Поклонники змей - Эмар Густав. Страница 36

Мы возвратимся теперь несколько назад, чтобы объяснить читателю, что делал Марселен, расставшись с Флореалем-Аполлоном, до свидания с Дювошелем в гроте Черных Гор. Мы оставили его идущим через Артибанитский лес.

Довольный, что счастливо вырвался из рук короля Воду; он быстро шел по лесу, обдумывая, как бы лучше всего исполнить данное ему поручение. Вдруг, недалеко от Леоганской дороги, кто-то окликнул его на креольском наречии.

— Куда ты бежишь, мой милый?

Юноша вздрогнул от радости, узнав голос своей матери.

Действительно, это была она. Зная гораздо лучше сына о тех опасностях, которые грозили ему, старая негритянка не могла удержаться от беспокойства и решила, не говоря никому, идти в Артибанитский лес в надежде встретить там сына.

После первых поцелуев и объятий, которыми обменялись любившие друг друга мать и сын, он посадил старую негритянку возле дерева и стал подробно рассказывать ей о своих делах.

Внимательно выслушав сына и дав ему подкрепиться несколькими глотками водки, которую она принесла с собой, она спросила:

— Что же ты теперь думаешь делать?

— А, право, я и сам не знаю, — нерешительно проговорил юноша, — сама видишь, какое щекотливое положение.

— Положим, — сказала негритянка, — но, все же, не отчаивайся. Знаешь пословицу — «если змея не хочет быть раздавленной, она не должна выползать на дорогу»?

Добрая женщина имела привычку приплетать к разговору, кстати или не очень, поговорки и пословицы.

Откровенно говоря, Марселен ничего не понял из этой пословицы, но не решался сказать это матери, боясь огорчить ее. Последняя улыбнулась.

— Дорогой мой, — сказала она, — знаешь, «собака на четырех ногах, а все-таки не может разом идти по четырем дорогам», Я этим хочу сказать, что нужно быть не только храбрым человеком, но и ловким. Мне хочется дать тебе один полезный совет.

— Говори, мама.

— Постарайся как-нибудь незаметно дойти до Порто-Пренса и там повидай президента Республики!

— Генерала Жефрара! — вскричал юноша с удивлением, смешанным со страхом, который почти все негры питают к представителям высшей власти.

— Его самого. Президент очень добр и желает добра своей родине. Он доступен для всех. Явившись к нему, сообщи без утайки все, что сообщил мне.

— Я не смею, мама!

— Ты должен сметь! Иначе, если он узнает о заговоре от кого-нибудь другого — это случится рано или поздно — тебе несдобровать, так как и тебя заподозрят в этом.

— Правда, мама. Хорошо, я пойду к президенту! — сказал Марселен. — Но как же мне быть с письмом полковнику Бразье?

— Очень просто — отдай его президенту.

— А если Флореаль-Аполлон спросит об ответе?

— Не беспокойся, сынок, Бог надоумит тебя. Он ведь никогда не оставляет честных людей.

— Хорошо, а как быть с поручением Флореаля к барышне?

— Я уже говорила тебе, что ты должен рассказать все президенту, а он сам тебя научит, что делать дальше. Со своей стороны, я беру на себя предупредить об этом нашего господина.

— А ты разве знаешь, где он находится?

— У него нет от меня секретов!

— Правда, глупо было и спрашивать!

— Теперь все?

— Все!

— Так иди же скорее в Порт-о-Пренс, а я подожду тебя на дороге к Черным Горам.

— Прощай, мама, — печально проговорил Марселен.

В своем видении света юноша представлял опасность, ожидающую его в Порт-о-Пренсе, несравненно большей, нежели та, в которой он находился, вступив в общество Воду.

Он нежно обнял мать, как бы не надеясь больше ее увидеть, и бегом отправился к Порт-о-Пренсу. Он уже считал себя погибшим и решил принести в жертву свою жизнь.

Старая негритянка долго следила взглядом за своим сыном. Потом, когда он скрылся из виду, медленно пошла по Леоганской дороге.

Когда она, в свою очередь, удалилась на достаточное расстояние, ветви густого мастикового кустарника, росшего в нескольких шагах от того места, где беседовали мать с сыном, тихонько раздвинулись, и оттуда осторожно показалась голова, затем плечи, и, наконец, выпрыгнул весь человек.

Это был старый Конго Пеле, шпион Воду. Бросив вокруг себя осторожный взгляд, он пробормотал:

— О чем это они так долго разговаривали здесь? Я сильно подозреваю, что эта старая хрычовка наускивала своего сына… Уж не изменил ли он нам?

В это время чья-то тяжелая и крепкая рука опустилась на плечо шпиона. Он быстро обернулся Перед ним стоял Флореаль-Аполлон.

— Ты что тут делал? — спросил он.

— Я подстерегал, — сухо отвечал тот.

— Кого же?

— Марселен и мать о чем-то беседовали здесь!

— О чем же?

— Я не мог разобрать; они разговаривали шепотом.

— Дурак!

— Я разобрал только одно слово: Порт-о-Пренс, а его мать ответила ему: — «хорошо».

— И это все?

— Все!

Флореаль-Аполлон рассмеялся.

— Дурак!

— Почему же?

— Да потому, что я приказал идти Марселену в Порт-о-Пренс, да вообще, Марселен не может быть изменником. Он носит на руке священный знак наших вождей Пурра.

Конго Пеле поднял голову.

— Ты сомневаешься? — спросил его король Воду.

— Нет, но и ты выслушай меня, король! Твое доверие к этому человеку погубит и тебя и всех нас. Я это предчувствую. Еще одно: позволь мне следить за ним,

— С какой целью?

— Я прошу тебя!

— Хорошо, только это напрасно.

— Увидим!

Конго Пеле устремился по следам юноши, а Флореаль-Аполлон направился в лес.

Как ни короток был разговор, но он все же дал возможность Марселену опередить Конго и последний едва ли мог догнать его до прибытия в Порт-о-Пренс.