Морские титаны - Эмар Густав. Страница 40

— Разве вы подозреваете…

— Ровно ничего, но повторяю, мне приятнее иметь дело с вами, капитан. Не откажите же мне в услуге.

— Если вы непременно требуете, я согласен, хотя и должен признаться, что мне это не по душе.

— Пожалуйста!

— Я уже сказал, что не хочу идти наперекор вашему желанию. Итак, приступим к перевозу всего добра на корабль; мы управимся за полчаса.

Он свистнул.

Появились человек восемь матросов.

— За работу! — приказал Тихий Ветерок. — Где, вы говорите, ваши товары?

— В подземелье.

— Слышите, ребята? Ступайте туда и живо перетаскайте все на лодки. И чтобы через десять минут все было закончено.

Матросы вышли.

— Вероятно, вы отправитесь со мной на каравеллу, дон Хесус? — обратился к нему флибустьер, усаживаясь на прежнее место.

— Нет, капитан, я останусь здесь — по крайней мере, на первое время.

— Черт побери! Берегитесь: говорят, эти разбойники свирепы.

— Я и не собираюсь дожидаться их здесь.

— Что же вы намерены делать?

— Вернусь на асиенду дель-Райо, если это возможно, чтобы спасти остальное мое достояние.

— Гм! Дело рискованное. Пожалуй, вы попадете в лапы к этим чертям, а ведь вам известно, как они нежны.

— Необходимо подвергнуться этому риску, капитан: я оставил там еще много драгоценностей, которых ни в коем случае не хотел бы лишиться.

— Я понимаю, но все же на вашем месте я тотчас бы сел на корабль. Впрочем, поступайте как сочтете нужным; я исхожу только из участия к вам, сеньор, опасаясь, как бы с вами не случилось несчастья.

— Благодарю за ваше участие, капитан.

— Что ж, решено! Вы не едете со мной?

— Не могу, — со вздохом ответил асиендадо и прибавил с лицемерным видом: — Ведь моя дочь еще там. Бедняжка с нетерпением ожидает моего возвращения. Не могу же я бросить ее!

— О! В таком случае, сеньор, я не говорю более ни слова — это совсем другое дело! Разумеется, вы должны спешить назад. Но вот что мы сделаем, послушайте меня хорошенько. Вы знаете утес Мертвеца, не правда ли?

— В трех милях отсюда?

— Да.

— И что же?

— Если в течение недели вы управитесь со своими делами, отправляйтесь к этому утесу с вашей дочерью на восьмой день, считая от нынешнего, в девять часов вечера. Заберите с собой и то, что вам удастся спасти из оставшегося на асиенде. Зажгите на вершине утеса костер, и я прибуду за вами на шлюпке менее чем через четверть часа. Весь этот день я буду лавировать поблизости от утеса.

— Вы сделаете это, капитан?

— Сделаю, черт меня побери! Вы славный человек и нравитесь мне. Честные люди — такая редкость в наше время! — заключил Тихий Ветерок с благодушным видом.

— Хорошо, капитан, я принимаю ваше дружеское предложение! — с живостью вскричал асиендадо. — Верьте мне, вы не окажете услуги неблагодарному, даю вам слово!

— Тсс! Дон Хесус, не говорите об этом сейчас; у нас будет еще достаточно времени поговорить на эту тему… Итак, решено, через неделю в девять часов вечера мы встречаемся у подножия утеса Мертвеца.

— Я не премину явиться, капитан.

— И прекрасно. А теперь, когда мы обо всем договорились, позвольте мне проститься с вами, любезный дон Хесус. Я должен немедленно отправляться на судно. Дела, как вам известно, не ждут.

— Поезжайте, капитан, и верьте моей искреннейшей благодарности.

— До свидания, дон Хесус.

— До свидания, капитан.

На другой день каравелла снялась с якоря с утренним приливом.

Корвет «Жемчужина» распустил паруса в два часа пополудни.

А дон Хесус Ордоньес, которого никто в городе не видел, так как он не выходил из Цветочного дома, своим отсутствием не возбудил ничьего удивления: все полагали, что он находится на асиенде дель-Райо. Тотчас после того, как его тюки перенесли на лодки, он вышел тем же подземным ходом и уехал из Панамы, забрав с собой мулов с двумя доверенными погонщиками.

