Морские титаны - Эмар Густав. Страница 27

Мгновенно все протянули ему руки.

— Я не могу обнять вас всех, — продолжал он, — поэтому обниму своего брата-матроса.

Флибустьеры обнялись при исступленных рукоплесканиях своих товарищей.

— Теперь я жду ваших приказаний, адмирал, — сказал Лоран немного погодя.

— Нужно отправляться, и чем скорее, тем лучше, — ответил Монбар.

— Не пройдет и часа, как я буду в дороге.

— Необходимо быть у форта на восходе солнца.

— Буду.

— Двести валла-ваоэ, отборных воинов из этого храброго племени, под командой Хосе примкнут к твоему отряду, как и Бартелеми с остальными Береговыми братьями, посланными к индейцам.

— Тем лучше; имея такую поддержку, я ручаюсь за успех.

— Приказываю не открывать огня по форту, пока не завяжется ожесточенного сражения со стороны моря.

— А что относительно остального?

— В остальном действуй по своему усмотрению.

— Спасибо! — с чувством проговорил Лоран, и гордая улыбка осветила его лицо.

— Ты, видно, уже составил себе план, — заметил Монбар.

— Быть может.

— И сообщишь мне?

— Если ты потребуешь; но я предпочел бы ничего не говорить тебе. Ты наверняка засыплешь меня замечаниями, которые поколеблют мою веру в успех. Знай только, что я хочу захватить форт обманом.

— Гм! Трудно это сделать, когда флот станет бомбардировать город.

— Именно на это я и рассчитываю.

— Я уже сказал, что ты волен действовать как хочешь.

— Смотри, лентяй, не засни в сражении, — пошутил Пьер Легран и рассмеялся.

— Приложу все старания, чтобы этого со мной не случилось, — в тон ему ответил Лоран и, склонившись к уху Монбара, прибавил шепотом: — Мне надо сообщить тебе кое-что с глазу на глаз.

— Когда хочешь, брат?

— Сейчас, если можно.

— Пойдем.

Они оставили за столом своих товарищей, которые продолжали пить и курить, и прошли в смежную каюту.

ГЛАВА XI. Какой план составил знаменитый флибустьер, чтобы захватить форт Сан-Лоренсо-де-Чагрес

В тот же день вечером, в девятом часу, громадная зала со сводами, в которую мы уже имели случай вводить читателя, представляла собой еще более странное и необычайное зрелище, чем в первый раз, когда мы ее описывали. Множество индейцев валла-ваоэ переносили в подземелье длинные колья, обтесанные в течение дня буканьерами; другие индейцы навьючивали эти колья на мулов, которых уводили по мере того, как ноша была полна, а на их место подводили других.

Хосе лично наблюдал за этой работой; он помогал и словом, и делом, стараясь, чтобы дело шло живее.

В зале, освещенной словно для пира, множество испанских солдат и офицеров красовались в своих блестящих мундирах. Но по странной особенности, достойной того, чтобы быть отмеченной, эти солдаты бережно и с величайшим усердием упаковывали жалкие лохмотья, засаленные, отвратительные, к которым, казалось, они точно благоговели. А самое странное было то, что все эти люди говорили по-французски — ни одного испанского слова не было произнесено между ними.

Если бы можно было приподнять широкие поля их шляп с перьями, то нашим глазам предстали бы загорелые лица с резкими чертами и огненным взглядом, которые могли принадлежать только буканьерам, тем, кто накануне так беззаботно убивал время в этой самой зале.

Впрочем, если бы и оставалось малейшее сомнение, действительно ли это Береговые братья, стоило только подойти к круглому столу, покрытому зеленым сукном, у которого сидели несколько офицеров в богато расшитых мундирах, и сомнение это рассеялось бы мгновенно: офицеры не надевали шляп, и потому, несмотря на перемену одежды, легко было узнать в них Прекрасного Лорана, Олоне, Мигеля Баска, Бартелеми, Гуляку и многих других.

Откроем теперь причину этого маскарада и способ, которым были добыты испанские мундиры.

Часам к пяти вечера Прекрасный Лоран прибыл в подземелье, ведя с собой двести воинов валла-ваоэ под предводительством Хосе и пятнадцать буканьеров, отряженных несколько дней тому назад под командой Бартелеми для обучения краснокожих, как уже говорилось выше; кроме того, за Лораном следовала вереница мулов, навьюченных тяжелыми тюками.

