. Базз тогда был готов сжечь те три сотни, что получил от Лакса за свой бизнес.

Базз посигналил. В переговорном устройстве послышался голос дежурного:

— Да, сэр?

Базз проговорил в микрофон:

— Тернер Микс к доктору Лаксу.

— Минутку, сэр, — ответил голос. Базз подождал, потом услышал:

— Сэр, езжайте после развилки по левой дороге до конца. Доктор Лаке на инкубаторной станации.

Ворота открылись. Базз проехал мимо клиники, служебных построек и повернул на дорогу, ведущую в заросший кустарником маленький каньон. В глубине стоял небольшой домик под цинковой крышей, окруженный низкой сеткой. Внутри пищали цыплята, некоторые истошно кудахтали.

Базз остановился, вышел из машины и посмотрел сквозь изгородь. Двое мужчин в высоких сапогах и комбинезонах забивали цыплят толстыми палками с вставленными бритвами — дубинками зутеров, которыми в начале 40-х полицейские группы по борьбе с беспорядками обрабатывали мексиканских бузотеров, вспарывая их стиляжные наряды. Работа забойщиков шла хорошо: один удар по шее — и следующий. Несколько уцелевших цыплят в панике пытались убежать, улететь. Они кидались на стены, на крышу, на самих мужчин с палками. Базз подумал: сегодня в «Дерби» ему не захочется цыплят в марсале, как услышал позади себя голос: