Каменное Сердце - Эмар Густав. Страница 44

Было около четырех часов вечера. Сквозь стволы деревьев проглядывал огромный огненный диск солнца, повисшего над самым горизонтом. Птицы устраивались на ночлег в густом массиве деревьев. Вдали среди густой травы порой появлялись стаи волков, или вдруг выскакивали из-за деревьев олени и косули и, навострив уши, тотчас же обращались в бегство. Все свидетельствовало о скором наступлении ночи.

На прогалине среди девственного леса, за двести миль от Сан-Лукаса, где происходили ужасные события, описанные нами в предыдущей главе, два человека в костюме мексиканских старателей сидели на черепах бизонов у яркого костра, от которого, однако, не было дыма.

Это были дон Эстебан Диас и Люсиано Педральва. Приставив для удобства ружье к ноге, они молча курили пахитоски.

Пеоны и погонщики мулов расположились рядом, возле вьючных лошадей. Десять верховых лошадей были привязаны недалеко от шалаша, вход в который был завешан одеялом. Один пеон неподвижно стоял на берегу узкого ручейка, протекавшего по краю прогалины, охраняя этот маленький отряд.

Судя по вытоптанной траве, лежащей на земле утвари и развешанным на деревьях окороках дичины, нетрудно было догадаться, что эта стоянка не из тех, что лесные всадники устраивают на одну ночь и покидают с восходом солнца, а настоящий лагерь, какой охотники устраивают в степи во время охоты.

Из шалаша вышел дон Педро. Бледное лицо его было печально и задумчиво. Он огляделся по сторонам и, приблизившись к дону Эстебану и Люсиано, спросил с беспокойством:

— Ну что?

— Пока ничего, — ответил дон Эстебан.

— Такое длительное отсутствие непонятно. Никогда прежде дон Фернандо не отлучался так надолго.

— Да, минуло уже тридцать часов, как он уехал, — сказал Люсиано. — Только бы не случилось с ним никакой беды!

— Нет! — возразил Эстебан. — Дон Фернандо хорошо знает пустыню, он изъездил ее вдоль и поперек, так что какая-либо случайность невозможна.

— Подумайте, — продолжал дон Педро, — эта почти неизведанная страна кишмя кишит ядовитыми змеями, хищными зверями.

— Вы забываете, — живо отозвался дон Эстебан, — что дон Фернандо и Каменное Сердце — одно и то же лицо, что как раз в этих местах прошла большая часть его жизни. Он много лет охотился здесь за пчелами. Нет, уверяю вас, с нашим другом ничего не могло случиться.

— Тогда объясните мне причину столь длительного отсутствия.

— Вы знаете, дон Педро, с какой готовностью он предложил нам свое содействие, когда, обезумев от горя и отчаяния, мы пребывали в растерянности, не зная с чего начать поиски донны Гермосы. Из президио мы шли по невидимому следу, только дон Фернандо, привыкший читать на великих страницах пустыни, был способен различать эти следы с необычайной легкостью. Здесь следы обрывались, и самые тщательные их поиски не дали никаких результатов. Вот уже на протяжении недели каждый день до восхода солнца дон Фернандо садится на лошадь и отправляется на поиски. Трудности только удесятеряют его энергию. Вчера, по обыкновению, он покинул лагерь задолго до восхода солнца. Как знать, может быть, ему наконец удалось напасть на след и он увел его достаточно далеко отсюда.

— Дай-то Бог! Эта мысль мне и самому приходила на ум, но разве можно в это поверить после столь продолжительных бесплодных поисков.

— Вы забываете, дон Педро, что мы имеем дело с апачами — самыми изощренными в пустыне, как никто другой умеющими искусно скрывать свои следы.

— Я слышу лошадиный топот, — сказал Лючиано, прикладывая руку к уху.

— И правда, — вскричал дон Педро.

— Да, — подтвердил дон Эстебан. — Я также слышу шум. Только это топот не одной лошади, а двух или трех.

— Дон Фернандо уехал из лагеря один, — как бы отвечая собственным мыслям, проговорил дон Педро.

— Может быть, он встретился с кем-нибудь на дороге?

— Дурно, дон Эстебан, — печально сказал дон Педро, — шутить в нынешних обстоятельствах. Это оскорбляет мои отцовские чувства.

— Да сохранит меня Господь от шуток в подобной ситуации, дон Педро. Топот становится все ближе. Скоро все выяснится. Я имел лишь в виду, что дон Фернандо мог захватить какого-нибудь индейского бродягу в ту минуту, когда, притаившись в кустах, тот целился в него.

— Это действительно так, — радостно воскликнул Лючиано. — Смотрите!

В эту минуту прозвучал ответ дона Фернандо на вопрос часового: «Кто идет?», и два всадника выехали из густых зарослей кустарника, окружавшего прогалину как бы естественным барьером.

Дона Фернандо действительно сопровождал человек, которого, вероятно, для того чтобы тот не убежал, он накрепко привязал к лошади.

Впрочем пленник, по-видимому, не тяготился этим, он величественно раскачивался в седле, высоко держа голову и высокомерно поглядывая по сторонам.

Подъехав к костру, у которого сидели друзья дона Фернандо, человек этот вежливо поклонился, по-видимому, вовсе не смущаясь холодностью, с которой его здесь встретили.

Человек оказался никем другим, как Тонильо эль Сапатой, с которым наш читатель встречался уже не раз.

Зато дону Фернандо был оказан самый радушный прием. Друзьям не терпелось узнать обо всех подробностях, тем более что хорошее настроение дона Фернандо рождало в их сердцах надежду на добрые вести.

Пожав руки всем троим, дон Фернандо сошел с лошади и развязал ремень, которым были связаны ноги пленника.

— Уф! — облегченно вздохнул вакеро. — Благодарю вас, дон Фернандо! Я уже начал было приходить в отчаяние, клянусь вам. Ноги так колет, будто в них воткнули тысячу булавок.

Он спрыгнул с лошади и тяжело повалился на землю, не будучи в состоянии удержаться на затекших ногах. Люсиано поспешил ему на помощь.

— Это ничего, — сказал вакеро, любезно улыбаясь. — Благодарю вас, кабальеро. Через несколько минут кровообращение восстановится и все пройдет. Только в другой раз я вас попрошу, дон Фернандо, не связывайте меня так крепко.

— Это будет зависеть от тебя, Сапата. Поклянись, что не будешь пытаться убежать, и я не стану тебя связывать.

— Если так, то мы легко договоримся. Клянусь надеждой попасть после смерти в рай, что я не буду пытаться убежать.