Путь шута - Бенедиктов Кирилл Станиславович. Страница 16

Моряк стоял над писсуаром спиной к Ардиану. Закрыть дверь кабинки он не удосужился.

— Эй, синьор, — негромко позвал его Ардиан. Джеронимо повернул голову так быстро, словно ожидал, что его окликнут. Впрочем, если он и рассчитывал кого-то увидеть, то явно не Ардиана.

— Нет, мальчик, — сказал он по-албански. — Нет, уходи. Мне ничего не нужно…

Потом он увидел в руках Ардиана пистолет и открыл рот, чтобы закричать. Ардиан дважды нажал на спусковой крючок.

«Глок» стреляет мягко и достаточно негромко. К тому же гремевшая в зале музыка наверняка заглушила выстрелы. И все же в тот момент, когда голова моряка откинулась вбок и назад, ударившись о белый, исписанный яркими фломастерами кафель, Ардиан с необычайной ясностью почувствовал, что совершил ошибку.

Возня в соседней кабинке прекратилась. В этом не было ничего страшного — Ардиан мог побиться об заклад, что в ближайшие десять минут оттуда никто носа не высунет. Ошибка крылась не в том, что он ликвидировал клиента в присутствии посторонних — эти, в кабинке, все равно ничего не видели, — а в чем-то другом. Он посмотрел на сползающее на пол тело Джеронимо — мертвый моряк словно бы пытался присесть на край унитаза, но вместо этого бесформенным мешком оседал между ним и металлической стеной кабинки. Кровь медленно стекала по белому кафелю, скрывая под собой разноцветные граффити завсегдатаев «Касабланки». Скоро на полу образуется липкая красная лужица, возможно, что-то протечет в соседнюю кабинку, и тогда закрывшиеся там педики поднимут крик. Нужно было уходить, и быстро.

Он подхватил мусорную корзину, подтащил к окну, перевернул и ловко, как обезьяна, вскарабкался на нее. Теперь до окна оставалось буквально рукой подать — подтянуться, ввинтиться в форточку и выбраться в закрытую решеткой нишу. Ардиан приготовился исполнить обдуманный еще накануне акробатический трюк… и вдруг услышал голос.

Не делай этого.

Он замер, балансируя на неустойчивой корзине. Так могла бы говорить Сила… но Сила никогда не давала ему советов, если он не просил ее об этом. Что же тогда? Голос звучал у него в ушах так явственно, словно его обладатель стоял у него за спиной… и голос этот, без всякого сомнения, принадлежал девушке.

Ардиан затравленно огляделся, едва не свалившись при этом с корзины. Никого; перепуганные педики затаились в своей кабинке, тихие, как мыши, спрятавшиеся от кошки. Он еще раз бросил взгляд на спасительное окно.

Не делай этого.

Ардиан выругался, спрыгнул с корзины и пинком отшвырнул ее в угол. Конечно, ничего не стоит уйти через нормальный выход, как всегда поступают киллеры в голофильмах, но риск попасться возрастет многократно. Может быть, кто-нибудь уже стоит в ожидании перед запертой дверью туалета… хотя нет, в этом случае в дверь наверняка колотили бы. Ардиан в два прыжка преодолел расстояние до двери и потянулся к задвижке.

Избавься от пистолета.

Вот дьявольщина! Ардиан знал, конечно, что профессионалы часто оставляют свое оружие на месте преступления. Но «глок» был его любимым пистолетом, почти другом. Бросить его здесь, в грязном сортире бара для педиков, означало предать их дружбу. К тому же без оружия Ардиан уже давно чувствовал себя голым.

Избавься от пистолета. Быстро. И сотри отпечатки пальцев.

Если бы не звучавшая в этом голосе знакомая хрипотца, Ардиан ни за что не послушался бы его. Но так могла говорить только Мира, а Миру он любил сильнее, чем свой пистолет.

Он действовал молниеносно, не задумываясь над тем, что делает. Вырвал из заменявшего умывальник стального бочонка пропитанную спиртом салфетку, протер гладкую пластиковую поверхность «глока». Чуть не плача от обиды и жалости, бросил пистолет на громоздившееся в углу кабинки мертвое тело Джеронимо.

Теперь уходи. Немедля.

Долго уговаривать Ардиана не пришлось. Он выскочил в коридор и отшатнулся от надвигавшегося прямо на него человека с белыми, сверкавшими в свете ламп волосами. Человек протянул руку и крепко ухватил его за плечо.

— Ну что, дождалась своего приятеля, крошка?

