Убийства – помеха любви - Эйчлер Сельма. Страница 28

И Энгельгард собрался было снять трубку внутреннего телефона, но замешкался, видимо вспомнив, что время довольно позднее.

– Нет, не ждет. Я пришла поговорить с вами.

Если эта новость и обеспокоила швейцара, он и глазом не моргнул.

– Чем могу помочь, мэм?

– Почему вы солгали мне в прошлый раз? Насчет того, во сколько миссис Константин и ее дочь Альма вернулись домой двадцать девятого числа, накануне убийства мистера Константина?

– Я не лгал. Так оно все и было. Миссис Константин и юная леди вернулись около полуночи и всю ночь оставались в квартире. Так оно все и было, – повторил Энгельгард, после чего крепко сцепил челюсти и уставился мне прямо в глаза. Надо отдать этому типу должное, он оказался чертовски упрямым и ловким лжецом.

– Не знаю, сколько она вам платит, но…

– Постойте-ка… – оборвал меня Энгель­гард. Глаза его так и сверкали, лицо внезапно налилось кровью и приобрело приятный пурпурный оттенок.

– Не знаю, сколько она вам платит, – повторила я безмятежно, – но в любом случае этого недостаточно. Вы в курсе, как карается лжесвидетельство?

– Я ничего такого не делал!

Голос был по-прежнему тверд, но глаза забегали по сторонам. Швейцар открыл дверь пожилой паре и, как только они удалились, продолжил гнуть свое:

– Миссис Константин ничего мне не платила! Я сказал вам истинную правду.

– А у меня есть свидетельства обратного. И это означает, что вам грозят большие неприятности!

– Сколько раз нужно повторять? Я не лгу!

– Более того, вас могут привлечь как соучастника преступления.

– Все было так, как я сказал, – твердил Энгельгард, правда, в голосе его теперь не было прежней уверенности.

Я рылась в памяти, стараясь откопать какую-нибудь юридическую угрозу поужаснее, которая укрепит мои позиции. И после паузы выпалила:

– Когда состоится суд и вас вызовут давать показания, обвинение по меньшей мере в лжесвидетельстве вам обеспечено!

– Господи, – промямлил швейцар, обращаясь скорее к самому себе, – и на кой черт мне это все сдалось? – Он с усилием сглотнул. – Ладно… Возможно, мои слова трудно назвать стопроцентной правдой. А может, и нет. Я не совсем уверен.

– Что-то не пойму, к чему вы клоните.

– Давайте не будем углубляться. Я ведь не хочу потерять работу.

– Давайте. В конце концов, ваши проблемы меня не интересуют, я лишь обязана найти убийцу Нила Константина. И если вы его не убивали, то у вас не будет никаких неприятностей. Во всяком случае, из-за меня.

После долгого и невразумительного предисловия, состоявшего из уверений, что он лишь пытался избежать неприятностей, Энгельгард наконец признался в своей любви к выпивке. Подлый начальник, поведал любитель зеленого змия, растерянно покусывая нижнюю губу, пригрозил его уволить, если он еще раз придет на работу под хмельком. Это произошло несколько месяцев назад, и Энгельгард поклялся, что такого больше не повторится.

– И вот в прошлый вторник миссис Констан­тин спустилась поговорить со мной. Понимаете, у нее был такой ужасный вид… Я сразу понял: что-то стряслось. Ну и спросил: «Что-то случилось, миссис Константин?» А она и говорит, что прошлой ночью убили ее бывшего мужа… И добавила, как хорошо, что именно я тогда дежурил. «Почему это?» – удивился я. Да потому, отвечает, что полиция проверяет алиби у всех подряд, даже у нее. Но у меня-то, мол, память отменная, так что я без труда вспомню, что они с дочкой вернулись аккурат до полуночи и до утра из дома носу не казали.

Мне очень жаль, говорю, но я не помню, чтобы вчера ночью видел ее с дочерью. А миссис Константин продолжает настаивать, что так оно и было. А я все твержу свое: мне очень жаль и все такое. В конце концов миссис Константин разозлилась и заявила: «Наверное, снова напились в стельку, вот память и отшибло». Да еще пригрозила пожаловаться начальству, если у меня память не улучшится.

