Звездный рубеж - Кук Глен Чарльз. Страница 41
– Где Мойше? – рявкнула она. – За ним охотятся, я должна найти его первой. Он вдруг оказался ключом ко всему. Вы двое только прикидывались, что перешли на нашу сторону, так? – Слова срывались у нее с языка так быстро, что губы едва поспевали за ними.
Маус не ответил. Он просто смотрел Эми в глаза, не давая ей отвести взгляд. Он сжимал оружие и ждал, когда ее холод даст трещину.
Или он ждал Мак-Кленнона? Томас не знал. Маус мог обратить угрозу собственной жизни в некое испытание.
Мак-Кленнон был уверен, что Эми не сможет выдержать такого напряжения. Ее к этому не готовили.
– Где Мойше? – снова спросила она. Голос ее вдруг сорвался.
– Здесь, любимая. – , 0н показался из тени. – Не двигайся, ладно?
Ее глаза метнулись в его сторону. Она заметила парализатор.
Маус поднял оружие.
– Нет, Маус. Только не мою жену. Маус замер. Его остановил тон Мак-Кленнона. Шторм повернул голову и осторожно взглянул на партнера.
– Зачем, Мойше? – спросила Эми без всякого выражения. Ее оружие ни на миллиметр не отклонилось от невидимой точки на груди Мауса.
– Зачем что, дорогая?
– Предательство. Мы дали тебе все…
– Кого я предал?
Он услышал, как Эми мысленно шепнула «меня». Она открыла ему крепость своих чувств, а теперь оказалось, что он пришел к ней под знаменами любви, ложными знаменами, изнасиловал и растоптал ее душу.
Он чувствовал ее боль, но не понимал, что ее вызвало.
– Какое предательство? – спросил он. – Что стряслось?
– Космическая пехота арестовывает всех подряд. Они называют это «интернировать». Твой Бэкхарт отправил Граберу ультиматум. Или мы открываем Звездный Рубеж для флота, или он превращает Верфи в сверхновую.
Нет, подумал Мак-Кленнон. Что-то здесь не так. Что-то вывернуто наизнанку. Не то чтобы Бэкхарт не пошел на такую угрозу. Пошел бы и даже исполнил бы ее ради оружия Звездного Рубежа. Он был человеком, который верит в свою миссию. Но время, кажется, выбрано неподходящее.
Или подходящее? Сангарийцы и звездоловы крутились вокруг Звездного Рубежа. Бэкхарт мог свободно уничтожить мир любого из противников. Это была замечательная возможность. А раньше он хвастался уничтожением сангарийской Метрополии…
«Черт! Черт! Черт!» – думал Мак-Кленнон.
Агент, сидевший у него внутри, старая интуиция, сложила все, что было и не было у Бэкхарта, и выдала теперь вполне правдоподобный ответ. Адмирал с самого начала подумывал о Звездном Рубеже. С того самого момента, как вызвал к себе Корнелиуса Перчевски, прервав его свидание с приемной дочерью Гретой.
В роли Мойше бен-Раби он должен был дать Бэкхарту рычаг, которым тот заставил бы сейнеров уступить мир-крепость Луне Командной.
Он работал на адмирала, даже когда полагал, что действует против него. Черт! Черт! Черт!
И он дал адмиралу нужный рычаг. Бэкхарт выдал это, начав угрожать Граберу.
Адмиралу нужны были координаты Верфей сейнеров. Должно быть, Маус сообщил Старику, что у Мойше есть искомый ключ.
Грабер уступит угрозе. Со скрипом, но уступит. Человек в здравом уме не сможет поступить иначе, когда станет известно о судьбе Метрополии.
Грабер сдастся. Единственное, что было широко известно о Бэкхарте, – это то, что в своих угрозах он человек слова. В случае отказа он бросит бомбу.
Однако Мак-Кленнон был уверен, что сейчас Старик затеял колоссальный блеф. Ему не могут быть известны координаты Верфей. Туманность Трех Небес огромна, даже если он и догадается искать именно там. Насколько знал Томас, только трое могут рассказать Бэкхарту то, что он хочет знать. Эми и Киндервоорт будут молчать.
Проклятие, ну и попал же он в переделку.
Звездоловы никогда не называли между собой свою туманность Тремя Небесами. Мак-Кленнон сомневался, что хотя бы один из тысячи сейнеров знает ее общепринятое название и что хотя бы одному из ста тысяч известны точные координаты Верфей. Маус их не знал. Сам Мак-Кленнон узнал их совершенно случайно в споре с Эми.