В этих тюках заключалось все необходимое для полного обмундирования испанских солдат и офицеров, десять барабанов и столько же рожков.

Лоран взял эти вещи у Монбара, который, ни о чем не спрашивая, тотчас исполнил его требование; впрочем, он, вероятно, угадывал мысль Лорана, хотя тот и словом не обмолвился о своих планах.

Когда флибустьеры предпринимали экспедиции против испанцев, они всегда запасались известным количеством

разнообразной одежды — военных мундиров, монашеских ряс, костюмов купца, дворянина и так далее, — которые при случае могли быть весьма полезны.

На адмиральском корабле был огромный запас подобных вещей.

Капитан выбрал то, что считал наиболее соответствующим своей цели, велел уложить отобранное, перевезти на берег и навьючить на мулов.

Вот каким образом триста тридцать буканьеров, включая отряд Бартелеми, превратились в испанское войско.

Вскоре мы узнаем, с какой целью был задуман этот маскарад.

По знаку Прекрасного Лорана Гуляка встал и вышел. Через минуту он вернулся с индейским вождем.

— Вы закончили ваши дела, друг Хосе? — спросил Лоран.

— Все готово, капитан; мулы навьючены и отправлены.

— Прекрасно. За какое время, полагаете вы, мы достигнем форта Сан-Лоренсо?

— За три с половиной часа, самое большее — четыре.

— Однако!

— Дело в том, капитан, что сперва мы должны идти прямиком к Золотой тропе, дороге, которая ведет от Чагреса к Панаме. Весьма важно, если по пути мы наткнемся, как я полагаю, на патрули, разосланные в дозор вокруг форта; в таком случае эти патрули собственными глазами смогли бы убедиться, что мы действительно пришли из Панамы через перешеек.

— Вы правы, любезный вождь. Который час, Мигель?

— Без двадцати минут десять, — ответил тот без промедления.

— Хорошо. Итак, — продолжал капитан, — что, если мы выйдем в десять часов?

— В таком случае мы окажемся не позже двух часов утра у подошвы гласиса. 6

— Именно это нам и требуется. Садитесь возле меня, Хосе.

Вождь повиновался.

Прекрасный Лоран извлек из золотого свистка пронзительный звук.

Мгновенно все разговоры затихли, и Береговые братья молча собрались вокруг стола, за которым сидели их предводители.

Капитан встал и с минуту молча всматривался в эти выразительные лица, в эти грозно сверкающие глаза, устремленные на него с жадным любопытством; потом он поклонился и заговорил голосом твердым и звучным:

— Братья, настало время действовать! Радуйтесь, через несколько часов мы сразимся с нашим непримиримым врагом.

Гул, подобный отдаленному грому, пробежал по рядам флибустьеров и тотчас замер; он показал капитану, какое живое сочувствие вызвали в сердцах присутствующих его слова.

— Узнайте же, братья, — продолжал Лоран, — какое поручение возложено на нас и каким образом я намерен его исполнить. Вы не из тех наемных солдат, от которых командиры вынуждены скрывать ожидающие их опасности, чтоб не лишить их остатков бодрости. Нет, вы люди храбрые, вы — Береговые братья, те, кого волнует только одно: чтобы опасность соответствовала бы их неукротимому мужеству. На этот раз, полагаю, вы останетесь довольны: то, что мы попытаемся исполнить, до того безумно и неосуществимо, опасность, которой мы будем подвергаться, до того грозна и велика, что одни только Береговые братья в состоянии взглянуть на нее хладнокровно и надеяться на успех, который в глазах каждого здравомыслящего человека просто невозможен. Как видите, я говорю с вами ясно и как нельзя более откровенно. Намеки, предписываемые необходимостью в разговоре с людьми другого закала, льстивая ложь и откровенный обман по отношению к вам были бы кровной обидой. Чтобы отдаться делу всей душой, без затаенной мысли, вы вправе требовать от ваших командиров не только добросовестности, но и полного доверия. В эту ночь я нуждаюсь в вашем самоотверженном содействии, без колебания, без слабости, без минутного уныния!.. Могу ли я на него рассчитывать?