Росас - Эмар Густав. Страница 55

— Действительно, батюшка, подполковник вас очень любит!

— Я также.

— Какому счастливому случаю я обязан вашим приятным визитом в столь поздний час? — спросил дон Мигель, спешивший прекратить этот обмен взаимными любезностями, так как его беспокойство достигло крайнего напряжения.

— Вот уж действительно, — отвечал подполковник, садясь на стул, предложенный ему доном Мигелем, — случай привел меня сюда, право, черт меня возьми, если час тому назад я предполагал появиться здесь сегодня вечером.

— Что же произошло?

— Представьте себе, сеньор дон Мигель, в дверях дома дона Фелипе Араны я встретил моего кузена, знаете?

— Дона Кандидо? — живо спросил Мигель.

— Кандидо, да, смешное имя! Но это не важно, все-таки он мой родственник. Он выходил от временного министра и смутился, заметив меня, затем он подбежал ко мне, сердечно обнял меня и проговорил: «Я вынужден от дона Фелипе отправиться в дом американского консула, чтобы передать ему письмо Ресторадора законов, поэтому не будете ли вы добры зайти к дону Мигелю дель Кампо? Это вам по дороге, вы скажите ему, что я не вернусь сегодня ночью». Он говорил, что живет здесь, не так ли?

— Да, да, действительно, — отвечал дон Мигель, сбитый с толку и не понявший ничего в этой веренице слов, — благодарю вас, подполковник.

— Подождите, это еще не все!

— Ага!

— Послушайте. «Кстати, — прибавил вдруг мой кузен Кандидо, — уведомите дона Мигеля, что Санта-Калома и Мариньо получили приказ от доньи Марии-Хосефы осмотреть дачу в Барракасе».

— Дачу в Барракасе! — вскричал Мигель с испугом.

—Да.

— В какое время должен состояться этот визит?

— Сегодня же ночью, как уверяет мой кузен Кандидо. Смешное имя! Но он не знает, в котором часу.

— А! — бледнея, прошептал молодой человек.

— Так как мой кузен произвел на меня впечатление отчаянного труса и просил меня дать ему конвой, — продолжал Китиньо, — то я велел двум своим людям проводить его к консулу, а сам поспешно явился сюда, потому что я обещал известить вас тотчас же, как будет получен приказ.

— Благодарю вас, подполковник!

— Не стоит. Ах, да, еще одно слово: не доверяйте Санта-Каломе и особенно Мариньо — я подозреваю, что они имеют дурные намерения относительно сеньоры в Барракасе.

— Вы думаете?

— Я не утверждаю ничего, но на днях слышал кое-что. Я предупредил вас, этого довольно, а вы подумайте, что вам следует делать. Я исполнил свое поручение, мне остается только пожелать вам спокойной ночи и удалиться.

И он встал со своего места.

— Подождите минутку, подполковник, я поеду с вами! — произнес асиендадо.

— Вы, дон Педро?

— Да, я поеду в Сантос-Луарес.

— В этот час?

— Это в двух шагах. Я хочу узнать, по какому праву донья Мария-Хосефа отдает приказы в Буэнос-Айресе, от имени господина Ресторадора или нет?

— Ах, сеньор дон Педро, вы окажете настоящую услугу делу, — вскричал подполковник, — если добьетесь от его превосходительства, чтобы эта сеньора не совала свой нос в наши дела.

— Вот именно об этом я и постараюсь попросить Ресторадора. Эта дама в Барракасе — моя родственница, мой долг помешать тому, чтобы ей докучали.

— Вы правы, сеньор дон Педро, и клянусь вам, что если вы получите приказ Ресторадора, то я исполню его с великим удовольствием.

— Я рассчитываю на ваше обещание, подполковник!

— Это решено, сеньор дон Педро.

— Будьте добры подождать меня минутку, я прощусь со своим сыном и буду к вашим услугам.

— Хорошо, хорошо, не спешите, у меня есть время!

С этими словами Китиньо вышел.

— Вы видите, батюшка, все потеряно! — с отчаянием вскричал дон Мигель.

— Не совсем еще, мальчик, предоставь мне действовать. Тонильо!

— Mi amo! — сказал входя гаучо.

— Седлай живей лошадь.

— Моего темного бегуна! — прибавил дон Мигель.

— А, твоего пожирателя воздуха! — сказал асиендадо.

— Да, того, которого вы мне прислали в прошлом месяце. Тонильо исчез по знаку своего господина.

