Лесник - Эмар Густав. Страница 17
— Когда будет угодно вашей милости.
— Нас больше ничто не держит?
— Ровным счетом ничего, сеньор.
— Так отправимся в путь немедленно!
— Извольте! Они встали.
В эту минуту нежный, мелодичный, почти детский голосок раздался в кустах нарвалина.
— Отец! — произнес голос.
И молоденькая девушка, выпрыгнув из-за ветвей, бегом бросилась к краснокожему, который приподнял ее могучими руками и страстно прижал к своей широкой груди, воскликнув с невыразимым восторгом:
— Аврора! Мое прекрасное дитя! О, я боялся, что буду вынужден уйти, не обняв тебя!
При виде девушки авантюристы остановились, пораженные удивлением, и почтительно поклонились ей.
ГЛАВА II. Как совершился первый переход
Только сейчас девушка заметила присутствие посторонних, опустила глаза, попятилась и замерла в неподвижности, вся вспыхнув от смущения. Несмотря на тройную броню, которая облекала их свирепые сердца, авантюристы были приятно взволнованы видом очаровательного создания, которое так внезапно предстало перед ними, словно небесное явление; они едва осмеливались коснуться ее беглым взглядом, опасаясь усилить смущение девушки и тем заставить ее скрыться.
И в самом деле прекрасна была эта невинная шестнадцатилетняя девушка, уже наделенная, сама того не подозревая, всеми совершенствами женщины.
Большие задумчивые глаза с кротким и немного беспокойным взглядом, цвет кожи слегка смуглого оттенка, правильные черты ее прелестного лица, пунцовые губки, которые, раскрываясь при звонком смехе, обнаруживают двойной ряд ослепительной белизны зубов; благовонным облаком вокруг нее развеваются иссиня-черные волосы, чрезвычайно тонкие, которыми она с легкостью вся могла бы закрыться с ног до головы; ее стройный, округленный и грациозно гибкий стан, голос, мелодичный, как пение птиц, обаятельная гармония ее изящных очертаний — словом, все соединялось, образуя в целом образ самой пленительной красоты, когда-либо выпадавшей на долю дочери Евы.
С минуту краснокожий смотрел на чудного ребенка умиленным взглядом, потом нежно привлек ее в свои объятия, в которых она укрылась, точно перепуганная горлица, и, поклонившись своим гостям с учтивостью, гордой и величественной, сказал с достоинством:
— Представляю вам свою дочь. Авантюристы молча поклонились.
— Зачем ты пришла, несмотря на мой запрет? — опять обратился краснокожий к дочери, напрасно стараясь придать своему голосу строгость.
— Мне очень хотелось скорее обнять вас, — ответила она в замешательстве, — и потом еще…
— Что же еще? — спросил он, видя, что она замялась.
— Я хотела узнать ваши распоряжения.
— Мои распоряжения? — удивился он.
— Да, насчет гостей.
— Вот оно что, — с улыбкой сказал он. — Но мне нечего распоряжаться насчет этих сеньоров, так как они уезжают через десять минут.
— А! — вскрикнула она, украдкой взглянув на посетителей.
— Да, Аврора, моя милая, и я пойду с ними.
— И вы уходите! — вскричала она огорченно. — А я?
— Что ты?
— Разве я должна оставаться здесь одна?
— Одна? Ни в коем случае. Кажется, Силах, Камиш и Тораб могут надежно оградить тебя от всякого беспокойства и защитить в случае необходимости. Это преданные слуги.
— Разумеется, отец, но вас-то не будет и, простите, мне страшно.
— Ты сумасбродна и избалована моей любовью, Аврора. Я был чересчур мягок по отношению к тебе.
Но заметив слезы в глазах девушки, он поспешил прибавить:
— Полно, не плачь, дитя, я не могу остаться, но будь спокойна, скоро я вернусь, мое отсутствие не продлится долго.
— Дай-то Бог, отец! Эта хижина стоит так уединенно, а между тем в лесу столько незнакомых людей!
— Успокойся, говорю тебе, твои страхи нелепы. К тому же, если кто-либо из этих презренных посмеет подъехать на расстояние выстрела к нашей хижине, ему пустят пулю в голову. Я в особенности приказал слугам наблюдать за Каскабелем. Если этот негодяй опять станет бродить тут поблизости, как он, по-видимому, взял в привычку, то с ним, не сомневайся, сведут счеты! Повторяю, не опасайся ничего.
