Пограничные бродяги - Эмар Густав. Страница 36

Последний, добежав до порога корраля, обернулся к ним лицом, выхватил пистолеты и выстрелил прямо в середину толпы. Затем он вскочил на свою лошадь и, вонзив ей в бока шпоры, исчез за забором.

В ту же минуту сзади раздался страшный удар, земля дрогнула, и вокруг всадника и его обезумевшей от страха лошади посыпался целый град камней и обломков дерева.

Вента дель-Потреро взлетела на воздух, похоронив под своими развалинами наводнивших ее апачей.

В этом и заключалась шутка, которую Ланси пообещал сыграть с индейцами.

Теперь читателю понятно, почему он настаивал на немедленном отъезде Кармелы.

По счастливой случайности ни метис, ни его лошадь почти вовсе не пострадали. Мустанг с дымящимися ноздрями летел как стрела по прерии, беспрестанно понукаемый своим всадником, которому казалось, что за ним кто-то гонится на недалеком расстоянии.

К несчастью, ночь была слишком темна, так что Ланси не имел ни малейшей возможности проверить, насколько справедливы его опасения.

ГЛАВА XIX. Погоня

Читатель найдет, по всей вероятности, средство, употребленное Ланси для того, чтобы отделаться от апачей, чересчур жестоким и скажет, что оно может быть оправдано только крайней необходимостью.

Но оправдать поступок Ланси вовсе не так уж трудно. Дело в том, что во время своих набегов на мексиканские границы Indios Bravos допускают по отношению к попадающим в их руки белым пленникам всевозможные жестокости, давая при этом волю своей ненависти к белой расе.

Ланси, очутившись один в обществе пятидесяти свирепых язычников, находился в чрезвычайно опасном положении, так как индейцы могли сделать с ним все, что им только заблагорассудится. В довершение беды апачи уже успели сильно опьянеть, а в таком состоянии они способны на самую утонченную жестокость из-за одного удовольствия видеть мучения человека враждебной им расы.

Было, впрочем, еще одно обстоятельство, побуждавшее метиса действовать столь беспощадно. Ему во что бы то ни стало нужно было добиться спасения Кармелы, которую вверил его заботам Транкиль, взявший со слуги клятву не щадить собственной жизни ради спасения девушки.

Будучи человеком хладнокровным и аккуратным, Ланси ничего не делал наобум и всегда строго взвешивал все шансы за и против. В настоящем случае метису нечего было терять, так как индейцы заранее обрекли его на смерть. При успешном исходе своего плана Ланси получал возможность спастись, при неудаче ему предстояло умереть, но зато он вырыл могилу для значительного числа своих безжалостных врагов.

Приняв такое решение, Ланси с обычным хладнокровием привел в исполнение свой план. Благодаря присутствию духа он успел вскочить на лошадь и ускакать до взрыва.

Однако этим дело еще не кончилось. Метису внушал сильное беспокойство лошадиный топот, который все время слышался позади, давая Ланси повод думать, что его план не имел желанного успеха, что по крайней мере один из врагов его уцелел и по свежим следам пустился за ним в погоню.

Ланси летел с неимоверной быстротой, беспрестанно меняя направление, чтобы сбить с толку своего ожесточенного преследователя. Но все усилия его были бесполезны, так как неизвестный враг неутомимо скакал за ним по пятам.

Ни один человек, несмотря на всю свою природную храбрость и энергию, не может устоять перед невольным чувством страха, сознавая, что во мраке ночи ему угрожает какой-то таинственный, неуловимый враг. Ночная темнота, царящее в пустыне мертвое молчание, деревья, мелькающие подобно призракам по сторонам бешено скачущего путника, — все это вместе взятое только увеличивает невольный ужас в сердце несчастного, который не имеет даже понятия о размерах угрожающей ему опасности.

Нагнувшись к шее своего коня, Ланси скакал вот уже несколько часов по безлюдной местности, не разбирая дороги и слыша за собой только сухой треск да частый топот скачущей по его следам лошади. Брови метиса были нахмурены, губы его дрожали, на лбу выступил холодный пот.

