Путь шута - Бенедиктов Кирилл Станиславович. Страница 10

— Сколько бойцов в квартале Серра?

— Я не знаю, эфенди, — ответил Ардиан, стараясь говорить внятно — несколько выбитых зубов и рассеченная носком чьего-то ботинка губа делали это настоящей проблемой. — Я видел только патрульных: десять человек.

— Мальчик, — в голосе Скандербега звенела сталь, — я предупреждал тебя, что случится с твоей семьей, если ты не выполнишь мой приказ. Скажи мне, только по совести, ты его выполнил?

— Нет, эфенди.

— Ты подвел свою семью! — рявкнул Хризопулос. — На первый раз я прощаю твоих родных, но не тебя. Ты получишь хорошую порку. Может быть, она научит тебя выполнять приказы командира. — Он наклонился над маленьким Ардианом, страшный, огромный, как поросший черным кустарником утес. — Я прикажу своим телохранителям всыпать тебе двадцать плетей. Надо бы все сорок, но ты такой хилый, что не выдержишь и половины.

— Эфенди Скандербег, — сказал Ардиан, удивляясь тому, как четко на этот раз прозвучали его слова. Хотя чему удивляться — это не он, это Сила, обитавшая между звезд, говорила сейчас с Хризопулосом. — Я не хочу и не умею шпионить. Но я могу сделать кое-что другое. Дайте мне оружие, и я убью людей Хашима Тачи.

Он ожидал, что великан засмеется, но тот, как ни странно, воспринял его слова как должное. Кивнул громиле-черногорцу:

— Петр, дай ему пушку.

Охранник, ухмыляясь, выщелкнул обойму из своего огромного пистолета и протянул его мальчику. Ардиан схватил пистолет обеими руками, но тот оказался таким тяжелым, что длинное черное дуло, не отрываясь, смотрело в пол.

— Как ты думаешь, мальчик, — спокойно спросил Скандербег, — сколько людей Тачи ты сможешь убить из этого пистолета?

— Нисколько, — честно ответил Ардиан. — Но я ведь не пистолет у вас просил, эфенди. Мне нужны гранаты, старые гранаты с пороховым капсюлем.

На этот раз Хризопулос все-таки удивился. Сервомоторчик, укрытый в протезе левой руки, зажужжал, как потревоженная пчела, титановые пальцы принялись сжиматься и разжиматься с легким пощелкиванием.

— Ты понимаешь, что, кинув даже одну гранату в бойцов Тачи, ты подпишешь приговор не только себе, но и всем обитателям твоей рруги?

— Понимаю, эфенди. Пожалуйста, не спрашивайте, как я собираюсь убить людей Тачи. Просто дайте мне гранаты.

— Упрямый щенок, — хмыкнул черногорец.

Скандербег осуждающе посмотрел на него.

— Петр, выдай ему две русские гранаты — у нас они должны где-то валяться. Поаккуратней с ними, парень, постарайся не взорваться, пока не выйдешь за пределы этого дома. И помни, что каждая из них стоит пятьдесят евро. Если ты не справишься, я спрошу не только с тебя, но и с твоей семьи.

Гранаты оказались что надо — старые, примитивной конструкции, как раз те, что описывались Свободными Оружейниками Эшера как опасное и ненадежное оружие, часто взрывающееся в неосторожных руках.

Ардиан готовился два дня. Немало времени ушло на испытания — кульки, набитые порохом из китайских петард, взрывались то слишком рано, то слишком слабо, не давая возможности определить оптимальную глубину закладки. Когда эту проблему наконец удалось решить, встал вопрос, когда проводить саму закладку. Рекогносцировка местности заняла еще сутки — все это время Ардиан появлялся дома лишь для того, чтобы перекусить, и больше всего опасался встретить кого-нибудь из людей Скандербега, которые со словами «Заждались тебя твои розги» потащат его в особняк за забором. К счастью, все обошлось, и холодным туманным утром Ардиан выскользнул из дома, бережно прижимая к груди брезентовый рюкзачок с завернутыми в старые газеты гранатами.

Он уже знал, что патруль напротив памятника Энверу Ходже дежурит далеко не круглосуточно. Конечно, большую часть дня кто-то из подростков там болтался; частенько жгли костер и ночью, но уже в начале четвертого утра последние стражи покидали руины дома, оставляя охрану границ квартала на произвол судьбы. В пять часов Ардиан тенью прокрался мимо изуродованного Ходжи, прополз через невидимый с улицы лаз под стеной и оказался перед остывшим кострищем, вокруг которого были разбросаны пустые консервные банки и бутылки из-под акваконцентрата. Вытащил из рюкзачка маленькую детскую лопатку и принялся за работу.

Тренировки с петардами позволили ему выкопать яму требуемых размеров меньше чем за десять минут. Пора было переходить к самой ответственной части операции, и тут у Ардиана начали бешено трястись руки. Он замотал головой, вцепился зубами в тыльную сторону ладони — тщетно. Откуда-то накатил черный, застилающий глаза страх. Он представил себе, что произойдет, если его обнаружит здесь кто-нибудь из людей Тачи. Ардиану захотелось отбросить подальше сумку с гранатами и бежать, бежать что есть сил и без оглядки.