— Каскабель! — пробормотала девушка с движением ужаса.
— Ни слова больше, дитя, — возразил отец повелительно, — я и так потерял много времени. Поцелуй меня и оставь нас.
Молодая девушка не посмела настаивать, она бросилась с рыданием на шею отца и потом убежала с легкостью птички.
— Это ребенок, — сказал краснокожий голосом, которому напрасно силился придать твердость, — она ничего не знает о жизни и воображает, что все должно идти по ее прихоти.
— Да сохранит ей Бог это неведение как можно дольше! — сказал Мигель Баск. — Она так счастлива!
— Правда, бедное дитя!.. — сказал индеец и вдруг переменил тон. — Следуйте за мной, сеньоры, мы должны были бы сделать уже целых две мили.
— Ну вот! Что за спешка? Да, наконец, мы скоро нагоним упущенное время.
Они направились за проводником к густому перелеску, посреди которого молодой красивый краснокожий держал под уздцы двух великолепных лошадей в богатой испанской сбруе.
— Вот вам лошади, — сказал Хосе.
— Какие превосходные животные! — не мог удержаться от восхищенного восклицания дон Фернандо.
— Вы еще больше оцените, когда узнаете их достоинства, — заметил вождь.
Авантюристы вскочили в седло.
Хосе о чем-то тихо говорил несколько минут с молодым индейцем, после чего тот почтительно склонил голову, приложил руку к сердцу и одним прыжком скрылся в кустах.
— В путь! — сказал вождь, став во главе небольшого отряда.
Наконец все двинулись по тропинке, едва проложенной дикими зверями, которая тянулась вдоль холмистых берегов речки.
Картины природы, суровой, спокойной, дикой и величественной, сменяли одна другую, подобно исполинскому калейдоскопу, перед глазами восхищенных путников.
Нигде не было видно признаков грубого вмешательства человека.
Эта великолепная страна со своими тысячелетними лесами, с лугами, покрытыми высокой травой, осталась точно такой, какой вышла из рук Творца.
Действительно, почва под ногами путешественников была девственно свежей и абсолютно нетронутой.
Порой при звуке их шагов из-за кустарника выглядывала с беспокойством лань и тут же убегала в испуге; самые разнообразные птицы с ярким оперением мелькали повсюду, некоторые лениво качались над волнами речки, едва подернутой легкой рябью от прихотливого ветерка.
Повсюду, куда доставал глаз, царила девственная природа, нигде не было заметно следов рук человеческих и присутствия людей, хотя они не могли быть далеко, так как местность, где находились путешественники, была в то время одной из богатейших и могущественнейших испанских
колоний на американском континенте; к тому же Панама на Тихом океане и Чагрес на Атлантическом океане соединялись путем очень оживленным, потому что между двумя этими портами пролегала Золотая тропа, по которой перевозили несметные богатства Нового Света.
По требованию проводника авантюристы пустили лошадей крупной рысью, а между тем индеец, выступая своим скорым, свойственным краснокожим шагом, не отставал от них, ничуть не напрягаясь при этом и постоянно держась впереди, по-видимому нисколько не тяготясь таким быстрым ходом.
Мигель Баск под влиянием лучей полуденного солнца, отвесно падавших ему на голову, и арабского седла, на котором он удобно устроился, скоро заснул.
Напрасно дон Фернандо будил его несколько раз и силился завязать разговор, ответом ему было лишь короткое и невнятное мычание. Наконец он и этого добиться не смог, а вместо того раздалось храпение, сила звука которого не уступала гудению севильского церковного органа в воскресный или праздничный день.
Потеряв всякую надежду на успех, дон Фернандо отказался от попыток вступить в разговор с таким упорным спящим, но так как он принадлежал к числу людей, никогда не засыпающих, если вынашивают в голове важные замыслы или им поручено дело не только трудное, но и опасное, то решил оставить в покое товарища, не отвечающего ему, и расспросить проводника, чтобы извлечь из него полезные сведения, которые впоследствии, вероятно, могли бы им пригодиться.