– Где Ярл? – спросил он. Он хотел знать, насколько эффективно были исполнены его приказы, когда он предупредил флот. Наверное, хорошо. Эми вела себя так, будто она была единственным оставшимся на планете человеком с красным пропуском.
У нее на глазах блеснули слезы.
– Он мертв, Мойше. Он убил себя. Всего пятнадцать минут назад. Я удрала, когда они отвлеклись.
– Кто отвлекся?
– Военная полиция.
Ясно. Пикет на дороге был подстроен, и Ярл, предвидя удар Бэкхарта, сделал единственный ход, спасающий от мата. А сейчас Эми собиралась устранить последний источник информации. Его.
Где флот траулеров? Успел ли Бэкхарт сблефовать и перед Пейном?
Что Эми сделает с собой? Выпустит себе в голову лазерный заряд? Она на это способна. У нее есть склонность к саморазрушению.
А что, если Бэкхарт не врал о центральной расе? Это означало, что вся человеческая раса и несколько соседних находятся под угрозой истребления.
Тогда на карту поставлено гораздо больше, чем независимость сейнеров.
Бремя решения, которое он должен был принять, было не легче ноши Атласа. Тяжелее. Сотни миров могут от него зависеть… Амбра и оружие Звездного Рубежа. Они могли все изменить.
Что же делать?
Он прислонился к ноге Бабника, глядя на символы сторон его конфликта. Кого из них предать? Кого уничтожить?
Теперь все было в его руках, и не было ухода от решения. Он не мог пустить все на самотек в надежде, что все уладится само собой. Не выйдет на сцену бог из машины и не снимет с него эту ношу.
Он всю жизнь тосковал по героизму, хотя культура Конфедерации так мало этому способствовала. И если он подарит людям Звездный Рубеж и его арсенал, он станет единственным из триллионов. Он встанет рядом с Юппом фон Драховом, истребителем сангарийцев… Но для миллионов звездоловов он будет Иудой.
Кончики пальцев чувственно сжали оружие. Здесь все решения. В пистолете. Последний довод. Говоря словами древнего Мао: «Винтовка рождает власть». Воина и насилие, подумал он. Некая раса утверждала, что они ничего не решают. Эти люди забыли о том, что мертвец редко возражает.
Он вспомнил маленькую улантскую монахиню, которую они с Маусом видели миллионы лет назад в космопорте Блейк-Сити на Карсоне, когда поджидали звездных рыбаков. Она отпевала мертвеца…
Он колебался. Избегал решения. Старался продлить шаткое равновесие как можно дольше.
Одно нажатие на курок решит триллионы судеб. Друг? Или Эми, его любовь?
Эти символы оставались неподвижны, как тот человек, у ног которого стоял Мак-Кленнон. Они тоже ждали, понимая, что в эту минуту его власть богоподобна.
Маус – Мак-Кленнон был в этом уверен – уже давно знал об этой развилке. Может быть, с самого начала задания. Маус смотрел на пистолет в руке Эми, наполовину загипнотизированный притаившейся в нем смертью. Его еще никогда не касалась смерть… У него так долго был к ней иммунитет…
Эми была бледна и бледнела все больше. У нее было время подумать, оценить возможности, и она испугалась. Пистолет у нее в руке задрожал.
Маус пошевелился, едва заметно поднимая парализатор.
– Стой! – рявкнул Мак-Кленнон. – Это глупо. Есть выход.
Они посмотрели на него, лица их были серьезными и растерянными.
Его палец плясал на спусковом крючке. Эми, вскрикнув, упала. Удивление Мауса не знало границ. Мак-Кленнон, дрожа, всматривался в затененную деревьями улицу у него за спиной. Кажется, космопехов парк не интересует. Отлично. Если ребята будут держать рот на замке…
Он слез с пьедестала, подобрал оружие и снова парализовал Марию. Ее дыхание говорило о том, что она уже начала приходить в себя и, возможно, готовилась к новому броску.
Пока он будет выкручивать адмиралу хвост, ему нужны все трое. Может быть, удастся добиться спасения для всех, хотя Бэкхарт будет упираться, как дьявол.
Но, черт возьми, почему обязательно должны быть победители и побежденные? Каждый мог бы чем-то поступиться и что-то приобрести.