Мексиканская месть - Эмар Густав. Страница 7

— Вы обманываете меня, Альбино, — сказала она.

— Я, Марцелия?

— Да, у вас есть проекты, которые вы желаете скрыть от меня.

Он склонил голову и не ответил.

— Я знаю все, — возразила она, — я стояла там за этой дверью и все слыхала.

— Что вы знаете? — воскликнул он.

— Я говорю вам — все! Дон Маркос рассказал вам грустную историю, не правда ли, мой друг? Эту историю знают многие, но не смеют громко рассказывать ее, и рассказывают ее не иначе как заперши двери и окна; их изложение отличается от рассказа дона Маркоса некоторыми подробностями, — добавила она грустно.

— Что хотите вы сказать этим, Марцелия, я боюсь понять вас! — воскликнул он, сопровождая свое восклицание жестом ужаса.

— Мы переговорим об этом после, друг мой; я также расскажу вам эту ужасную историю, и, может быть, вы найдете, что мой рассказ отличается от того рассказа, который вы слышали сегодня вечером. Но мы не имеем времени, дон Маркос спит чутко, он может проснуться; не следует, чтобы он застал нас вместе.

— А ежели бы он пришел теперь?

— Я предвидела эту случайность; Линдо предупредит меня вовремя. Альбино, вы неблагоразумно поступили, приняв приглашение человека, которого вы не знаете и расположение которого к вам не такое дружеское, как он притворялся. Альбино, берегитесь, он ваш враг!

— Мой враг? Вы ошибаетесь, Марцелия; что могло внушить ему гнев против меня?

— Я этого не знаю; но я уверена в том, что я говорю вам. Я чувствую, что я вас люблю, Альбино, меня предупреждает моя любовь: сердце никогда не обманывает.

— Ах, Марцелия! Чего могу я опасаться, ежели вы любите меня?

— Эти слова неосновательны, друг мой. Верьте моей прозорливости; я знаю, на что способен дон Маркос. Поверьте мне, будьте осторожны; я повторяю вам, что он ненавидит вас.

— Милая Марцелия, пусть он ненавидит меня; но, в таком случае, пусть же и он бережется, потому что я не ребенок, клянусь вам, и как только я замечу его измену…

— Нет, — перебила она его с живостью, — не так: этот человек и труслив, и хитер; поразите его его же оружием.

— Я постараюсь, но это будет для меня очень трудно. Признаюсь вам, Марцелия, я не привык прибегать к подобным средствам.

— А между тем, увы, мой друг, это необходимо, и ваша неосторожность поставила нас в весьма опасное положение; разве мало было того, что вы приняли его приглашение; к чему вы согласились уехать с ним в эту ночь?

— Марцелия, я сам настоял на этом.

— Вы так думаете, — возразила она, с грустной улыбкой. — Вы не заметили, с какой дьявольской ловкостью он сказал вам о своем отъезде и, так сказать, вынудил вас сделать ему бессознательно предложение ехать с ним.

— Это правда, — сказал молодой человек, задумываясь, — но какая цель у этого человека? Чего нужно ему от меня?

— Это секрет между демоном, его вдохновляющим, и им. Собственно, на вас он, может быть, не сердится, и, вероятно, если бы вы не обратили на меня вашего внимания, он и не подумал бы вредить вам.

— Марцелия! Вы говорите загадочно!

— Это правда, друг мой; к несчастью, в настоящее время я не могу говорить яснее; знайте только то, что до вас за мною ухаживали двое молодых людей. Я не обращала никакого внимания на их ухаживания. Они не нравились мне — ни один, ни другой. Не хмурьте так бровей, Альбино; клянусь вам, что вы первый проложили себе путь к моему сердцу. Я вас люблю, я никого еще не любила и никого не буду любить, кроме вас.

— О, благодарю, благодарю вас, Марцелия! — воскликнул Альбино, падая к ее ногам и осыпая горячими поцелуями ее руки, которых она не отнимала.

— Ну, верите ли вы мне теперь? — сказала она с обаятельной улыбкой.

— Марцелия, я никогда не сомневался в вас!