Спустя два дня, часа в четыре пополудни, в город прибыл Прекрасный Лоран. Не имея повода прятаться, он открыто въехал в Панаму, остановился на мгновение у своего дома и в сопровождении двух вооруженных слуг проводил донью Линду к отцу.

Девушка, всегда веселая и оживленная, на этот раз казалась грустной и задумчивой; она была бледна и дрожала.

— Вы нездоровы, сеньорита? — с участием спросил капитан. — Я напрасно не попросил вас войти ко мне и немного отдохнуть. Вы, должно быть, утомились от продолжительного переезда?

— Как вы торопитесь избавиться от меня, дон Фернандо! — ответила девушка с улыбкой, исполненной горечи.

Оторопев от такого неожиданного обвинения, молодой человек с живостью поднял на нее глаза и с изумлением воскликнул:

— Я, сеньорита? Как мне вас понимать?!

— Мужчины никогда ничего не понимают, — прошептала донья Линда. — Я страдаю, сеньор.

— Страдаете? Боже мой! Сеньорита, я в отчаянии от ваших слов! Я вообразил, что вы стремитесь скорее увидеть вашего отца, и…

— Не прочь были скорее спихнуть меня ему на руки!.. Очень благодарна вам, сеньор.

— Каким тоном вы мне говорите это, донья Линда! Чем я имел несчастье прогневить вас?

— Меня прогневить! — повторила она с насмешливой улыбкой. — Ничем, сеньор, только вы ровно ничего не замечаете, так как видите только свою возлюбленную донью Флору. Что ж, это в порядке вещей, на что же я могу претендовать?..

— Что значат эти слова, смысл которых ускользает от меня, ваши упреки, наконец, не заслуженные мной? Умоляю вас, сеньорита, объяснитесь.

— Извините, сеньор, я расстроена, нервничаю, сама не знаю почему. Мне кажется, я как будто в жару. Вы же совершенно хладнокровны… Итак, остановимся на этом, мы никогда не поймем друг друга.

— Однако, сеньорита, я желал бы знать…

— Что? — спросила она, взглянув ему прямо в глаза.

— Причину состояния, в котором вы находитесь. Не скрою, что оно сильно меня тревожит.

— Благодарю за сострадание, — надменно проговорила девушка, — но поберегите его для других, более достойных сожаления, чем я: мне оно не нужно… Впрочем, вот я и дома.

— Ради Бога, сеньорита, не расставайтесь со мной таким образом, скажите мне…

— Мою тайну, не правда ли? — вскричала она со смехом, похожим на рыдание. — Молодая девушка, дон Фернандо, позволяет иногда угадывать свою тайну, но не открывает ее никогда!.. Надо уметь понять, что она хочет сказать, из того, что она говорит. Прощайте, дон Фернандо, благодарю!

Она спрыгнула наземь с легкостью птички и скрылась в дверях дома, прежде чем капитан опомнился от удивления — так поразили его, даже испугали странные слова, похожие на признание в любви.

«Неужели она любит меня?» — пробормотал он про себя.

Он бросил повод слуге, вошел в дом и велел доложить о себе дону Рамону де Ла Крусу.

Тотчас же он был принят.

Когда он входил в одну дверь гостиной, где его ждал губернатор, донья Линда выбежала в другую.

По своему обыкновению дон Рамон принялся рассыпаться в изъявлениях вежливости и горячо благодарить дона Фернандо за то, что тот любезно проводил его дочь до дома.

Капитан дал ему истощить весь запас восторженных похвал. Когда же он наконец, истощив запас красноречия, перевел дух, Лоран заговорил в свою очередь.

Не скрыв ничего, он в мельчайших подробностях поведал о страшных событиях в Пуэрто-Бельо и Чагресе, о том, как были разорены эти два города и о предполагаемом наступлении флибустьеров на Панаму. Наконец, он рассказал о постыдном побеге дона Хесуса, о том, как он бросил свою дочь и донью Линду одних, без всякой защиты, на асиенде дель-Райо, и каким образом он, Лоран, был так счастлив, что смог сопровождать донью Линду до дома и возвратить ее отцу.

Губернатор был буквально сражен страшными известиями, о которых даже не подозревал. Поступок дона Хесуса исполнил его негодования, он поклялся, что заставит его дорого поплатиться за такую низость. Но теперь нельзя было терять ни минуты. Тотчас он велел созвать именитых граждан и отправил верного человека к генералу Альбасейте с просьбой пожаловать к нему немедленно.