В этот момент он вспомнил леденящее прикосновение Силы и устыдился своей трусости. Дрожь в руках прошла так же неожиданно, как и началась. Он аккуратно развернул газеты и уложил гранаты в ямку капсюлями друг к другу. Засыпал тонким слоем песка и остывших угольев, разровнял землю обгорелым прутиком из-под шашлыка, придирчиво осмотрел кострище. Убрал лопатку и газеты обратно в рюкзак и, стараясь ступать по битому кирпичу, чтобы не оставлять следов на песке, выбрался из разрушенного дома.

Он вернулся домой в предрассветных сумерках, никем не замеченный, проскользнул в свою комнату и забрался в кровать. Тут страх вновь настиг Ардиана — и на этот раз отделаться от него оказалось куда сложнее. Закрывая глаза, он видел бандитов Хашима Тачи, врывающихся в дом, палящих в потолок из огромных черных пистолетов, требующих выдать им убийцу своих товарищей. Родители пытались защитить его, но главарь бандитов наклонялся, вытаскивал из-под кровати брезентовый рюкзачок и вытряхивал на пол детскую лопатку со следами кирпичной крошки и золы от костра. А потом над Ардианом склонялись страшные, перемазанные кровью и копотью лица, вокруг него смыкалось кольцо плотных, одетых в камуфляж фигур, и тяжелые армейские ботинки начинали с хрустом крушить ему ребра…

Едва дождавшись ухода родителей — отец сутками дежурил на акведуке, а мать стирала белье в богатых кварталах Тираны, — он тщательно вымыл лопатку и спрятал ее в сарайчике для садового инвентаря. Избавившись таким образом от самой главной улики, Ардиан вдруг понял, что ему до смерти хочется увидеть, как взлетят на воздух патрульные Хашима Тачи. Он, конечно, не знал тогда, что его подсознание стремится таким образом компенсировать унижения последних дней. Просто сказал себе, что, пока не увидит своими глазами, как сработала его ловушка, не сможет до конца избавиться от страха. А страх — вот это он уже знал наверняка — мешал ему общаться с Силой.

Горький опыт первой вылазки в квартал Серра навсегда отучил Ардиана лезть напролом. Он спустился в один из заброшенных бетонных куполов — там жутко воняло сточными водами, поэтому никому не пришло в голову использовать его под овощехранилище — и по склизкому, заросшему отвратительной плесенью лазу пробрался в подвал того самого здания, стена которого в свое время обрушилась на БТР «голубых касок».

В разрушенной части дома никто не жил, и Ардиан без особых приключений преодолел четыре лестничных пролета от подвала до квартиры на втором этаже, откуда прекрасно просматривалась площадь с монументом. Устраиваясь на бетонном крошеве перед торчащими прямо из остатков стены прутьями арматуры, он подумал, что, будь он умнее, начал бы разведку вражеской территории именно отсюда. Что ж, на ошибках учатся.

Ждать пришлось долго. Парни из банды Тачи уже прохаживались по площади, заигрывая с девчонками и устраивая понарошечные поединки. Высокий тощий пацан с бритым лбом и длинной косой на затылке вертел перед собой велосипедную цепь, демонстрируя нешуточное мастерство. Цепь посверкивала на солнце, сплетая вокруг бритого замысловатый узор. Ардиану казалось, что он слышит свист рассекаемого воздуха. Костер никто не разжигал — несмотря на ранний час, в воздухе чувствовалась предгрозовая жара.

Гроза могла разрушить все планы Ардиана. Летом на восточном побережье Адриатики дожди шли не часто, но если такое все же случалось, то последствия бывали самыми неприятными. Отец как-то рассказывал ему, что далеко на юге, в Индии, произошла страшная катастрофа, отравившая и воду, и воздух. Почему воздух отравили в Индии, а ядовитые дожди шли у них, Ардиан так и не понял, но дела это не меняло. Попасть под дождь означало как минимум лишиться волос — из-за этого, кстати, половина детей Тираны круглый год ходила бритой налысо, — но случалось, что застигнутые ливнем где-нибудь на открытой местности заболевали куда серьезнее и даже умирали от злокачественного фурункулеза. Даже самые тупые быки из банды Тачи не стали бы рисковать своим здоровьем, неся вахту под проливным смертоносным дождем. Костер так и не разожгут, подумал Ардиан, дождь промочит землю и выведет из строя ненадежные пороховые капсюли. Ловушка не сработает, никто из патрульных не погибнет — что ж, может быть, это и к лучшему. Но Скандербег потребует объяснений, а потом прикажет выпороть его без всякой жалости и предъявит счет на сто евро, а это целая куча денег, куда больше, чем Ардиан видел за всю свою жизнь.