Самым странным было то, что преследователь оставался, по-видимому, на прежнем расстоянии. Можно было сделать предположение, что таинственный всадник, довольствуясь просто погоней за своим врагом, не хотел его догнать.

Между тем мало-помалу первоначальное возбужденное состояние метиса уступило место спокойному отношению к окружающему. Ночной холод помог Ланси сосредоточиться, привести свои мысли в порядок и вернуть себе обычное хладнокровие.

Придя окончательно в себя, наш герой невольно устыдился своего ребяческого страха, который заглушил в нем на столь долгое время сознание священной обязанности беречь и защищать, не щадя собственной жизни, дочь своего друга, или ту, которую он называл этим именем.

Мысль эта подобно молнии промелькнула в голове метиса и заставила его густо покраснеть, глаза его засверкали, и он на всем скаку остановил лошадь, приняв твердое решение невзирая ни на что разом покончить со своим преследователем.

Мустанг, не ожидавший, что его остановят в самом разгаре бешеной скачки, невольно опустился на колени, испустил жалобное ржание и недвижимо остался в таком положении. В ту же самую минуту затих и галоп невидимого скакуна.

— Э-э! — пробормотал метис. — Дело становится подозрительным.

И выхватив из-за пояса пистолет, Ланси быстро его зарядил.

Но до слуха метиса сейчас же донесся сухой звук курка у пистолета, заряжаемого его противником.

Вместо того чтобы увеличить опасения Ланси, этот шум скорее способствовал их уничтожению.

— Что это значит? — в недоумении спрашивал себя метис. — Быть может, я ошибся? Выходит, что я имею дело не с апачем.

После этого Ланси захотел узнать, с кем ему предстоит встретиться.

— Эй! — закричал он громким голосом. — Кто вы такой?

— А вы? — донесся из мрака чей-то мужской голос, произнесший эти слова столь же решительно, как и метис.

— Странный ответ, — возразил Ланси.

— Не более странный, чем вопрос.

Слова эти были сказаны на прекрасном испанском языке. Теперь метису было уже окончательно ясно, что он имеет дело с человеком своей расы. Он отбросил свой страх в сторону, опустил курок у пистолета и, заткнув его за пояс, добродушно проговорил:

— Вам, senor caballero, как и мне, необходимо перевести дух после нашей бешеной скачки. Не хотите ли отдохнуть со мной за компанию?

— С большим удовольствием, — ответил тот.

— О-о! — воскликнул другой, хорошо знакомый метису голос. — Да это же Ланси.

— Разумеется! — вскричал тот, не помня себя от радости. — Донья Кармела, вот уж не ожидал встретить вас здесь!

Наши герои сошлись вместе. Дело скоро разъяснилось.

У страха глаза велики. И донья Кармела, и Ланси, охваченные одним и тем же паническим ужасом, стремглав неслись все вперед и вперед, не отдавая себе отчета в том, почему они это делают. Их увлекал единственно инстинкт самосохранения — могущественное оружие, которым Бог наградил людей, чтобы дать им возможность избежать опасности в самые трудные минуты.

Разница между нашими героями состояла только в том, что метис спасался от. преследования апачей, тогда как Кармелу страшила мысль о возможности вновь встретиться с ними.

Но судьба покровительствовала молодой девушке. В ту самую минуту, когда при громовых раскатах взрыва она почти в беспамятстве упала с лошади, ей оказал помощь незнакомый ей белый охотник. Последний, узнав из рассказа Кармелы обо всем, что ей пришлось претерпеть, великодушно вызвался проводить молодую девушку до асиенды дель-Меските, где та надеялась найти Транкиля.

Охотник, предложивший свои услуги донье Кармеле, внушал ей невольное доверие своим открытым лицом и благородной осанкой, так что она с признательностью согласилась принять его поддержку, тем более что на каждом шагу рисковала встретиться с шайкой индейцев.

Молодая девушка и ее проводник немедленно пустились в путь по направлению к асиенде, но топот лошади метиса дал им основание думать, что перед ними движется целый отряд врагов. Поэтому они продвигались вперед с крайней осторожностью, заботясь о том, чтобы расстояние между ними и воображаемым неприятелем оставалось неизменным.