Страх парализовал Ардиана. Если бы он не бросил «глок» в туалете, крашеный живо узнал бы, кто из них двоих девочка. Но безоружный, Ардиан был почти беспомощен. Крашеный весил под сто килограммов, здоровенный боров с красными, налитыми кровью глазами. Два часа назад глаза у него были нормальными, похоже, за это время он здорово надрался. Что ж, может быть, это шанс…

— Похоже, приятель твой нашел себе подружку посговорчивей, — хмыкнул крашеный, подталкивая Ардиана обратно к двери, из которой тот вышел. — Но дядя Сали не даст тебе умереть от горя, крошка. Пойдем-ка со мной, я покажу тебе, что такое настоящая любовь…

Ардиан попробовал лягнуть его коленом между ног, но дядя Сали, похоже, даже не почувствовал этого. Он легким движением завернул ему руку за спину и, распахнув ногой дверь, втолкнул в туалетную комнату.

Тут мало что изменилось. Центральная секция по-прежнему была закрыта, из дальней торчал черный ботинок Джеронимо. Крашеный, что-то довольно урча себе под нос, повлек Ардиана в ближайшую открытую кабинку.

Тогда Ардиан отчетливо осознал, что голос, который он слышал, предал его. Это не Мира говорила со мной, обреченно подумал он, Мира не стала бы мне лгать… Почему-то именно в этот момент он вспомнил ее слова, сказанные в миг расставания: «Если хочешь, приходи вечером. Я буду одна» — и понял, что они означали. Ему хотелось завыть — не звать на помощь, это было бесполезно, все равно грохот музыки заглушал любые вопли — просто завыть, как делают брошенные собаки. Спасение находилось совсем рядом, в каких-то пяти метрах, его верный «глок» с оставшимися шестью патронами в обойме ждал, когда Ардиан одумается и вернется за ним, но туша дяди Сали загораживала дверной проем кабинки, не оставляя ему другого выхода, кроме как пятиться назад, все глубже и глубже, и он пятился и пятился, пока наконец не уткнулся ногами в край унитаза. Крашеный легонько подтолкнул его жирным кулаком в грудь, Ардиан качнулся назад и сел на унитаз. Только теперь он почувствовал запах, царивший в туалетной комнате, — запах мочи, экскрементов, блевотины, страха, крови, порохового дыма… запах смерти. Дядя Сали, ухмыляясь, расстегивал штаны — его толстые волосатые пальцы возились с «молнией» в каких-то десяти сантиметрах перед лицом Ардиана. Невежество Ардиана в вопросах секса не было таким уж дремучим, чтобы намерения крашеного остались для него загадкой. Последний шанс, подумал он, это мой последний шанс…

Когда «молния» наконец уступила напору, Ардиан наклонил голову и резко рванулся вперед, пытаясь проскользнуть между ног дяди Сали. С полуспущенными штанами ловить худого и шустрого мальчишку не так-то просто — крашеный едва не упустил свою добычу, но в последний момент сграбастал Ардиана за край куртки. Ардиан не успел выпутаться из рукавов — его швырнули обратно на унитаз, потная волосатая ладонь с размаху ударила его по лицу, и глаза тут же заволокло пеленой слез. Сквозь слезы он смутно различил, как дядя Сали приспускает трусы, извлекая на свет бесформенный красно-фиолетовый огузок, и приготовился к самому худшему. Потом за спиной крашеного что-то мелькнуло, в него вцепились чьи-то руки в черных перчатках, и напрягшуюся в бесплодной попытке сопротивления тушу дяди Сали отбросило назад. Ардиан тут же кинулся в освободившийся просвет — кинулся неосознанно, не вполне понимая, что делает, подгоняемый лишь одним желанием — оказаться как можно дальше от туалетной комнаты бара «Касабланка». И угодил в железные тиски.

— Стоп, стоп, стоп, — произнес чей-то голос с сильным иностранным акцентом. — Погоди-ка, малыш, не торопись. И не дергайся так, тебе уже ничего не грозит.

Ардиан, все еще судорожно вздрагивая, проморгался и посмотрел на того, кто крепко держал его за предплечья. Перед ним сидел на корточках молодой офицер в форме миротворца Совета Наций — камуфляж «день-ночь», нагрудный шеврон с восходящим солнцем, лихо заломленный набок голубой берет. Короткие темные волосы, убегающий от брови к виску тонкий белый шрам, глаза цвета черного бархата, волевой подбородок. Взгляд офицера был цепким, но вполне доброжелательным. Ардиан глубоко вздохнул и вдруг, неожиданно для себя, заплакал.