— Послушай, — начал дон Педро, — теперь почти половина десятого, через час я надеюсь вернуться и сразу отправиться в Барракас.

— Хорошо.

— Ты будешь там?

— Конечно!

— Не говори ни слова молодым людям о том, что происходит: не беспокоить их заранее, пусть они спокойно наслаждаются тем счастьем, которое у них пока еще есть, но пусть все будет готово для их бегства!

— Вдвоем?

— Если возможно, Бельграно, во всяком случае, должен уехать.

— Он? Хорошо!

— Есть ли у вас там люди?

— Только старый слуга.

— Возьми с собой шестерых моих вакерос, это решительные люди, как я тебе сказал, и пригодятся на всякий случай.

— О, батюшка, вы возвращаете мне жизнь!

— Бодрись, мой мальчик, быть может, нас беспокоили напрасно, и ничего не случится!

— Нет, нет, вы ошибаетесь, батюшка, на дачу непременно нападут.

— Ну, тогда с Богом! Обними меня и расстанемся. Соблюдай молчание и будь благоразумен.

Отец и сын обнялись, затем дон Педро вышел. Почти тотчас же послышался топот копыт лошадей, несшихся во всю прыть.

— Боже мой! — прошептал дон Мигель, оставшись один. — Защити их, защити нас!

Мгновение он оставался в задумчивости, затем быстро поднял голову.

— Тонильо! — вскричал он.

— Mi amo?

— Ты выбрал шестерых вакерос моего отца?

— Mi amo, они там под навесом, сеньор дон Педро предоставил их в ваше распоряжение.

— Хорошо, садитесь все на лошадей и мчитесь во весь дух в Барракас, вместе с Хосе спрячьте лошадей так, чтобы ни дон Луис, ни моя кузина и не подозревали об их присутствии, понимаешь?

— Да, сеньор, это не трудно.

— Жди меня недалеко от дома. Вооружитесь все хорошенько.

— Будет сражение, сеньор? — радостно спросил молодой Тонильо.

— Может быть. Моя лошадь?

— Готова.

— Тогда отправимся каждый в свою сторону.

Дон Мигель сел на лошадь и поехал галопом по дороге к месту, где ждал его мистер Дуглас.

Через несколько минут Тонильо также покинул дом и направился в Барракас в сопровождении шести вакерос, вооруженных с головы до ног.

ГЛАВА XXVI. Где описывается развязка дела

Вернувшись в гостиную, дон Луис сел подле доньи Эрмосы и, обняв ее за талию, поцеловал в лоб. Молодая женщина краснея улыбнулась, но вдруг нервная дрожь охватила ее, кровь отхлынула от лица — она встала, с поникшей головой сделала несколько шагов вперед и тихо опустилась на колени перед распятием, скрестила свои руки и стала безмолвно молиться. Дон Луис, испуганный внезапной бледностью молодой женщины, бросился к ней, поднял ее и заставил сесть возле себя.

— Боже мой! — вскричал он с беспокойством. — Что с тобой, Эрмоса?

— Ничего, ничего, Луис, пустяки, все прошло… Я столько страдала… это суеверие… нервы… почем я знаю?.. это прошло…

— Нет, Эрмоса, есть что-то, чего я не знаю, но что я хочу знать, так как страдаю в эту минуту больше тебя.

— Успокойся, Луис, это бой часов, вот и все.

— Но…

— Не спрашивай меня, не гадай, я знаю все, что ты мне скажешь, но не могу успокоиться, это сильнее меня. Весь вечер я испытывала такое же страдание при бое часов.

— Это все?

— Клянусь тебе. Дон Луис вздохнул.

— Дорогая Эрмоса, — произнес он, — когда я почувствовал, что ты дрожишь в моих руках, когда увидел, что ты бежишь от меня к этому распятию, страшная мысль мелькнула у меня: я подумал, что ты испытала чувство отвращения, что твоя душа протестует против тех уз, которыми нас только что соединили навеки.

— Луис! Ты мог подумать это? Боже мой!

— Прости, дорогая Эрмоса, прости! Но если бы ты знала, как я тебя люблю! — проговорил молодой человек, с мольбой протягивая руки. — Прости!

— Увы! Я только теперь люблю впервые, я счастлива всего лишь час.

— Эрмоса!

— Я забываю обо всем, я сильная, когда я рядом с тобой, ты защитишь меня от самой себя.