– Так она вас шантажировала! И вы ей позволили измываться над собой?!

– А что оставалось делать? У меня жена только что родила, и деньги улетают со свистом.

Подумать только, а я еще имела глупость пожалеть эту интриганку!

– Мистер Энгельгард, вам следовало немедленно обо всем рассказать полиции.

– Наверное… Но ведь начальство… Мэм, вы же обещали, что не выдадите меня. К тому же я вовсе не уверен, что дело обстояло не так, как говорит миссис Константин. Признаюсь, в тот вечер я впрямь перед работой малость хлебнул. Всего один-единственный стаканчик, и это случилось впервые бог знает за сколько времени. Правда, стаканчик был приличный… Вот я и сказал себе, что, наверное, отвык от спиртного и отключился… может, и впрямь забыл, что видел миссис Константин с дочкой… Кроме того, они же не из тех, кому укокошить ни в чем не повинного человека – раз плюнуть. Во всяком случае, так мне казалось, вот я и решил оказать им эту небольшую услугу… Послушайте, вы правда даете слово, что никому обо мне не сообщите?

Я снова заверила, что на меня можно положиться, обещала – значит, могила. Однако остальные участницы сговора не обладают неприкосновенностью Энгельгарда.

Глава двадцать вторая

На следующее утро в половине десятого, еще до того, как выхлебать у себя в офисе первую чашку кофе, я позвонила Луизе Константин.

Никто не ответил.

Черт! Мне так не терпелось поговорить с этой очаровательной и правдивой дамой.

Остаток дня я провела, просматривая почту, состоящую в основном из счетов, и перекладывая бумажки на столе. И только в четверг, перехватив гамбургер в ближайшей забегаловке, села в свой «шевроле» и отправилась в Шорт-Хиллс, штат Нью-Джерси.

К дому Бланш Ньюман я подъехала около двух часов дня.

Честно говоря, «дом» – это не то слово. Дворец, особняк, вилла… Огромное трехэтажное белое здание в георгианском стиле стояло посреди гигантской, тщательно ухоженной лужайки. Я сделала круг по усыпанной гравием дорожке и остановилась позади новенького красного «мерседеса». Слева, за деревьями, проглядывали теннисные корты. Интересно, а бассейн здесь тоже есть? Я была уверена, что бассейна не может не быть.

– Дез! – В открытых дверях стояла Бланш, на лице ее была написана тревога. – Я боялась, что ты заблудишься.

– Ты очень точно описала дорогу. – Мы обнялись.

Светло-карие глаза подруги были обведены темно-синими кругами, на лбу и в уголках губ пролегли глубокие морщины. Пять лет назад Бланш выглядела на десять лет моложе.

Мы прошли в огромный холл с высоченным потолком, под ногами поблескивал темно-зеленый мрамор, в нишах стояли скульптуры, вазы и прочие антикварные сокровища. Я следовала за Бланш по длинному коридору, пока она не остановилась у открытой двери и жестом не пригласила меня войти.

Комната была большой, очень большой, но не это главное. Господи, да я такой роскоши отродясь не видела! Мебель в стиле Людовика XVI (наверняка подлинная!), стены, отделанные панелями из мореного дуба, абиссинские ковры. Тона в основном мягкие, пастельные – розовый, кремовый, светло-зеленый. Даже каминная доска была из розового мрамора.

– Мне кажется, здесь нам будет удобнее. Я называю эту комнату малой гостиной. Здесь куда уютнее, чем в парадной гостиной или в библиотеке.

Я чуть не поперхнулась.

– Дез, ты уже обедала? – спросила Бланш, когда мы уселись, и протянула руку к шнурку рядом с диваном.

Я заверила ее, что не голодна.

– Тогда выпьешь чего-нибудь?

– Спасибо, не хочется.

– Хорошо. Так что тебе рассказать?

Я знала, что задавать наводящие вопросы не требуется, надо просто дать Бланш возможность выговориться. Что она и проделала – не замолкала в течение десяти минут, повторив то, что уже сообщила по телефону, и добавив целый ворох подробностей об утраченных добродетелях идеального Марка Ньюмана.

– Не могу поверить, что это происходит со мной, – прошептала Бланш, поникнув. – Если бы ты его знала…