Сакрамента - Эмар Густав. Страница 17

Оседланные лошади давно уже стояли наготове во дворе.

Пока девушки усаживались на лошадей, дон Гутьерро отвел в сторону старого преданного слугу Жозе, пользовавшегося полным его доверием, и шепотом давал ему какие-то наставления, после чего направился к своей лошади с юношеской легкостью вскочил в седло.

Весь отряд состоял из десяти всадников: четырех господ и шести провожатых в лице слуг, давно уже состоявших при доне Гутьерре, преданность которых не вызывала ни малейших сомнений.

Выехав за ворота, кавалькада направилась по дороге на Медельен. По приезде туда господа спешились, поручив лошадей слугам. Те не стали их оставлять у привязи, а отвели в сторону и остались сторожить их, не выпуская поводья из рук.

Праздник был в полном разгаре.

Оживленная толпа заполонила улицы Медельена, повсюду звучали оживленные голоса и смех. Вихуэлы и ярабэ захлебывались от восторга, созывая танцовщиц.

Дон Гутьерре в сопровождении дочерей и племянника достиг, наконец, главной площади, где был воздвигнут помост для танцев.

В ту минуту, когда они подходили к эстраде, там уже танцевали несколько девушек, очаровывая зрителей красотой и грацией. На голове у каждой был стакан, полный воды. Искусство танцовщиц, помимо прочего, состояло в том, чтобы не расплескать воду.

Собравшиеся вокруг помоста зрители аплодировали, подзадоривая все новых и новых танцовщиц выйти на помост. Настала очередь весьма своеобразного танца — бомба, особенность которого заключается в том, что танцовщицы с необыкновенной легкостью, не прибегая к помощи рук, развязывают шелковые пояса, замысловато намотанные вокруг их ног.

Веселье все нарастало, восторженные возгласы звучали все громче; и тут и там слышались залпы петард и хлопушек; предприимчивые торговцы сновали в толпе, предлагая всевозможные напитки.

А между тем, только чужестранец, незнакомый с обычаями страны, не знал, что эти танцы — всего лишь своеобразный пролог, после которого последуют другие танцы, более интересные для зрителей.

Музыка на минуту смолкла, а затем снова зазвенела гитара, но теперь полилась совсем иная мелодия.

Заслышав дорогие сердцу каждого испанца звуки, толпа разразилась громкими криками:

— Ла петенере! Ла петенере! note 7

Ла петенера — любимейший танец Центральной Америки и прибрежных районов Мексики.

Сакрамента и ее юная сестра считались непревзойденными исполнительницами этого танца ла петенера.

На всем побережье штата Веракрус, не говоря уже о Мананциале и Медельене, им не было равных. Любое празднество утрачивало свою привлекательность, если вокруг становилось известно, что очаровательные сестры не примут в нем участия. Поэтому сегодняшнее появление девушек на площадке, отведенной для танцев, было встречено громкими возгласами «ура!» и «браво!».

В Мексике, где не существует никакого различия между низшими и высшими классами общества по той простой причине, что бедняк завтра может стать богачом, только женщина пользуется привилегированным положением, однако для этого она должна быть и красива, и безупречно нравственна. В Мексике любой мужчина, независимо от занимаемого им положения в обществе, имеет право открыто ухаживать за любой девушкой, и никто не усмотрит в этом ничего предосудительного, потому что ухаживание это выражается в рыцарском поклонении, и кавалер, ухаживание которого девушка благосклонно принимает, непременно найдет благосклонное отношение в ее семье. Свободные нравы, составляющие позор нашей старой Европы, совершенно чужды испанской Америке. При всей неограниченной свободе, которой пользуются там девушки, какими бы кокетками они не были, они никогда не позволят себе поставить под удар их безупречную репутацию.

Когда музыканты заиграли ла петенера, взоры всех присутствующих обратились к двум юным сестрам, но они продолжали стоять с таким видом, словно вовсе и не думали принимать участие в танцах. Так прошло несколько минут, пока дон Гутьерре о чем-то шепотом разговаривал со своими дочерьми. Он советовал им не упускать приятной возможности и веселиться от души.

Сакрамента взглянула на дона Мигуэля.

Тем временем из толпы вышел некий элегантный кавалер и, подойдя к дону Гутьерре, приветствовал его изящным поклоном.

Молодому человеку было на вид двадцать пять — двадцать восемь. Черты его лица были благородны и красивы, а выражение — высокомерное и слегка презрительное; черные глаза горели мрачным огнем, и он с презрением взирал на окружавшую его толпу, не сводившую сейчас с него глаз.

— Сеньор дон Гутьерре де Леон, — сказал он мелодичным голосом, стараясь соблюсти при этом установленные правила вежливости, — неужели мы не удостоимся счастья лицезреть в числе танцующих сеньорит ваших дочерей?

— Сеньор дон Рамон Аремеро, — отвечал столь же вежливым тоном дон Гутьерре, — все мои просьбы не привели ни к чему, но, может быть, у вас это получится лучше.

— Слышите, что говорит ваш батюшка, сеньориты? — продолжал молодой человек, обращаясь к девушкам и снова кланяясь. — Неужели празднества Малибрана и Мананциаля note 8 затмят Медельен! Не забывайте, сеньориты, что только вы одни и можете принести нам победу.

Дон Мигуэль вздрогнул, увидев дона Рамона, и нахмурил брови. Взгляды мужчин скрестились и красноречиво выразили взаимную неприязнь молодых людей.

Дон Рамон с презрительной улыбкой отвернулся; дон Мигуэль опустил глаза, чтобы скрыть сверкавший в них гнев.

— В самом деле, почему вы не желаете исполнить такую естественную просьбу? — с горечью проговорил он. — Смилуйтесь же, сеньориты, и станцуйте, раз вас об этом просят.

Сакрамента слегка побледнела и взглянула на дона Мигуэля с выражением горестного упрека, а затем, пошептавшись с сестрой, сказала:

— Хорошо, я буду танцевать. Вашу руку, дон Мигуэль.

— А вы, сеньорита? — спросил дон Рамон Жезюситу, предлагая ей руку.

— Я буду смотреть, — сухо отвечала она.

Молодой человек с досадой закусил губу и, почтительно наклонившись, удалился.