— Но позвольте мне досказать вам мой рассказ. Оба эти юноши, о которых я говорила вам, внезапно исчезли, и никто не мог узнать, какой смертью погибли они; полуобглоданный игвамами труп одного из них был найден в зеленой лагуне, другой был отыскан в Маль Пасо; пуля раздробила череп его.

Кто убил их? Этого никто не мог узнать. Теперь я повторяю вам в последний раз — будьте осторожны! Они тоже были дружны с доном Маркосом; он принимал в них живейшее участие. И заметьте то, что только благодаря его розыскам найдены были их трупы.

— Боже мой! — произнес с испугом молодой человек. — Если я не ошибаюсь, то этот человек чудовище!

— Тише!.. — произнесла она, приложив палец к своим губам. — Молчите и бодрствуйте, Альбино, я не могу ничего более сказать вам.

И сделав последний прощальный знак, она легко выпорхнула в полуотворенную дверь, которая тихо заперлась за ней.

— О! — произнес молодой человек. — Тут кроется ужасная тайна. Бедная Марцелия! Как сильно должна она страдать у этого человека; ей выпало на долю постоянно жить у него, улыбаться ему и поминутно трепетать при его адском взгляде.

Он подошел к койке и лег; но не для того чтобы заснуть, а для того чтобы хорошенько, на свободе, обдумать, не боясь нападения своего страшного хозяина, средство разрушить его планы и изобличить его.

Глава IV

По полям

Контрабанда получила громадное развитие на берегах мексиканских обоих океанов, в особенности же она приняла невероятные размеры на Тихом океане вследствие отдаленности и почти невозможного контроля.

Эта тайная промышленность контрабандой началась в Мексике очень давно; она процветала уже во время строгой администрации испанских вице-королей, которые тщетно предпринимали строжайшие меры ежели не к искоренению ее, что они признали невозможным, то к ее ограничению.

Война за независимость, продолжавшаяся пятнадцать лет, еще более усилила контрабанду и дала ей возможность утвердиться на прочных основаниях, на которые она и теперь еще опирается в некоторых частях материка, открыто и заведомо всем.

В тех местах, в которых контрабандисты принимают некоторые предосторожности и работают только ночью, они делают это не потому, чтобы они признавали, насколько их торговля неправильна и беззаконна и что им приходится укрываться со своими проделками; нет, это только потому, что таможенных чиновников довольно большое число и, следовательно, они сильнее преследуют контрабандистов и взимают львиную долю в экспедициях, к которым они присоединяются.

Так, около Сигвантанейоского порта, вследствие некоторых стычек между таможенными надсмотрщиками и контрабандистами, из-за дележа добычи после выгодной экспедиции между обоими партиямипроизошел полный разрыв, и с тех пор они находились во враждебном между собою отношении.

Между ними происходили частые ссоры, тем более что дон Маркос, которого все контрабандисты единодушно признали своим предводителем, во-первых, вследствие его бесспорной храбрости, и, во-вторых, потому что он был прекрасный моряк и мог в самую темную ночь и сквернейшую погоду нагружать и разгружать корабль, и что дон Маркос питал глубочайшее отвращение к своим противникам и нисколько не старался скрывать от них планов своих экспедиций, которые, мы должны согласиться, удавались сорок раз из пятидесяти, благодаря его энергической инициативе и умным распоряжениям.

Эти постоянные успехи бесили таможенных по той простой причине, что вследствие их недосмотра им приходилось довольствоваться самой скудной долей, то есть почти ничем.

Управляющий таможней в особенности находился в том состоянии отчаяния, которое доводило его почти до бешенства, и тысячу раз клялся он, не приведя своей клятвы в исполнение, что при первой встрече дон Маркос погибнет от его руки.

Люди, которым угрожают, живут долго, гласит пословица. Дон Маркос, не обращая внимания на бешеную злобу достойного администратора таможни, мирно продолжал свои операции, довольствуясь вместо всякого мщения тем, что на следующий день посылал своему врагу заявление соболезнования так насмешливо, что тот бесился.

Около часу дон Маркос вошел в комнату, в которой дон Альбино притворился спящим; при шуме растворившейся двери он вскочил на своей койке.